Франц Кафка «Процесс»

Франц Кафка «Процесс» 
100 лучших книг всех времен: 
www.100bestbooks.ru
 
ответственность перед семьей. 
– Правильно! – вскричал дядя. – Очень правильно. Ну, скорее, Йозеф, пойдем скорее! 
– Но мне надо еще отдать кое-какие распоряжения, – сказал К. и тут же вызвал по 
телефону своего заместителя, который через несколько минут вошел в кабинет. 
Дядя взволнованно показал ему жестом, что его вызывал К., а не он, хотя это и без того 
было ясно. Стоя у письменного стола, К. тихим голосом, указывая на различные бумаги, 
объяснил молодому человеку, что надо сегодня сделать в его отсутствие, и тот выслушал его 
холодно, но внимательно. Дядя все время мешал, таращил глаза, кусал губы, и хотя он явно 
не слушал, но одно его присутствие было помехой. Потом он стал расхаживать по комнате, 
останавливался то перед окном, то перед картиной, причем у него то и дело вырывались 
разные восклицания: «Нет, мне это совершенно непонятно!» – или: «Скажите на милость, 
что же теперь будет?» Молодой человек делал вид, что ничего не замечает, спокойно 
выслушал до конца все поручения К., кое-что записал и вышел, поклонившись К. и дяде, но в 
эту минуту дядя стоял к нему спиной, смотрел в окошко и, раскинув руки, судорожно мял 
гардины. 
Не успела дверь закрыться, как дядя закричал: 
– Наконец-то он ушел, этот паяц! Теперь и мы можем уйти. Наконец-то! 
К сожалению, никакими силами нельзя было заставить дядю прекратить вопросы 
насчет процесса, пока они шли по вестибюлю, где стояли чиновники и курьеры и где как раз 
проходил заместитель директора банка. 
– Так вот, Йозеф, – говорил дядя, отвечая легким поклоном на приветствия 
окружающих, – скажи мне откровенно, что это за процесс? 
К. ответил несколькими ничего не значащими фразами, даже пустил смешок и только 
на лестнице объяснил дяде, что не хотел говорить откровенно при этих людях. 
– Правильно, – сказал дядя. – А теперь рассказывай! 
Наклонив голову и торопливо попыхивая сигарой, он стал слушать. 
– Прежде всего, дядя, – сказал К., – этот процесс не из тех, какие разбирают в обычном 
суде. 
– Это плохо! – сказал дядя. 
– Почему? – спросил К. и посмотрел на дядю. 
– Я тебе говорю – это плохо! – повторил дядя. Они стояли у парадной лестницы 
выходившей на улицу, и так как швейцар явно прислушивался, то К. потянул дядю вниз, и 
они смешались с оживленной толпой. Дядя взял К. под руку, прекратил настойчивые 
расспросы о процессе, и они молча пошли по тротуару. 
– Но как же это случилось? – спросил наконец дядя и так внезапно остановился, что 
люди, шедшие за ним, испуганно шарахнулись. – Такие вещи сразу не делаются, они 
готовятся исподволь. Должны же были появиться какие-то признаки, намеки, почему ты мне 
ничего не писал? Ты же знаешь, что для тебя я готов на все, я до сих пор в каком-то смысле 
считаю себя твоим опекуном и до сих пор гордился этим. Конечно, я и сейчас тебе помогу, 
только теперь, когда процесс уже на ходу, это очень трудно. Во всяком случае, тебе лучше 
всего сейчас же взять небольшой отпуск и поехать к нам в деревню. Теперь я замечаю, как 
ты исхудал. В деревне ты окрепнешь, и это полезно, ведь тебе, безусловно, предстоят всякие 
трудности. А кроме того, ты некоторым образом уйдешь от суда. Здесь они располагают 
всякими мерами принуждения, которые они автоматически могут применить и к тебе; а в 
деревню они должны сначала послать уполномоченных или пытаться подействовать на тебя 
письмами, телеграммами, телефонными звонками. Это, конечно, ослабляет напряжение, и 
хотя ты не будешь вполне свободен, но все же сможешь передохнуть. 
– Но мне могут запретить выезд, – сказал К., – поддаваясь дядиному ходу мыслей. 
– Не думаю, чтобы они на это пошли, – задумчиво сказал дядя. – Даже если ты уедешь, 
они все же не теряют власти над тобой. 
– А я-то думал, – сказал К. и подхватил дядю под руку, чтобы он не останавливался, – 
я-то думал, что ты всему этому придаешь еще меньше значения, чем я, а смотри, как близко 

---