Франц Кафка «Процесс»

Франц Кафка «Процесс» 
100 лучших книг всех времен: 
www.100bestbooks.ru
 
всех предварительных переговоров и только дальнейшее развитие дела покажет, насколько 
ценны эти предварительные переговоры. Во всяком случае, ничего еще не потеряно, и если 
бы удалось, несмотря ни на что, вернуть расположение директора канцелярии – а к этому 
уже приняты разные меры, – то, как говорят хирурги, рану можно считать чистой и надо 
только спокойно дожидаться дальнейшего. 
На такие и подобные разговоры адвокат был неистощим. И это повторялось при 
каждой встрече. Всегда имелись налицо какие-то успехи, но никогда не сообщалось, в чем 
они состоят. Работа над первым ходатайством шла непрестанно, но оно все еще не было 
готово; однако при следующей встрече именно это оказывалось огромным преимуществом; 
как раз все последние дни были исключительно неблагоприятны для подачи заявлений, хотя 
предвидеть это заранее никто не мог. И если К., измученный бесконечными 
словоизвержениями, замечал, даже учитывая все трудности, что дело подвигается очень 
медленно, то ему возражали, что подвигается оно совсем не так медленно, но, конечно, 
двинулось бы гораздо дальше, если бы К. обратился к адвокату вовремя. Но, к сожалению, 
тут он оплошал, и эта оплошность не только сейчас, но и впредь будет порождать 
затруднения. 
Единственное приятное разнообразие в эти посещения вносил приход Лени: она всегда 
устраивала так, что подавала адвокату чай в присутствии К. Встав за спиной К., она 
притворялась, что смотрит, как адвокат, с какой-то жадностью, низко пригнувшись к чашке, 
наливает и пьет чай, и тайком позволяла К. пожимать ей руку. Наступало полное молчание. 
Адвокат пил чай, К. пожимал руку Лени, а Лени иногда осмеливалась нежно поглаживать К. 
по голове. 
– Ты еще тут? – спрашивал адвокат, допив чай. 
– Я хотела убрать посуду, – отвечала Лени с последним рукопожатием, но тут адвокат 
вытирал губы и с новой силой начинал заговаривать К. 
Хотел ли он утешить К. или привести его в отчаяние? К. никак не мог понять, чего тот 
добивается, хотя отлично понимал, что его защита в ненадежных руках. Возможно, что 
адвокат говорил правду, хотя было очевидно, что он хочет выставить себя в самом выгодном 
свете и, вероятно, никогда не вел такой большой процесс, каким, по его мнению, был 
процесс К. Но самым подозрительным казалось постоянное подчеркивание личных связей с 
чиновниками. Использовались ли эти связи исключительно для пользы К.? Адвокат 
постоянно напирал на то, что речь идет только о низших служащих, то есть о людях 
зависимых, и что для их продвижения по службе определенные повороты процесса, конечно, 
могут иметь большое значение. Может быть, они используют адвоката, чтобы добиться 
именно таких, всегда неблагоприятных для обвиняемого оборотов дела? Может быть, они 
вели себя так не в каждом процессе, это вряд ли было возможно; наверно, случались и такие 
процессы, когда они помогали адвокату за его услуги, ведь они сами были заинтересованы в 
том, чтобы поддерживать в чистоте его репутацию. Но если дело и вправду обстоит так, то 
каким образом они вмешаются в процесс К., чрезвычайно трудный и, по уверениям адвоката, 
очень сложный, то есть важный и привлекший внимание судебных властей с самого начала? 
Нет, никаких сомнений их дальнейшие намерения не вызывали. Некоторые симптомы были 
заметны уже в том, что первое ходатайство все еще не подано, хотя процесс тянется уже 
несколько месяцев, но до сих пор, по словам адвоката, еще находится в низших инстанциях, 
а это, конечно, очень способствует намерению усыпить внимание обвиняемого, обезоружить 
его и вдруг обрушить на него приговор или по меньшей мере объявить ему, что следствие 
окончилось для него неблагоприятно и дело передано в высшие инстанции. 
Нет, К. непременно должен был сам вмешаться. Именно в состоянии крайней 
усталости, как в это зимнее утро, когда помимо воли все мысли были обращены на его дело, 
он был в этом безоговорочно убежден. Презрение, с каким он раньше относился к процессу, 
теперь пропало. Будь он один на свете, он еще мог бы пренебречь процессом, хотя тогда – и 
в этом сомнений не было – процесс вообще не мог бы возникнуть. Но теперь, когда дядя 
затащил его к адвокату, приходилось считаться с семейными взаимоотношениями; да и его 

---