Франц Кафка «Процесс»

Франц Кафка «Процесс» 
100 лучших книг всех времен: 
www.100bestbooks.ru
 
выехал. 
И тут же за дверью нежный голосок боязливо пропищал: 
– Титорелли, можно нам войти? 
– Нет! – ответил художник. 
– Даже мне одной нельзя? – спросил тот же голосок. 
– Тоже нельзя! – сказал художник и, подойдя к двери, запер ее на ключ. 
К. уже успел оглядеть комнату; никогда в жизни он не подумал бы, что эту жалкую 
каморку кто-нибудь называет «ателье». Двумя шагами можно было измерить ее и в длину, и 
в ширину. Все – полы, стены, потолок – было деревянное, между досками виднелись узкие 
щели. У дальней стены стояла кровать с грудой разноцветных одеял и подушек. Посреди 
комнаты на мольберте видна была картина, прикрытая рубахой с болтающимися до полу 
рукавами. За спиной К. было окошко, в нем сквозь туман виднелась только крыша соседнего 
дома, засыпанная снегом. 
При звуке ключа, повернутого в двери, К. вспомнил, что он, в сущности, намеревался 
уйти поскорее. Поэтому он вынул из кармана письмо фабриканта, подал его художнику и 
сказал: 
– Я узнал о вас от этого господина, вашего знакомого, и по его совету пришел к вам. 
Художник быстро просмотрел письмо и бросил его на кровать. Если б фабрикант не 
говорил так определенно о Титорелли как о своем приятеле, о бедном человеке, который 
зависит от его щедрот, то вполне можно было бы сейчас подумать, что Титорелли вовсе и не 
знаком с фабрикантом или, во всяком случае, совсем его не помнит. А тут художник еще 
спросил: 
– Вы желаете купить картины или хотите заказать свой портрет? 
К. с изумлением посмотрел на художника. Что же, собственно говоря, было написано в 
письме? К. считал, что фабрикант, само собой разумеется, сообщил в своем письме 
художнику, что К. хочет только одного: навести справки о своем процессе. И зачем он так 
необдуманно и торопливо бросился сюда! Но теперь надобно было хоть что-нибудь ответить 
художнику, и, взглянув на мольберт, К. сказал: 
– Вы сейчас работаете над картиной? 
– Да, – сказал художник и, сняв рубаху, прикрывавшую картину, швырнул ее на 
кровать, туда же, куда бросил письмо. – Пишу портрет. Неплохая работа, но еще не совсем 
готова. 
Все складывалось как нельзя удачнее для К.: ему просто преподнесли на блюдечке 
предлог заговорить о суде, потому что портрет перед ним явно изображал судью. Более того, 
он очень походил на портрет судьи в кабинете адвоката. Правда, тут был изображен 
совершенно другой судья – чернобородый толстяк с пышной, окладистой бородой, 
закрывавшей щеки; кроме того, у адвоката висел портрет, написанный маслом, тогда как 
этот был сделан пастелью в расплывчатых и мягких тонах. Но все остальное было очень 
похоже: судья и тут словно в угрозе приподымался на своем троне, сжимая боковые ручки. 
«Да ведь это судья», – хотел было сказать К., но удержался и, подойдя к картине, стал 
рассматривать ее во всех подробностях. Ему показалась непонятной длинная фигура, 
стоявшая за высокой спинкой кресла, похожего на трон, и он спросил художника, что это 
такое. 
– Ее надо еще немного подработать, объяснил ему художник и, взяв со столика 
пастельный карандаш, несколькими штрихами подчеркнул контуры фигуры, но для К. она от 
этого не стала яснее. – Это Правосудие, – объяснил наконец художник. 
– Да, теперь узнаю, – сказал К. – Вот повязка на глазах, а вот и чаши весов. Но, 
по-моему, у нее крылышки на пятках, и она как будто бежит! 
– Да, сказал художник, – я ее написал такой по заказу. Собственно говоря, это богиня 
правосудия и богиня победы в едином лице. 
– Не очень-то правильное сочетание, – сказал К. с улыбкой. – Ведь богиня правосудия 
должна стоять на месте, иначе весы придут в колебание, а тогда справедливый приговор 

---