Франц Кафка «Процесс»

Франц Кафка «Процесс» 
100 лучших книг всех времен: 
www.100bestbooks.ru
 
к сердцу ты все это принял. 
– Йозеф! – закричал дядя, пытаясь вырвать у него руку и остановиться, но К. его не 
отпустил. – Ты стал совсем другим, в тебе всегда было столько здравого смысла, неужели 
именно сейчас он тебе изменил? Хочешь проиграть процесс? Да ты понимаешь, что это 
значит? Это значит, что тебя просто вычеркнут из жизни. И всех родных ты потянешь за 
собой или, во всяком случае, унизишь до предела. Возьми себя в руки, Йозеф! Твое 
равнодушие сводит меня с ума! Посмотришь на тебя и сразу поверишь пословице: «Кто 
процесс допускает, тот его проигрывает». 
– Милый дядя, – сказал К., – волноваться бессмысленно и тебе, да и мне, если бы я 
волновался. Волнениями процесс не выиграешь, поверь хоть немного моему практическому 
опыту, прислушайся, как я всегда прислушивался к тебе и прислушиваюсь сейчас, хоть и с 
некоторым удивлением. Ты говоришь, что вся наша семья тоже будет втянута в процесс – 
правда, лично я этого никак не пойму, впрочем, это несущественно, – но, если это так, я 
охотно буду тебе повиноваться во всем. Однако отъезд в деревню я считаю 
нецелесообразным даже с твоей точки зрения, потому что это будет похоже на бегство, на 
признание своей вины. Кроме того, хотя меня здесь и больше преследуют, однако отсюда я 
могу лучше руководить своим делом. 
– Правильно, – сказал дядя таким тоном, словно они наконец поняли друг друга. – Я 
предложил это только потому, что мне показалось, будто ты своим равнодушием все 
испортишь, если останешься тут. И я считаю более правильным вместо тебя поработать в 
твою пользу. Но раз ты решил сам в полную силу взяться за дело, то, разумеется, это куда 
лучше. 
– Значит, сговорились, – сказал К. – А есть ли у тебя предложения, какие шаги мне 
надо предпринять в дальнейшем? 
– Раньше нужно хорошенько все обдумать, – сказал дядя. – Не забывай, что я уже лет 
двадцать почти безвыездно живу в деревне, ну и, конечно, чутье на такие дела со временем 
притупляется. К тому же теряешь нужные связи с людьми, которые, наверно, лучше в этом 
разбираются. В деревне ото всех отрываешься, понимаешь. Но в сущности самому это 
заметно только при таких обстоятельствах, как сейчас. И вообще все это для меня было 
несколько неожиданно, хотя, как ни странно, после письма Эрны я уже что-то подозревал, а 
сегодня увидел тебя и сразу все понял. Но это не важно, главное сейчас – не терять времени. 
С этими словами он привстал на цыпочки и замахал руками, подзывая такси; крикнув 
адрес шоферу, он потянул за собой К. в машину. 
– Едем к адвокату Гульду, – сказал он, – он мой школьный товарищ. Тебе, конечно, 
знакома эта фамилия? Нет?! Очень странно. Ведь он славится как защитник и адвокат 
бедняков. А я питаю особое доверие к нему как к человеку. 
– Я согласен со всем, что ты предпримешь, – сказал К., хотя суетливость и 
настойчивость дяди вызывали в нем некоторую неловкость. Было не очень приятно ехать в 
качестве обвиняемого к адвокату для бедняков. – Я и не знал, – сказал он, что по таким 
делам тоже можно привлекать адвокатов. 
– Ну как же, – сказал дядя, – это само собой понятно. Почему бы и нет? А теперь 
расскажи мне все, что было до сих пор, мне надо знать все подробности твоего дела. 
К. тут же стал рассказывать, ничего не умалчивая, и эта полная откровенность была 
единственным протестом, который он позволил себе против дядиного утверждения, что его 
процесс большой позор. Имя фройляйн Бюрстнер он упомянул только один раз, и то 
вскользь, но это не нарушило откровенности рассказа: ведь фройляйн Бюрстнер 
действительно никакого отношения к процессу не имела. Рассказывая, К. смотрел в окошко 
такси и заметил, что они как раз проезжают мимо предместья, где находятся канцелярии 
суда. Он обратил на это внимание дяди, но тот не нашел ничего особенного в таком стечении 
обстоятельств. Такси остановилось у мрачного дома. Дядя тотчас позвонил в первую же 
дверь нижнего этажа и, пока они ждали ответа, оскалил в улыбке свои крупные зубы и 
прошептал: 

---