Гении и аутсайдеры: Почему одним все, а другим ничего?

 
 
 
щью так называемого «лекарства Дерби». Беглеца из-
бивали, а затем втирали ему в раны соль, сок лайма
и перец. Или одного раба заставляли испражняться
в рот другому, которому затем вставляли в рот кляп
на четыре-пять часов.
Поэтому нет ничего удивительного в том, что ямай-
цы с коричневым цветом кожи буквально боготворили
свой светлый оттенок. Он давал им огромное преиму-
щество. Они придирчиво изучали оттенки кожи друг
друга и погружались в цветовое соперничество с оже-
сточением, свойственным белым. «Если в семье име-
лось несколько детей с различными оттенками ко-
жи, что было далеко не редкостью, – писал ямайский
социолог Фернандо Энрик, – то наибольшего внима-
ния удостаивались самые светлокожие из них. С юно-
сти и до брака темные члены семьи не имели пра-
ва участвовать в играх и развлечениях своих светлых
родственников. Считалось, что светлый ребенок улуч-
шает цвет семьи, следовательно, ничто не должно ме-
шать его успеху, то есть его браку, который еще боль-
ше повысит статус семьи. Светлые старались разо-
рвать все отношения с более темными родственни-
ками… а темные члены негритянской семьи поощря-
ли старания своего более светлого сородича “сойти”
за белого. Традиции внутрисемейных отношений за-
ложили фундамент общественного проявления пред-

---

 
 
 
рассудков, связанных с цветом кожи».
Эта болезнь не обошла стороной и мою семью.
Дейзи была чрезвычайно рада тому, что ее муж
немного светлее, чем она. Но тот же самый
предрассудок обернулся против нее самой.
«Дейзи, конечно, славная, – говаривала ее
свекровь, – но слишком уж темная».
Одна из моих родственниц по материнской линии –
назову ее тетя Джоан – также была помешана на цве-
товых различиях кожи. Она принадлежала к «белым
и светлым», но ее покойный муж был из тех, кого
ямайцы называют «инджун», – человеком со смуглой
кожей и прямыми тонкими черными волосами. И ее
дочери в точности походили на отца. Отправившись
как-то навестить одну из дочерей, тетя Джоан позна-
комилась в поезде с интересным светлокожим муж-
чиной. Сойдя с поезда, тетя сделала нечто, в чем
она, сгорая от стыда, призналась только моей матери.
Она прошла мимо дочери, сделав вид, что они не зна-
комы, отреклась от своей плоти и крови, а все потому,
что не хотела, чтобы светлокожий привлекательный
мужчина знал, что у нее темнокожая дочь.
В 1960‑х гг. моя мать написала книгу воспомина-
ний и озаглавила ее «Коричневое лицо, большой гос-
подин» (Brown Face, Big Master). «Коричневым ли-
цом» она называла саму себя, а «большой госпо-

---