Идейно-тематическое содержание рассказов В. Астафьева

Глава 3. Военные повести
Виктор Петрович Астафьев был участником Великой Отечественной войны. Его основные произведения - повести «Стародуб» (1959), «Кража» (1966), «Где-то гремит война» (1967), «Последний поклон» (1967), «Пастух и пастушка» (1972), «Жизнь прожить» (1986), «Печальный детектив» (1986), «повествование в рассказах» «Царь-рыба» (1972 - 1975). Все произведения Астафьева ставят актуальнейшие проблемы наших дней. Астафьеву свойственно острое ощущение ценности жизни и неприятие разрушающих ее сил - будь то война или насилие над природой. Основной пафос творчества писателя - идея нравственной ответственности человека за все живое на земле. Виктор Астафьев в своих книгах утверждает устойчивые ценности, присущие народной жизни.

В 90-е годы В.П. Астафьев, писатель-фронтовик, вернулся к военной теме. Война никогда не отпускала его. И в каждой вещи о войне Астафьев говорит не столько о войне как таковой, хотя ее реалии присутствуют в повествовании, сколько о судьбе и душе простого солдата-пехотинца, каким был сам писатель долгие годы войны.

Астафьев создал эпическое повествование - роман в двух частях «Прокляты и убиты» (1-я часть ? «Чертова яма» (1992); 2-я ? «Плацдарм» (1994)). Роман вызвал довольно много споров в критике. Писатель поднимает ранее закрытую тему штрафных лагерей. Он размышляет о героизме, дегероизируя войну, показывает тяжелейшие условия, которые надо было переносить. Особенно остро стоит в романе проблема беспощадности военизированной государственной машины, которая самим фактом своего существования посягает на человечность.

Три военные повести: «Так хочется жить» (1995), «Обертон» (1996), «Веселый солдат» (1998) - пронизаны исповедальной лирической интонацией и, примыкая к роману «Прокляты и убиты», создают многомерную художественно впечатляющую картину войны и человека на ней. Нельзя не подчеркнуть верность Астафьева лучшим сторонам своего дарования и ту темпераментную силу покаяния, которая всегда отличала этого художника: «Прежней осталась повествовательная структура (кровь, грязь, смрад, голод, холод в самом что ни на есть ощутимом смысле этих «повыветривавшихся» слов прежней осталась лексическая яркость и ярость бешеного речевого потока, прежним остался пафос ? горчайшее изумление от расчеловечивания человека, захлебывающееся проклятье, слитое с почти безнадежным истовым покаянием» [9; 10]

Повесть «Так хочется жить», как справедливо считается в критике, - лучшая вещь позднего Астафьева. В русле традиционализма написан и еще один роман о войне ? «Генерал и его армия» (1994) Г. Владимова. За этот роман автор удостоен премии «Триумф» (1995). Это объективное повествование о генерале Кобрисове открывает неприглядную страшную сторону войны - бездарную власть, для которой ничего не стоят солдатские жизни, которая употребляет все силы, чтобы уничтожить всякую личность, способную идти своим путем. Роман значительных художественных достоинств и гражданской смелости вызвал полемику в критике и, несомненно, является заметным фактом современного литературного процесса, обогащая реалистическую традицию. Виктор Петрович Астафьев, давным-давно ушедший от столичного писательского быта на берега родного Енисея, активно и плодотворно участвовал в литературном процессе. Продолжая традиции критического реализма, Астафьев каждым новым своим произведением будоражит читателя, да и критику, новизной жизненного материала, смелыми, иногда и спорными решениями. Еще на заре перестройки Астафьев поразил читателей своей «жестокой» повестью «Печальный детектив». Как полагается настоящему писателю, Астафьев уже в названии сталкивает два незнакомых слова. Если первое из них идет в нашем восприятии от Пушкина («Печаль моя светла»), то второе принадлежит тысячам наших современников: это и сыщики, и писатели. Одни ловят преступников, другие придумывают небывалые преступления и успешно справляются с самыми сложными делами.

У Астафьева же второе слово несет, как и полагается, двойной смысл: во-первых, печальным детективом он называет своего героя, а во-вторых, Леонид Сошнин, уволенный из милиции после тяжелого ранения, написал свой первый детектив, основанный, как нетрудно догадаться, на собственном служебном и жизненном опыте. Этот начинающий автор очень похож на молодого Астафьева, которому поначалу пришлось столкнуться со всеми прелестями нашей книгоиздательской системы, где мелкий чиновник, называвшийся редактором, мог творить с автором все, что пожелает. Эпизоды чудовищной жестокости, бездумных преступлений, морального падения составляют ее сюжетное движение. Отчасти это нагнетание негатива вполне реалистически мотивировано профессией главного героя: Леонид Сошнин ? оперуполномоченный. Криминальные события провинциального городка Вейска, воссозданные писателем в их беспощадной наготе, потрясают. Возникает образ реальности, лишенной светлых начал, в человеке живет жестокий зверь. Все переживаемое Сошниным в личной и профессиональной жизни становится предметом анализа. Герой, а вместе с ним автор, подвергают нравственному суду не только преступников, но и готовых простить их людей (как, например, потерпевшая тетя Граня, после вынесения приговора пожалевшая насильников). Астафьев с публицистической горячностью пытается разобраться в причинах сегодняшнего «озверения» народа, видя в этом не только беду народа, но и его вину. «В. Астафьев не жалеет черных тонов в национальной самокритике. Он выворачивает наизнанку те качества, которые возводились в ранг достоинств русского характера. Его не восхищают терпение и покорность - в них писатель видит причины многих бед и преступлений, истоки обывательского равнодушия и безразличия... Русская классическая традиция (Л. Толстой, Достоевский, Некрасов) оставляет возможность прощения преступнику. В. Астафьев вступает с этой этической традицией в спор. Он беспощаден к тем, кто посягает на достоинство и жизнь другого человека», - замечает Г. Нефагина. Естественно, что многие критики увидели в этой повести посягательство на народ. Беспощадность оценок писателя продиктована той реальной опасностью распада общества, которую он констатирует в своем публицистическом повествовании. Как трезвый художник-реалист Астафьев не может и не хочет уходить от подлинной правды жизни, тем более что в повести есть и персонажи, несущие свет, оставляющие надежду на возрождение в народе утраченных нравственных начал. Это представители старшего поколения - деревенский философ Максим Тихонович, тетка Лина, бабка Путышиха, тетя Граня.

Сошнину довелось встретиться в своем маленьком провинциальном городке с типичной представительницей этого племени, звали которую Октябрина Перфильевна Сыроквасова (фамилия и отчество говорят о купеческо-мещанском происхождении героини, а вот имя свидетельствует о страстном желании родителей нравиться новой власти и хоть частично исправить анкетные данные своего чада).

В послевоенные годы эта же средних лет, умеренной красоты и катастрофической неряшливости дама, взявшая на себя нелегкую обязанность «двигать вперед и дальше местную литературу» и считающая себя «самым сведущим человеком». Если не во всей культуре страны, то в Вейске ей равных по интеллекту не было. «Она делала доклады и отчеты о текущей литературе, делилась планами издательства через газету, иногда, в газетах же, и рецензировала книги местных авторов, к месту и не к месту вставляя цитаты из Вергилия и Данте, Гегеля и Экзюпери, Канта и Эренбурга, Юрия Олеши, Трегуба и Ермилова... Вождей мирового пролетариата вниманием тоже не обходила». И делала она это не только ради того, чтобы показать аудитории свою многостороннюю начитанность, а из убеждения личной причастности к полету мысли гениев. Правда, Астафьев опускает свою героиню на ее провинциальную землю, где никому не известные Трегубы, Ермиловы и прочие Ваховы стоят на одной доске с Данте и Кантом.

К сожалению, сыроквасовы не канули в свою провинциальную Лету, они с помощью своих интеллектуально-идейных локтей пробились и в столицу, заполнив кадровый состав современных издательств.

Однако главной их заслугой было то, что они помогали естественному отбору малоталантливой литературы, заставляли людей истинно талантливых прилагать гигантские усилия для максимального улучшения своих произведений, для доведения до блеска их формы и глубины проникновения в непрекращающуюся при любом строе народную жизнь. Талантливые думали, что их не печатают, потому что произведение их недостаточно хорошо, что мало они работают, сомневались в своих способностях. Результат всей этой деятельности один: авторы, опубликовавшие пятьдесят толстенных романов (не будем их сейчас называть), навсегда забыты и списаны, несколько тонких книжек подлинных талантов остались и будут читаться.

Книга же молодого автора Леонида Сошнина наверняка была талантливой, тем более что его соавтором был В. Астафьев. И никакие временно проживающие на этой земле сыроквасовы не помешают ему прийти в большую литературу.

Сделав своего героя не просто «милиционером в отставке», но и начинающим писателем, Астафьев передал ему часть своих собственных переживаний и мук, он иногда и пишет как будто от первого лица, хотя его отстраненность и ощущается. У Сошнина собственная жизнь, собственные заботы, связанные с отсутствием работы, неладами в семье, с муками творческого характера. Он мало спит, плохо ест, много переживает и много думает. Он, как и Астафьев, как истинный писатель, тоже постоянно наблюдает за своей жизнью как бы со стороны, накапливая наблюдения для дальнейшего творчества.

Такова экспозиция и завязка романа В. Астафьева, предметом же его являются печальные мысли о том, до чего дошла эта страна в последние годы самой лживой в ее истории власти. Неправда проникала в души населения, которое продолжало называть себя советским народом, а некоторые ненавидели честность, благородство, человеческую порядочность, на страже которых до недавнего времени с оружием в руках приходилось стоять Сошнину. В том, что он видит жизнь с ее худшей, самой грязной стороны, виновата, конечно, его профессия, призванная бороться с пережитками прошлого, частными недостатками и искажениями советской действительности. Но дело еще и в том, что отдельные, случающиеся кое-где и кое-когда отрицательные явления приобрели такие масштабы, что впору ужаснуться и опустить руки, бросить грязную работу и просто читать газеты.

Едва ли В. Астафьев вместе со своим героем стоят на позиции смирения и непротивления обнаглевшему злу, не дано им такой возможности, хотя они, конечно, знают о его неизбежности и неискоренимости на этой грешной земле. Но ведь надо же кому-то если не победить, то бороться с ним, тем более что речь идет не о мировом зле, а о частном воровстве, хамстве и насилии. Каин убил Авеля, но это не значит, что отменена заповедь «не убий» и что каждый может ее нарушать. Существует страх Божий, но существует также и страх наказания, как физического, так и морального. Когда же ответственность перед земным законом предельно ослаблена, человек забывает о своей душе, которой он может лишиться еще при жизни.

Сошнин не мечтает об исправлении человечества или хотя бы одной заблудшей души, он старается встать на пути преступления, заслонить если не силою закона, то хотя бы своим телом невинного человека.

Говоря обо всем этом, возникает вопрос: а откуда, собственно, берутся хорошие и плохие люди? Общий ответ нам дан, и тут трудно что-нибудь поделать -- все мы грешные люди, но ведь грех греху рознь, один раздавит муравья, а другой убьет своего брата.

А еще виновата старая система воспитания, которая была основана на классово-ошибочных принципах. Но забыли только, что воспитывает не теория, а человек, часто совсем не вооруженный ни знаниями, ни методиками. Это хорошо знает В. Астафьев, показавший нам в своем романе такого замечательного человека. Почти неграмотная русская женщина, никогда не видавшая ни больших городов, ни больших доходов, ни больших радостей, работает простой стрелочницей на уездной железной дороге, а вокруг нее почему-то вьется вся местная детвора.

«Тетя Граня Мезенцева, которая никакой теткой Сошнину не доводилась, а являлась родней всех угнетенных и осиротевших возле железной дороги народов, нуждающихся в догляде, участии и трудоустройстве...

Никогда не имевшая своих детей, тетя Граня и не обладала учеными способностями детского воспитателя. Она детей просто любила, никого не выделяла, никого не била, не ругала, обращалась с ребятишками как со взрослыми, угадывала и укрощала их нравы и характеры, не прилагая к тому никаких талантов, тонкостей педагогического характера, на которых так долго настаивает нравоучительная современная печать. Возле тети Грани просто росли мужики и бабы, набирались сил, железнодорожного опыта, проходили трудовую закалку. Закуток со стрелочной будкой многим ребятам, в том числе и Лене Сошнину, был и детсадом, и площадкой для игр, и школой труда, кому и дом родной заменял. Здесь царил дух трудолюбия и братства. Будущие граждане Советской державы с самой большой напряженностью железных дорог, не способные еще к самой ответственной на железной дороге движенческой работе, заколачивали костыли, стелили шпалы, свинчивали и развинчивали в тупике гайки, гребли горстями насыпь полотна».

«Говорят, понять -- значит простить. Но, как и кого понять? Кому и чего прощать?». Понять надо, прежде всего, самих себя, а уж прощать будет нас Господь, не человеческое это занятие. А понять бывает очень трудно. К примеру, всегда и везде говорилось и считалось, что чтение -- лучшее учение, что без книги русского человека и представить себе невозможно. А вот милицейский шофер Ванька Стригалов может часами сидеть в машине, ничего не делая, а на совет что-нибудь почитать отвечает: «А чё их читать-то? Чё от них толку?» И это в самой читающей стране мира, которая якобы превосходит по количеству выпускаемых книг всю планету.

Будучи человеком творческого склада, все эти рассуждения домысливает Леонид Сошнин, который «много и жадно читал, без разбора и системы в школе, затем дошел до того, чего в школе «не проходили», до «Экклизиаста» дошел. Если бы узнал замполит областного управления внутренних дел, то он никогда не добрался бы до Ницше и еще раз убедился бы, что, отрицая кого-либо и что-либо, тем более крупного философа, да еще и превосходного поэта и музыканта, надо непременно его знать, и только тогда отрицать или бороться с его идеологией и учением, не вслепую бороться -- осязаемо, доказательно... Ницше и Достоевский почти достали до гнилой утробы человечишка, до того места, где преет, зреет, набирается вони и отращивает клыки спрятавшийся под покровом тонкой человеческой кожи и модных одежд самый жуткий, сам себя пожирающий зверь. А на Руси Великой зверь в человеческом облике бывает не просто зверем, но звериной, и рождается он чаще всего покорностью, безответственностью, безалаберностью, желанием избранных -- точнее, самих себя зачисливших в избранные -- жить лучше, сытней ближних своих, выделиться среди них, выщелкнуться, прежде всего -- жить, будто по речке плыть».

Композиционно «Печальный детектив» состоит из ряда эпизодов, почерпнутых из милицейской, служебной и домашней жизни Сошнина. Он постоянно сталкивается, в силу своей профессии (даже после отставки), и с убийцами, и с насильниками, и с пьяными идиотами, забывшими закопать в землю гроб с покойником, и с глупыми и назойливыми журналистами, берущими интервью у гораздо более умных заключенных, и с местным начальством, вусмерть напаивающим мелкого, но столичного чиновника ради передачи им из соседней области каких-то фондов, и со множеством подобного, до боли каждому знакомого и такого многоликого мелкого и крупного зла. Эти и многие другие поступки указывают на духовную деградацию. Сейчас принято говорить, что не все в нашей недавней жизни было так уж плохо, были и достижения (в области балета и ракетостроения). Были, конечно, но какой ценой достигнуты эти победы?