Калыкова эрвена Анатольевна

Структура. Диссертация состоит из введения, двух глав и заключения и включает библиографию.
ОСНОВНОЕ СОДЕРЖАНИЕ РАБОТЫ
В первой главе «Родовое сообщество как предмет лингвокультурологического изучения» характеризуется родовое сообщество как социокультурное явление, анализируются концепции, разработанные в рамках лингвокультурологического моделирования мира, и обосновывается лингвосемиотический подход к описанию родового сообщества.
В этнографии, антропологии, истории, социологии и сравнительно-историческом языкознании охарактеризованы основные признаки родового сообщества. В социокультурном плане родоплеменное сообщество представляет собой сложноорганизованную группу людей, объединенную кровной и мифологической общностью, иерархически построенную как инклюзивное образование (семья – род – племя). Это сообщество вырабатывает систему эмблем, позволяющих противопоставить своих и чужих, при этом по отношению к своим возникают правила поведения, имеющие этический характер, в то время как чужие рассматриваются сугубо биологически – как враги либо добыча. Эти эмблемы имеют как языковую, так и неязыковую природу (наименование рода, имена его членов, наименования ритуалов, прецедентные тексты, а также различные внешние опознавательные знаки).
В антропологии приняты в качестве доказанных следующие тезисы, касающиеся родового устройства общества: 1) родовое сообщество является древнейшей формой человеческого социума; 2) матриархальная организация рода предшествует патриархальной; 3) полигамия предшествует моногамии; 4) экономические условия существования родового сообщества характеризуются отсутствием частной собственности; 5) этика родового сообщества строится на признании абсолютного приоритета интересов рода по отношению к индивиду; 6) важнейшим началом родового менталитета является противопо­ставление своих и чужих; 7) космогоническая картина мира родового сообщества базируется на обожествлении метеорологических явлений, гор, водоемов, камней, определенных растений и животных; 8) древнейшая модель времени циклична; 9) рефлексы родового мышления в прямом и трансформированном виде сохраняются на протяжении всей истории человечества (Л.Г. Морган, К. Леви-Строс, Л.Я. Штернберг, Э.Б. Тайлор, Д.Д. Фрэзер, Ф. Энгельс).
Родовое сообщество отличается специфической мифологичностью мышления. Одно из главных назначений мифа – быть объяснением природы вещей. В традиционном обществе детально разработаны многие приметы и поверья, некоторые из них допускают рациональное объяснение, другие представляют собой в наше время загадку, поскольку их интерпретация требует восстановления стершейся из культурной памяти информации.
Родовое сообщество имело определенную систему ценностей, резко отличающуюся от современной. Определяющим признаком в ней была принадлежность к своим либо чужим, свои заведомо оценивались положительно, чужие рассматривались как существа, которые либо представляли собой опасность и должны были быть уничтожены, либо воспринимались как добыча. Иначе говоря, в системе родового строя этика применима только по отношению к своим, чужие воспринимаются сугубо биологически.
В жизни родового сообщества исключительно важна социальная роль колдуна, выполняющего функции мага, жреца и сказителя. В языковом плане индикаторами родового сознания выступают заклинания, сакральные формулы, ритуальные тексты, эпические повествования, сказки. Так, характеристикой волшебной картины мира в калмыцкой лингвокультуре является то, что враги богатырей (мангасы, шулмусы, мусы) имеют множество голов – 75, 25, 15, и чтобы победить таких противников, герой должен срубить эти головы. Действующими лицами шотландских сказок являются волшебные великаны, ведьмы, эльфы и феи. Герой с помощью священного знака (например, трилистника) одерживает победу над сверхъестественными существами. Наименования волшебных персонажей и предметов, описание их функций и ситуативных характеристик выступают в качестве языковых индикаторов культуры родового сообщества.
Исключительно важны для архаичного сознания имена собственные. Не вызывает сомнений соотнесенность известных традиций осмысления значения слова («по природе» и «по договоренности») с родоплеменной и индивидуально-личностной стадиями развития человечества. Дать имя в древнем сообществе означало определить судьбу. В этом смысле изреченное имя материализуется, в этом проявляется словесная магия, при которой через имя оказывается воздействие на его обладателя (именно поэтому для архаичного сознания столь важно скрывать подлинное имя). В калмыцких именах собственных отражены концентрированные благопожелания: Мерген (муж.) – меткий стрелок, Наран (муж.) – солнце, Церен (муж.) – долголетие, Эрдни (муж.) – драгоценность, Айса (жен.) – мелодия, Баира (жен.) – радость, Герел (жен.) – свет, Саглр (жен.) – цветение. Подобные благопожелания прослеживаются и в традиционных шотландских именах: Beathan (муж.) – жизнь, Donald (муж.) – властелин мира, Ivor (муж.) – лучник, Craig (муж.) – скала, Gormlaith (жен.) – славная принцесса, Muireall (жен.) – яркое море, Slaine (жен.) – здоровье, Sorcha (жен.) – сияющая.
Рассмотрев различные подходы к лингвокультурологическому моделированию мира, мы делаем вывод о том, что такое моделирование действительности основано на принципе диалектической взаимосвязи общечеловеческого единства в осмыслении и переживании реальности, с одной стороны, и специфики такого отношения к миру вследствие своеобразия историко-географических условий жизни народа и особенностей его психической организации, с другой стороны.
В основу диссертации положена лингвосемиотическая модель интерпретации действительности, предложенная В.И. Карасиком¹ . Согласно этой модели, противопоставляются прямое и непрямое выражение смысла, при этом непрямое выражение смысла может быть эмблематическим, аллегорическим и символическим. Лингвосемиотический подход к описанию родового сообщества состоит в выделении и характеристике тех знаков этого сообщества, которые требуют объяснения закодированного в них содержания.
Эмблема в первоначальном смысле есть прямое указание на статус ее носителя. Это выражалось в специальных знаках (перстни, печати и т.д.) и специфическом виде любого проявления человеческого бытия (одежда, еда, позы, манера речи). Особенно значимыми всегда были эмблемы представителей высшего сословия. Примером языковой эмблемы в архаичном обществе является боевой клич рода, например шотландский клан Макфарлейн (MacFarlane) объединял своих членов кличем Loch Sloidh! (Лох Слой, «озеро воинства», небольшое озеро возле резиденции главы клана).
Если эмблематическое обозначение семейных ролей и родоплеменной принадлежности закрепляет некие стереотипы поведения представителей той или иной социальной группы, то аллегорическое обозначение таких отношений содержит явно или неявно выраженные правила поведения во внутрисемейном и внесемейном общении. Провербиальное выражение нормы требует размышления и обычно построено так, чтобы над ним следовало задуматься. Например, Бал бddсн hазрт, з»г хурдг (калм.). – Где мёд, там и пчёлы. Если развернуть это лаконичное речение, то оно будет выглядеть так: Хотя мед сладок, возле него есть пчелы, которые могут ужалить. Генерализация этого поучения состоит в том, что приятное бывает неразрывно связано с неприятным. В этом и заключается назначение аллегории – выразить некоторое ценностно насыщенное суждение так, чтобы над ним задумались и приняли его к сведению. Распространенным жанром выражения аллегорического смысла является притча – иносказательное повествование с выводимой моралью. В отличие от пословицы притча раскрывает ту или иную норму поведения на конкретном развернутом примере, излагаемом в виде нарратива.
Наиболее важные смыслы в коммуникативной практике реализуются в виде символов – образов, выражающих существенные ценно­сти и допускающих множественное прочтение от личности к лично­сти и от ситуации к ситуации. Шотландские кланы имеют имена, и эти имена являются важнейшими символами кланов:
It’s named after the Maguires, a powerful clan who rules in Fermanagh from the 12th to the 17th century. – Он получил имя в честь Магуайров, могущественного клана, который правит в Ферманахе с 12-го по 17-й век.
Упоминается одно из графств Северной Ирландии. Магуайр – одна из ирландских фамилий, этимология слова восходит к обозначению цвета: MacUidhir – букв. «сын серовато-коричневого». Известно, что цвет часто приобретает эмблематические характеристики.
У кланов есть свои гербы: To cite but a few examples, the thistle is the official badge of the Clan Stewart. – Чтобы привести хотя бы несколько примеров, напомню, что чертополох является официальной эмблемой клана Стюартов.
Стюарты – известный шотландский клан, ставший впоследствии королевским домом. Чертополох – эмблема Шотландии. Заметим, что этимология слова stewart восходит к древнеанглийскому stigweard (sty, hall, house + warden, guard), букв. «тот, кто охраняет дом». Титул Верховного стюарда (хранителя) Шотландии был пожалован в XII в. Уолтеру Фитц-Алану, потомки которого стали королями. Впоследст­вии этот титул стал дополнением к титулу Принца Уэльского, наследника британского престола.
Эмблематическое, аллегорическое и символическое осмысление фактов возможно по отношению к одним и тем же явлениям в разных коммуникативных ситуациях применительно к разным личностям. Родовое сообщество в его разных ипостасях осмысливается эмблематически, если нужно акцентировать отличия между своими и другими; аллегорически, если нужно раскрыть специфическую систему норм и обыкновений, принятых у своих и у других; символически, если нужно определить важнейшие ценности сообщества.
Во второй главе исследования «Осмысление родового сообщества в калмыцкой и шотландской лингвокультурах» освещаются эмблематические, аллегорические и символические признаки такого со­циума. Проанализированы лингвистически релевантные знаки родо­племенной самоидентификации, проявляющиеся в самообозначениях, этимологии племенных имен, формульных моделях, традициях и нормах поведения, с учетом того, что в современном динамичном мире самоидентификация быстро меняется, и та информация, которую можно почерпнуть в различных источниках, является отчасти устаревшей и не всегда достоверной, во-первых, и принадлежность к тому или иному сообществу не может рассматриваться как знак превосходства или, наоборот, низкой степени развития соответствующей культуры, во-вторых.
Калмыки (самоназвание – хальмг) являются потомками ойратов, живших в западной Монголии (Джунгарии). Это были племена кочевников, родственные монголам по своему образу жизни, языку, культуре и религии. У древних монголов была детально разработанная эмблематика выражения статусных отношений. Самые приближенные к правителю люди становились дарханами. Этот термин означал человека, которому прощаются девятикратные преступления, который освобождается от несения повинностей и пользуется правом свободного входа к хану.
Древние калмыцкие родоплеменные образования – дербеты, торгуты и хошуты – фактически не отличались друг от друга ни в этническом, ни в бытовом отношении, у них сложилось общекалмыцкое самосознание. Слова «торгуты», «дербеты», «хошуты» представляли собой сохранившиеся названия частей ойратского «Союза четырех» («Дервн орд»), которые представляли собой княжества в составе империи Чингисидов, переживавшие период развития и утверждения феодальных отношений. В это сообщество входили и другие объединения (число «четыре» является условным). Каждое из феодальных объединений состояло из разнородных племен, как правило, монголоязычных и отчасти тюркоязычных.
Базовый этноним «калмык» имеет несколько толкований. Обычно он объясняется как остаток (тюрк. «халимаг» – отделившийся, для обозначения ушедших от основной части народа племен), вторая версия состоит в том, что имя народа, как считают некоторые, происходит от названия национального головного убора – шапки с красной кисточкой «улан залата хальмгуд» (такую этимологию вряд ли можно принять как научную), наиболее убедительную трактовку предлагает Н.Н. Убушаев, устанавливая в этом слове древний тотемный символ волка.
Древний этноним «дербет», по мнению Н.Н. Убушаева, восходит к тотемному обозначению волка и коррелирует формально с корневой основой d-r-b / t-r-m (это подтверждает родство прототюркского и протомонгольского сообществ) и содержательно с обозначением волка как тотемного предка (сближаются древнемонгольская и семитская корневые основы h-l-m и k-l-b). Эта аргументация представляется обоснованной с позиций диахронической лингвосемиотики и фольк­лористики. О дербетах упоминается в «Сокровенном сказании» (под именем «дорбен»), персидский ученый Рашид-ад-дин в своем «Сборнике летописей» пишет о племени «дурбан», существовавшем задолго до появления Чингисхана.
Этноним «торгуты» этимологически и исторически восходит к обозначению гвардии Чингисхана: тюркское turghaq в значении «ночной страж», «часовой» происходит от tur – «стоять, быть на ногах», монгольское множественное число от turghaq обычно turghaghut (turgha’ut) (В.П. Санчиров). Впоследствии возникли разные варианты народной этимологии этого слова вследствие его фонетической близости с ойратским словом turag «крупный», и отсюда возникла версия о том, что предками этого рода были рослые люди. Впрочем, в народной этимологии есть своя логика, сближающая оба толкования, поскольку гвардейцы-телохранители должны быть физически крепкими, и если во времена чингисидов такие должности передавались по наследству и со временем образовалась каста как племенная общность, то определенные физические качества представителей этого сообщества стали наследственными.
По свидетельству историков и этнографов, в 1206 г. было создано подразделение «хошут», которое по прошествии некоторого времени также трансформировалось в этническую группу. Одно из значений корня «хош» в монгольских языках – авангард, клюв, острие. Этноним «хошут, хошоут» является воинским термином и производным от слова «хошун» со значением «клюв, морда, передовой отряд войска», а также «острие, построение войск “мордой”» (Г.О. Авляев, В.П. Сан­чиров). Термин «хошут», как следует из этого толкования, означает передовой отряд наиболее опытных и храбрых воинов, принимавших на себя первые удары противника.
Этноним «бузавы» возводится к глагольному словосочетанию «бу заав» – «обучать ружью, оружию» (это народная этимология), к калмыцкому названию притока реки Дон Северского Донца (такая версия не подкрепляется исторически), наконец, донские калмыки могли смешаться с ногайским родом «буджаг», и на калмыцком это могло звучать как «бузаг / бузав» (Н.Н. Убушаев).
Анализ калмыцких родоплеменных этнонимов показывает, что в составе родов были представители трех близких этнических сообществ – собственно монголов, тюрков и северных народов Урала и Сибири; идентификация племени могла происходить по родству, обычно мифическому, при этом в названии рода или племени прослеживается тотемное животное, либо по функции в древнем военном устройстве общества, такая племенная организация является исторически более поздней. Данные историков, этнографов и филологов свидетельствуют о том, что диагностическими признаками для установления рода являются взаимодополнительные ритуалы, боевые кличи, прямые и косвенные наименования тотемных животных.
В терминологии родства у калмыков родственники по-разному именуются по линиям отца и матери: дядя по отцу – авh, по матери – наhцх, сестра отца – haha, сестра матери – наhц экч. Невестка не имела права обращаться к старшим родственникам мужа по имени, а должна была использовать специальные термины родства. В присутствии старших родственников мужа невестка должна была находиться с покрытой головой и в полной женской одежде. Обратим внимание на специфику эмблематической номинации родственников мужа в традиционной калмыцкой семье:
В чужом краю надо быть уважительной, сильной, почитать стариков, покажись людям с хорошей стороны. Применять табу (запрет замужней женщине-калмычке произносить имена старших родственников мужа) должна к таким людям: имя свекра – Намин (по-калм. «восемь»). Должна называть Больше семи. Брат свекра – Булмаг, называй Жареная мука. Имя отца свекра – Аджирг (по-калм. «жеребец»), называй Мерин. Имя прадеда Эмтша (по-калм. «бабушка»), называй Старая женщина. Имя прапрадеда Чон (по-калм. «волк»), называй Плачущий. Имя прапрапрадеда Дорджи-Гаря, называй Непутевый Джеджи. В общей сложности применять табу ты должна почти к 300 людям. На сегодня достаточно. Имена других скажу в следующий раз (Б. Басангов).
Молодая женщина должна была проявлять изобретательность, чтобы называть своих новых родственников не так, как к ним обращаются свои. Такая коммуникативная практика свидетельствует о древних родовых пережитках, согласно которым назвать человека по имени означало обрести над ним власть. Но интересно то, что такое переименование в семье не являлось произвольным, должны были быть некоторые формальные и содержательные соответствия между обычным и придуманным именами.
Статусная эмблематика в традиционной калмыцкой культуре выражается иногда специфическими знаками:
«Хар эцкин кёвюн» (черного отца сын) неосторожно на расстоянии «арвн зел гатца» (десять пятишаговых арканов, то есть пятьдесят шагов) проскакал мимо кибитки зайсанга, человека небесного происхождения, несмотря на то, что последний стоял возле кибитки и окликнул его. Простой смерд, сын черного отца, своей бестактностью нанес оскорбление высокому сану благородного зайсанга. Для наказания ослушника и в назидание его потомству зайсанг приказал каленым железом проткнуть мочку левого уха оскорбителя. (У калмыков-мужчин левое ухо считается привилегированным, сян-чикин – хорошее ухо, и расправа зайсанга означала урок виновному, чтобы он впредь «держал ухо востро».) (А. Амур-Санан).
Зайсанг относился к высшим членам калмыцкого социума. Мы видим, что в сложной кастовой системе существовали дистанции, которые нельзя было нарушать. В наказание нарушитель был подвергнут не просто болезненному испытанию, но и эмблематически получал клеймо преступника. Прожигание тела всегда было знаком унижения. Кроме того, такая семиотическая практика в кочевом сообществе сразу же понижала статус человека еще и потому, что клеймом в монгольской культуре всегда метили скот.
Аллегорические признаки родового сообщества в калмыцкой лингвокультуре выражены в пословицах и притчах.
Формальная организация пословиц вытекает из их коммуникативного назначения – выражать универсальные нормы в кратком и запоминающемся виде, поэтому они часто имеют четкую ритмиче­скую структуру, используют повторы и противопоставления и содержат образы повседневной жизни. Эти образы у скотоводов-кочевников отличаются яркостью и конкретностью: Хоолас м»»рнd, »»рdс м»ргнd. – Издалека мычит, вблизи бодается. Характерной особенно­стью калмыцких пословиц является идущая из глубины веков традиция симметричного построения речения: Ик дала уснд хандго, ик мергн эрдмд хандго. – Большой океан никогда не бывает доволен водой, одарённый человек никогда не бывает доволен своим мастерством. Подобная особенность отличает и китайские назидательные речения.
Обращает на себя внимание речение, в котором сформулировано требование сохранять равенство всех перед законом: Хаана к››кн болв чигн засглх з»втd. – Хотя она и дочь хана, она тоже должна быть наказана. Все понимают, что дочь хана пользуется многими привилегиями, но если она совершила недостойный поступок, ей нужно за это ответить, как всем прочим. Пословица используется в тех случаях, когда хотят подчеркнуть, что человека, совершившего проступок, накажут, каким бы любимым он ни был.
Известно, что дети в ряде случаев проявляют упрямство и непо­слушание. Обычно таких упрямцев наказывают, но в калмыцком паремиологическом фонде есть следующее речение: Ишк »врdн ур¥ахар экdн м»ргдг, усн эргdн нурахар ¥азран хал¥рдг. – Козлёнок, чтобы выросли рога, бодает мать, вода, чтобы обрушить берега, бьёт по ним. Смысл этой пословицы весьма интересен в педагогическом отношении: возможно, непослушание ребенка есть способ заявить о себе и выработать характер. Сравним: Из строптивой дочери вырастает хорошая хозяйка (кит.). Субъект коллективной мудрости советует родителям сдержать свой гнев и дать возможность ребенку проявить характер в определенных ситуациях.
Скромность является одной из наиболее высокооцениваемых добродетелей в калмыцкой системе ценностей: Бийdн буульсн ах эрг›, баавhаhан буульсн адг эрг›. – Тот, кто хвалит жену, – глупец, тот, кто хвалит себя, – трижды глупец (букв. «тот, кто хвалит жену, – малый глупец, тот, кто хвалит себя, – большой глупец»). По-видимому, в данной пословице речь идет не столько о похвале, сколько о похвальбе, осуждается хвастовство.
Некоторые особенности родового мировосприятия касаются соотносительных ценностей в повседневной жизни калмыков. Это относится, например, к соотношению еды и одежды: Хотын сddhинь к››нд »г, хувцна сddhинь эврdн ›мс. – Лучшую пищу отдай людям, лучшую одежду одевай сам. Залу к›н эврdннь »гdрн сddхн, к»гшн к›н хувцарн сddхн. – Молодой хорош сам собой, а старый — одеждой. По кодексу Чингисхана каждый должен предложить другому человеку участие в трапезе. Но одежда составляет личную собственность людей, и не возбраняется носить красивую одежду. Подчеркнем, что право на красивую одежду в большей мере имели пожилые люди, чем молодежь, поскольку подразумевалось, что молодые красивы сами по себе, а люди в годах своей одеждой демонстрируют свои достижения.
В калмыцкой паремиологии представлены нормы традиционного поведения среди родственников. Эти нормы сводятся к предписаниям поддерживать родственные связи, уважать старших и заботиться о младших, вести себя в соответствии с традиционными гендерными стереотипами. Требования к мужскому поведению сформулированы в калмыцких пословицах подробнее, чем к женскому, и отражают нормы патрилинейного родового уклада.
Калмыцкая культура испытала существенное воздействие со стороны буддизма, и поэтому представляется правомерным рассматривать буддийский аллегорический нарратив как важнейший компонент калмыцкой ментальности. Буддийское влияние на трансформацию калмыцкой ментальности заслуживает особого внимания, поскольку древним ойратам приходилось жить в состоянии постоянной готовности к войне, вооруженные стычки в степи с внезапно налетающими врагами были обычным делом, и поэтому в человеке высоко ценилась состязательность. Буддизм ориентирует людей на принципиально иные приоритеты – на поиск гармонии с окружающим миром.
В повседневной практике люди обычно не оставляют обидчика без ответа. Буддийское мировосприятие диктует иные нормы поведения: