Книга выдающегося американского психоаналитика доктора Хаймана Спотница излагает его теорию современного психоанализа, которая открыла новые

ОСНОВНЫЕ ВОВЛЕЧЕНИЯ ОБЪЕКТИВНОГО КОНТРТРАНСФЕРА 
Чувства реалистично индуцированные в терапевте как трансферном объекте, 
сообщенные избирательно и целенаправленным образом, вносят основной вклад в 
разрешение сопротивления удовлетворением созревающих потребностей пациента. 
В принципе, как я уже упоминал, удовлетворение созревающих потребностей не 
является функцией аналитика. Прежде всего он заинтересован в том, чтобы 
идентифицировать их и помочь пациенту придумать социально одобряемые методы 
их удовлетворения. Тем не менее, когда паттерны преэдипова сопротивления 
поддерживаются 
созревающими 
потребностями, 
удовлетворение 
которых 
посредством жизненного опыта является небезопасным, терапевт может 
удовлетворить их вербально для того, чтобы разрешить сопротивление. 
Специфический опыт удовлетворения потребностей, который может помочь 
пациенту 
отказаться 
от 
сопротивления, 
обеспечивается 
эмоциональной 
коммуникацией. Утверждения, нагруженные индуцированными чувствами, 
склонны создавать такой опыт. 
Объективный контртрансфер, также, вносит важный вклад в реконструкцию 
эмоционально значимых превербальных событий, которые пациент не может 
вспомнить. Индуцированные чувства изучаются и исследуются вместе с пациентом 

---

120
для того, чтобы помочь ему взять обратно и артикулировать его собственные 
впечатления о его раннем жизненном опыте и исправить ложные впечатления. 
Конструкции основываются на комбинации анализа трансферных реакций пациента 
и чувств, которые они индуцируют у аналитика. В некоторых случаях объективный 
контртрансфер вносит основной вклад в отграничение эготиэированных объектных 
впечатлений от собственных пре-эго чувств пациента. 
В работе с пациентом, имеющим большие трудности в восприятии и 
вербализации своих собственных чувств и являющимся гиперсенситивным к 
чувствам других, понимание собственных чувств кого-то и их влияния на пациента 
является крайне важным. Аналитик, который готов и способен испытывать 
индуцированные чувства глубоко и открыто найдет необходимым оставаться 
бдительным к источнику и природе всех своих эмоциональных реакций в 
непосредственной ситуации. Адекватный синтез роли трансферного объекта с 
ролью собирателя и эффективного выразителя понятого, вызывает большее 
интроспективное 
изучение 
собственных 
психологических 
процессов 
и 
поведенческих тенденций. 
Обычным предписанием является анализировать контртрансфер, когда он 
действует как сопротивление. Такая политика, по моему мнению, неадекватна, но, 
тем не менее, подтверждена обширным клиническим опытом. В своей 
супервизорской практике я рекомендую, чтобы все контртрансферные реакции 
анализировались на протяжении всего лечения. В противном случае, реакции, 
относящиеся к неразрешенным личностным конфликтам и непосредственным 
личностным потребностям, легко загрязняют резервуар эмоциональных реакций, 
который служит терапевтической цели. 
Широко распространено соглашение что действующим средством, в терминах 
трансферных чувств к пациенту, является продолжающийся анализ. Субъективные 
контртрансферные реакции, которые вызывают технические ошибки, часто 
выявляются в самоанализе; если этого не происходит, они легко раскрываются в 
супервизорских сессиях или же часто, кроме этого, в неформальных обсуждениях 
случая с коллегой. Однако, ловушками, в объективных реакциях на трансферную 
ситуацию при шизофрении, являются относительно неисследованные области. 
Элементарным камнем преткновения в использовании объективного 
контртрансфера является отношение, часто встречающееся у неопытного аналитика, 
что он не имеет "права" испытывать чувства к пациенту. Когда чувства 
рассматриваются как табу, то ли потому что терапевт был обучен подавлять их или 
делает это как предмет предпочтения, коммуникация блокируется. Неподходящие 
интервенции часто связаны с попытками вычеркнуть из сознания интенсивные и 
конфликтующие аффекты, пробужденные шизофреническим пациентом. Нежелание 
врача испытывать эти чувства служит для того, чтобы подчеркнуть уже сильную 
оппозицию пациента воспринимать и вербализовать все свои собственные 
аффекты. 
И все же, важно признать, что свобода является абсолютной только когда 
рассматривается в отношении испытывания индуцированных чувств. Основой 
является селективность в сообщении их. Многих технических ошибок можно 
избежать, если придерживаться основного принципа, заключающегося в том что, 
хотя индуцированные чувства всегда являются сырым материалом для анализа, 

---

121
интервенции никогда не диктуются, исключительно или первично, испытываемыми 
эмоциями. О них не сообщают до тех пор, пока они не будут служить 
специфической терапевтической цели - разрешению непосредственного 
сопротивления пациента. 
Если понимание аналитиком сопротивления, с которым он работает, 
находится в гармонии с его собственными контртрансферными реакциями, они 
могут быть сообщены в соответствии с планом, который он сформулировал для 
работы с этим сопротивлением. Однако, если существует определенное 
несоответствие между его рассуждениями и индуцированными чувствами, он не 
совершает интервенции. Он не функционирует каким-либо образом против своих 
собственных чувств. Он может понимать, что то или иное ответное чувство 
поможет пациенту отказаться от резистивного паттерна, однако это чувство должно 
быть полезным в данный момент. Воздействие индуцированных чувств на 
пациента, которые прямо пропорциональны их подлинности, обеспечивает 
терапевтический рычаг. 
Чувства непонимания (confusion) чего-либо, о чем пациент сообщает снова и 
снова, может указывать на некоторые неразрешенные проблемы у терапевта. Если 
же такая связь не может быть установлена посредством самоанализа, то возможно, 
что пациент индуцирует спутанность. Когда одна из его попыток пойти на контакт 
отражается вопросом о терапевте, пациент может указать что он не чувствует 
понимания. В конце концов, может проясниться что у него был родитель, которого 
он не мог понять, и который не понимал его. Эмоциональное состояние, которое 
сначала кажется, что относится к слепому пятну у терапевта, может принести 
огромную пользу в реконструкции отношений пациента со значимым объектом в 
его детстве.