Парадигматический и синтагматический аспекты фразеологии

ПАРАДИГМАТИЧЕСКИЙ И СИНТАГМАТИЧЕСКИЙ
АСПЕКТЫ ФРАЗЕОЛОГИИ
Ф.А. Краснов - канд. филол. наук, проф.

The solution of long-term linguistic polemics about phraseology linguistic nature is offered: it is a population of steady reproduced combinations of words in any combinations of lexical units. This issue is offered to be solved on the basis of syntagmatic and paradigmatic regularities to which the lexicon is connected. In this connection two aspects of phraseology are selected - syntagmatic and 1. Предмет и объект фразеологии. В современном языкознании не сложилось единого понимания предмета и объекта фразеологии. Но всё множество и разнообразие точек зрения на природу фразеологии при известном ограничении может быть сведено к двум основным концепциям.

Согласно одной из них, объект фразеологии составляют только устойчивые воспроизводимые сочетания слов. Такое понимание нашло отражение в подавляющем большинстве вузовских учебников и учебных пособий по современному русскому языку. В пособии "Современный русский язык" [18] фразеология определяется как "наука, занимающаяся исследованием смысловых и структурных свойств фразеологических единиц, изучающая причины их возникновения в системе языка и особенности употребления в речи, а "фразеологические единицы - это устойчивые, постоянные по своему компонентному составу, воспроизводимые единицы языка, обладающие единым, целостным значением" [18, с. 120].

В учебнике Н.М. Шанского, В.В. Иванова "Современный русский язык" подчеркивается: "Необходимо четко отграничить фразеологизмы, с одной стороны, от свободных сочетаний слов, а с другой стороны, от отдельных слов" [22, с. 68] и дается такая формулировка: "фразеологический оборот - это воспроизводимая единица языка из двух или более ударных компонентов словного характера, целостная по-своему значению и устойчивая в своем составе и структуре" [22, с. 68].

Вторая концепция построена на признании объектом фразеологии любых сочетаний слов данного языка. Раскрывая содержание фразеологии как особого раздела языкознания, изучающего лексическую сочетаемость слов, О. С. Ахманова, Э.М. Медникова, С. А. Григорьева разъясняют это так: "как слова естественно сочетаются друг с другом в обычном употреблении, какие ограничения накладываются на эти сочетания языком и какие изменения происходят во фразеологической сочетаемости слов данного языка в процессе его развития" [1, с. 94] .

Как видим, объект фразеологии понимается по-разному. Одни лингвисты включают в объект только устойчивые сочетания слов, другие - любые сочетания слов языка.

Это требует своего объяснения. Но предварительно следует отметить и то обстоятельство, что среди фразеологов, разделяющих первую концепцию, также нет единства. Одни ученые ограничивают объект фразеологии лишь такими устойчивыми сочетаниями слов, которые представляют собой семантически преобразованные соединения слов и соотносимы со словом и получили названия номинативных единиц. Эту точку зрения развивают А.М. Бабкин, В.П. Жуков и др. Другие фразеологи расширяют объект фразеологии за счет семантически преобразованных устойчивых сочетаний, соотносимых не только со словом, но и с предложением (А.В. Кунин, А.Д. Райхштейн и др.), т.е. фразеология, кроме номинативных, включает в свой состав и коммуникативные единицы. Третьи еще более раздвигают рамки фразеологии, включая не только семантически преобразованные сцепления слов, но и все прочие устойчивые сочетания, которым свойственна воспроизводимость. На этом основании Н.М. Шанский, наряду с фразеологическими сращениями, единствами и сочетаниями, выделяет фразеологические выражения, которые "не только являются семантически членимыми, но и состоят целиком из слов со свободными значениями" [22, с. 84].

Поэтому, определяя объект фразеологии, он подчеркивает: "Отнесение тех или иных образований к фразеологическим явлениям или, напротив, выведение их за пределы фразеологических оборотов обусловливается не тем, номинативные это единицы или коммуникативные, а тем, извлекаются ли они из памяти целиком или творятся в процессе общения" [22, с. 3]. Эта точка зрения в настоящее время разделяется большинством языковедов. Она принята современными вузовскими учебниками и учебными пособиями.

В.Н. Телия, обобщая обзор современных толкований фразеологии, подытоживает: "Некоторые авторы включают в объем фразеологии только два класса - идиомы и фразеологические сочетания, другие - ещё и пословицы и поговорки. К этому добавляют иногда речевые штампы и различного рода клише, а также крылатые выражения. Все эти типы единиц объединяются по двум признакам: несколькословность (следовательно, - раздельнооформленность) и воспроизводимость. Иными словами, широкий объем фразеологии можно определить как все то, что воспроизводится в готовом виде, не являясь словом" [20, с. 58].

Однако основное различие в понимании объекта фразеологии связано с отнесением к последнему только устойчивых сочетаний или любых сочетаний слов. На этом различии и построены две разные фразеологические концепции. Они нередко воспринимаются как непримиримые, исключающие одна другую. Но они имеют равные основания для своего существования, так как построены на учете закономерностей функционирования языка, объективно заложенных в самом механизме языка. Это, как известно, законы синтагматики и законы парадигматики.

2. Структурная организация языка. В основе структурной организации языка лежат синтагматические и парадигматические отношения его элементов. Эти отношения, интерпретированные как законы сочетания и законы чередования, усилиями языковедов ярко продемонстрированы на фонологическом материале. Но "не только звуки - все единицы языка подчиняются двум типам законов: все они закономерно чередуются и закономерно сочетаются. Эти законы в основе своей однотипны для всего языка, только в морфологии и синтаксисе, в словообразовании и лексике они проявляются более сложно, чем в фонетике" [15, с. 3].

Сложнее всего эти законы представлены в лексике, что объясняется как практической беспредельностью лексической массы, так и тем, что в слове чрезвычайно сложно перекрещиваются две системы: лексическая и семантическая, в результате чего лексические отношения не проступают так прозрачно, как фонологические.

Однако тот факт, что слова связаны синтагматическими и парадигматическими отношениями, был отмечен еще Фердинандом де Соссюром, основателем учения о парадигматике и синтагматике. Он писал: "с одной стороны, слова в речи, соединяясь, друг с другом, вступают между собою в отношения, основанные на линейном характере языка, который исключает возможность произнесения двух элементов одновременно... Эти элементы встраиваются один за другим в потоке речи. Такие сочетания, имеющие протяженность, можно назвать синтагмами...

С другой стороны, вне процесса речи слова, имеющие между собой что-либо общее, ассоциируются в памяти так, что из них образуются группы, внутри которых обнаруживаются весьма разнообразные отношения. Так, слово enseignement "обучение" невольно вызывает в сознании множество других слов (например, enseigner "обучать", renseigner "снова учить" и др. или armement "вооружение", changement "перемена" и др. или education "образование", appentissage "учение" и др.), которые той или иной чертой сходны между собою.

Нетрудно видеть, что эти отношения имеют совершенно иной характер... Они не опираются на протяженность, локализуются в мозгу и принадлежат тому хранящемуся в памяти у каждого индивида сокровищу, которое и есть язык. Эти отношения мы будем называть ассоциативными отношениями"[19, с. 155-156].

В дальнейшем, освобождаясь от психологизма Ф. де Соссюра, лингвисты заменили термин ассоциативные отношения на термин парадигматические отношения.

Синтагматические и парадигматические отношения - это онтологические свойства элементов языка. Любой языковый элемент способен вступать в линейную, протяженную связь с другими элементами, в то же время любой элемент языка находится в отношениях оппозиции (противопоставления) к другим подобным элементам, что регулируется синтагматическими и парадигматическими законами каждого конкретного языка.

Законы синтагматики и законы парадигматики находятся в постоянном взаимодействии, обусловливая друг друга. Но вместе с тем, они характеризуются качественной определенностью, что имеет принципиальное значение при анализе языка и выделении его единиц. Известно, что фонемы в различных фонологических школах представляют собой неодинаковую сущность. Это различие обусловлено главным образом тем, что принимается за определяющее при идентификации фонологических единиц: законы синтагматики или законы парадигматики. Московская фонологическая школа единственная, которая исходит из парадигматических начал, изучая парадигматику звуковых единиц. Для нее фонема - результат обобщения позиционно чередующихся звуков. Московская фонема принципиально отличается от фонем, которые отождествляются другими фонологическими школами [15].

Фразеологические единицы также могут выделяться на основе парадигматических закономерностей и синтагматических. И объект фразеологии будет по-разному определяться в зависимости от того, что будет определяющим - синтагматика или парадигматика. Если за определяющее берется парадигматическое начало, то неизбежно будут выделены устойчивые сочетания слов, поскольку они функционируют в языке как целостные единицы наряду с отдельными словами, будучи связанными с ними различного рода оппозициями. Ср.: бить баклуши - бездельничать, кот наплакал - мало, лить пули - лгать и т. п.

Если на первом плане стоят синтагматические отношения, то, естественно, возникает необходимость в анализе закономерностей сочетаемости слов как во фразеологически связанном значении, так и в обычном, свободном употреблении. Противоестественным было бы, например, рассматривать характер связи компонентов в устойчивом сочетании закинуть удочку (в знач. "осторожными разговорами разузнать, выяснить что-либо"): "Когда моя матушка начала уже забрасывать удочку на тот счет, что с моими способностями мне не мешало бы поступить в Кадетский корпус, дядя вдруг остановился и в изумлении расставил руки" (Чехов. Тайный советник); не учитывая связей компонентов сочетания закинуть (забросить) удочку в знач. "опустить, погрузить в воду для ловли рыбы": (/Антон/ усердно насаживал червяков, шлепал по ним рукою, плевал на них и даже сам закидывал удочку, грациозно наклоняясь вперед всем корпусом (Тургенев. Дворянское гнездо); и связи слов в сочетании в значении "кинуть бросить куда-нибудь (обычно резким движением, с силой). В таком случае трудно не согласиться с мнением М.М. Копыленко и З.Д. Поповой, развивающих синтагматическую фразеологию: "если фразеология возьмет на себя изучение лишь узкого круга сочетаний лексем, вычлененных по тому или другому критерию, это искусственно разорвет не только единый объект изучения (сочетания лексем), но даже полисемию внутри одного сочетания" [13, с. 38].

3. Синтагматический и парадигматический аспекты фразеологии. Они закономерно вытекают из истории становления фразеологической науки. Первоначально складывается парадигматический аспект фразеологии. Указывая на необходимость включать "идиоматизмы", "речения", "фразесы", наряду с отдельными словами, в словари русского языка, М.В. Ломоносов подходит к ним с позиций парадигматики. Он первый почувствовал близость устойчивых оборотов речи словам.

А.А. Потебня впервые ставит вопрос о знаковом характере фразеологических единиц, хотя и решает его в психологическом плане. Отмечая воспроизводимость "ходячих" выражений, А.А. Потебня объясняет это свойство наличием в них "внутренней формы", которая обладает огромной жизненной силой [17].

Отчетливо парадигматический подход к фразеологии наблюдается у И.А. Бодуэна де Куртенэ. Говоря о характере фразеологизмов, он отмечает в них в отличие от свободных словосочетаний "автоматическое повторение", "отсутствие языкового творчества" [3].

Ф.Ф. Фортунатов и его ученики ставят вопрос об изучении устойчивых сочетаний с точки зрения грамматической и семантической слитности. "Слитные речения" (типа железная дорога) подобно слитным словам семантически неразложимы, но с точки зрения формы они являются не отдельными словами, а словосочетаниями.

С позиций парадигматики решается вопрос о фразеологии и зарубежными лингвистами. Так, Ш. Балли для определения фразеологического материала предлагает "принцип идентификации". При определении фразеологического единства "самым общим признаком, - считал Балли, - который заменяет собой все остальные, является возможность или невозможность подставить вместо оборота одно простое слово - идентификатор" [2, c. 100]. Сущность "принципа идентификации" заключается в следующем. К слову (или последовательности слов) подбираются синонимы, затем для синонимического ряда определяется логический эквивалент, который сам по себе не является фактом языка, а только средством описания.

Алан Гардинер устойчивые сочетания подводит под языковые единицы в отличие от свободных сочетаний слов, которые квалифицируются как речевые. "Что такое "фразы"?... Это термин "языка" или "речи""? - спрашивает он и отвечает: "Если это термин "речи", то он соответствует немецкому Wortgryppe (словосочетание) и может использоваться для обозначения любой ad hoc комбинации тесно связанных слов, которые могут быть продиктованы фантазией или потребностями говорящего. Если это термин "языка", то тогда он должен быть ограничен комбинациями слов, которые язык так тесно сплотил вместе, что невозможны никакие варианты их. В этом последнем случае термин "фраза" можно будет соотносить только со стереотипными выражениями вроде комбинаций in order to, of course, take stock, of, habe recourse. Я склонен думать, что было бы лучше ограничить термин "фраза" такими фиксированными выражениями, а комбинации слов, подобные this inconstitutional act, называть "словесной группой" или просто "группой". Таким образом, "фраза" стала бы лишь термином "языка", а "группа" - лишь термином "речи"" [8, с. 9-20].

Отнесение устойчивых (стереотипных) сочетаний к языку, а свободных - к речи свидетельствует о парадигматическом подходе к фразеологии.

4. Фразеология как особая лингвистическая дисциплина. Она складывается в советском языкознании в 40-х годах, когда выходят работы В.В. Виноградова "Основные понятия русской фразеологии как лингвистической дисциплины" [4] и "Об основных типах фразеологических единиц в русском языке" [5].

В.В. Виноградов, развивая учение русских языковедов А.А. Потебни, И.И. Срезневского, Ф.Ф. Фортунатова, А.А. Шахматова и др., зарубежных лингвистов Ш. Балли, А. Сеше и др., строит фразеологическую концепцию на парадигматических началах. Обе работы посвящены главным образом вопросу разграничения основных типов семантических единиц с точки зрения слитности их компонентов. В.В. Виноградовым были выделены три типа таких единств: фразеологические сращения, фразеологические единства и фразеологические сочетания. Последние делятся на два вида "...среди тесных фразеологических групп, образуемых реализацией так называемых несвободных значений слов, среди фразеологических сочетаний выделяются два типа фраз: аналитический, более расчлененный, легко допускающий подстановку синонимов под отдельные члены выражения, и более синтетический, близкий к фразеологическому единству" [6, с. 160].

Выделение аналитических фразеологических сочетаний связано с синтагматическим аспектом фразеологии. В парадигматическую связь с отдельными словами как целостные единства они не вступают. Лишь один из компонентов в них с фразеологически связанным значением вступает в оппозицию с другими словами. В.В. Виноградов говорит о возможности "синонимической подстановки и замены" таких компонентов. Например, во фразеологическом сочетании скоропостижная смерть первый компонент вступает в парадигматические отношения со словами внезапная, неожиданная и др.

Однако В.В. Виноградов и фразеологические сочетания рассматривает в парадигматическом аспекте. Это вытекает из того, что он подводит их под воспроизводимые единицы языка. "Во фразеологических сочетаниях синтаксические связи вполне соответствуют живым нормам современного словосочетания, - пишет он. - Однако эти связи в них воспроизводятся по традиции. Самый факт устойчивости и семантической ограниченности фразеологических сочетаний говорит о том, что в живом употреблении они используются как готовые фразеологические единицы - воспроизводимые, а не вновь организуемые в процессе речи" [6, с. 160].

Отдавая предпочтение парадигматическому аспекту фразеологии, В.В. Виноградов говорит о необходимости и второго, синтагматического аспекта "...проблема фразеологии приобретает все более острый интерес. Один путь решения этой проблемы уже указан в работах К. Бругмана, Г. Пауля, Ш. Балли, Сешеа, Есперсена, Бодуэна де Куртенэ, А.А. Шахматова и некоторых других лингвистов. Этот путь, пока еще никем не пройденный, путь исследования и разграничения основных типов семантических единств, более сложных, чем слово ("фраз", "идиом", "тесных фразеологических групп", "устойчивых, неделимых или неразложимых словосочетаний", "фразеологических единиц"). Однако есть и иной путь, на который еще не вступила наука о языке, - это путь изучения структуры, разных видов значений слова с целью выделения таких категорий словесных значений, которые лежат в основе различных процессов фразообразования. Оба эти пути неизбежно в какой-то точке пересекутся и сойдутся" [5, с. 119].

Таким образом, процессы фразообразования, типы фразеосочетаний определяются различными "категориями словесных значений". Изучение этих типов фразеосочетаний и является основной целью синтагматической фразеологии.

Парадигматический аспект осмысления фразеологии предшествует синтагматическому, поскольку, по словам В.В. Виноградова, "живая языковая практика тяготеет к непосредственному охвату целостного значения словесной группы и её традиционной формы" [6, с. 160].

5. Упрочение парадигматического аспекта.Дальнейшее развитие фразеологической науки приводит к тому, что из объекта фразеологии "изгоняются" одна за другой различные области сочетаний слов, которые не подводятся по каким-либо параметрам под парадигматическое противопоставление отдельным словам или слову вообще. Так, например, были поставлены под сомнение фразеологические единицы, которые В.В. Виноградов назвал фразеологическими сочетаниями. Л.П. Ефремов выразил это следующим образом: "Немало сомнений в принадлежности к фразеологии вызывают словосочетания, известные под названием "фразеологических". Ведь определенной устойчивости "фразеологического" сочетания, порожденной ограниченной и даже единичной сочетаемостью одного его компонента, противостоит сохранение за этим компонентом отдельного самостоятельного значения" [10, с. 121].

И в настоящее время ряд языковедов подводит под фразеологию только такие устойчивые сочетания слов, которые парадигматически соотносимы со словом.

6. Синтагматический аспект фразеологии. Он стал предметом внимания лингвистов лишь в конце 60-х годов, но истоки его лежат значительно глубже. Первым, кто осмыслил сочетаемость слов как предмет фразеологии и дал такому пониманию научно-лингвистическое толкование, был Е.Д. Поливанов. Он стремился определить место, занимаемое фразеологией как лингвистической дисциплиной, в системе наук о языке, и поставил её в такое же положение по отношению к лексикологии, какое синтаксис занимает по отношению к морфологии "...Возникает потребность, - пишет он, - в особом отделе, который... был бы соизмерим с синтаксисом, но в то же время имел бы в виду не общие типы, а индивидуальные значения конкретных словосочетаний - подобно тому, как лексема имеет дело с индивидуальными (лексическими) значениями данных слов. Этому отделу языкознания, я и уделяю наименование фразеологии" [16, с. 61].

Таким образом, лексика изучает значения отдельных слов, а фразеология - значения словосочетаний независимо от степени семантической слитности последних. Предметом фразеологии, следовательно, являются все словосочетания каждого конкретного языка. Степень семантической слитности в таком случае может учитываться лишь для определения типов словосочетаний, а не предмета фразеологии как науки.

Ещё более определенно эту идею выразил Г.О. Винокур. Все учение о языке он представил в следующей системе.

Звуки. Фонетика (для письменной речи - также орфография).
Формы. Грамматика:

а) морфология (общее учение о словах как формах);

б) словоизменение (учение об элементах, служащих для сочетания слов как форм);
в) синтаксис (учение о законах сочетания слов как форм).

Знаки. Семасиология:

а) словообразование (учение о частях слов как знаках частичных идей);

б) лексикология (учение об отдельных словах как знаках полных идей);
в) фразеология (учение о законах сочетания слов как таких знаков) [7, с. 218].

Таким образом, фразеология, в понимании Г.О. Винокура, - это наука о сочетаниях слов. В его фразеологической концепции находит выражение синтагматический аспект фразеологии. Это тот "иной путь" изучения и описания фразеологии языка, о котором говорил В.В. Виноградов, - "путь изучения структуры разных видов значений слова с целью выделения таких категорий словесных значений, которые лежат в основе различных процессов фразообразования".

7. Понимание фразеологии как науки о сочетаемости лексем. Этот аспект фразеологии развивается в 60-е годы целым рядом ученых. Вполне аргументированной представляется точка зрения, отстаиваемая в работах М.М. Копыленко и З.Д. Поповой [13, 14]. Их фразеологическая концепция направлена главным образом на определение и описание типологии фразеосочетаний.

Типы фразеосочетаний определяются в зависимости от типов семем, которые обозначаются лексемами, входящими в эти сочетания. При этом термин лексема, вслед за Н.И. Толстым, употребляется для обозначения звуковой стороны слова, а термин семема - для обозначения смысловой. Отправляясь от учения В.В. Виноградова, М.М. Копыленко и З.Д. Попова различают пять типов семем. Две разновидности семем являются денотативными, они отражают экстралингвистическую сущность непосредственно. Одна из них (Д1) является первичной и характеризуется прямым соответствием с денотатом, известным носителям языка из опыта, и узнается вне контекста. Например, рукав, нос, гасить (об огне). Другая семема (Д2) - вторичная, она обозначит денотат по сходству с другим денотатом например, рукав (реки), нос (корабля), гасить (известь).

Три семемы коннотативные, они являются фразеологически связанными и создаются лишь во фразосочетании (по терминологии В.В. Виноградова, это фразеологически связанные значения). Такие семемы не отражают денотат непосредственно. Как правило, в языке имеются другие лексемы, обозначающие ту же семему.

Коннотативная семема может быть логически связана с денотативной той же лексемы, мотивирована ею. Например, куриная память - память, как у кур (мотивация очевидна). Эта семема (К1) может быть выражена иной лексемой (плохая память). Этим она отличается от семемы Д2. Таким образом, одна и та же семема выступает и в лексеме куриная, и в лексеме плохая.

Семема К2 не имеет никакой логически мотивированной связи с денотативной семемой. М.М. Копыленко иллюстрирует ее примером по пьяной лавочке (причем тут лавочка?).

К3 - это семемы, которые выражаются лексемами, не имеющими никаких других семем, кроме данной: дать стрекача, дубина стоеросовая и др.

Авторы отметили 15 типов двулексемных и 35 трехлексемных фразеосочетаний, теоретически возможных и реально встречающихся в современном русском языке. Эти сочетания реализуются разной степенью устойчивости и идиоматичности.

Вот как характеризуются различные типы двулексемных фразеосочетаний самими авторами.

Тип ДIДI - это "так называемые "свободные" сочетания" [13, с. 42]: сирень цветет, дети учатся, поехали отдыхать и др.

Сочетания типа Д1Д2 "многие фразеологи также относят к числу "свободных". Однако второй компонент крайне необходим для точного понимания семемы Д2": научный аппарат, грудная клетка, борода лопатой.

В сочетаниях типа Д2Д2 "степень семантической неделимости и устойчивости усиливается ввиду того, что ни одна из семем не является первичным отражением экстралингвистической сущности" [13, c 44]: авторский лист, английская соль, живая газета, зеленая улица, сестра милосердия и др.

К типу Д1К1 "принадлежит большое количество глагольно-именных сочетаний, в которых глагол сохраняет лишь наиболее общие семантические признаки процесса.., а существительное несет денотативный смысл, называя совершаемое действие" [13, с. 44]: сделать карьеру, впасть в противоречие, принять на веру, оставить в покое и др. Реже встречаются сочетания этого типа из прилагательных с существительными: куриная память, волчий аппетит и др.

Сочетания типа Д2К1 не имеют широкого распространения, ввиду "относительной редкости семемы Д2" [13, с. 45]: довести до сведения, отлегло от сердца, сердце упало, стоять над душой и др.

Сочетания типа К1К1 "хорошо сохраняют мотивированность обоих компонентов" [13, c. 46]: закинуть удочку, махнуть рукой, сгущать краски, белая ворона и др.

В сочетаниях типа Д1К2 "одна семема полностью сохраняет свой предметно-логический характер, другая утратила всякую связь с денотативной семемой своей лексемы. Они обладают высокой степенью идиоматичности" [13, c. 47]: на дружеской ноге, друг ситцевый, с молодых ногтей, всеми печенками, реветь белугой, молчать в тряпочку и др. Сочетания типа Д2К2 очень редки в русском языке: на широкую ногу, аттическая соль.

В сочетаниях типа К1К2 "одна семема сохраняет мотивированную связь с денотативной семемой той же лексемы, другая мотивации не имеет" [13, c. 47]: остаться на бобах, беситься с жиру, пороть горячку и др.

В сочетаниях типа К2К2 "обе семемы равно немотивированы" [13, c. 48]: до морковкина заговенья, мелким бесом.

В сочетаниях типа Д1К3 компонент К3 несет содержательную определенность и может иметь синонимы среди денотативных семем: закадычный /хороший, близкий, верный/ друг, трескучий /сильный, крепкий/ мороз, кромешная /полная, непроглядная/ тьма и др.

Фразеосочетания типа Д2К3 отличаются от предыдущего типа тем, что в них компонент К3 теряет свою определенность, хотя эту семему еще можно выразить отдельным словом: обетованная земля /благодатное место, счастливый край/, тарабарская грамота /бестолковое, бессмысленное письмо, документ/.

В типе фразеосочетаний К1К3 "семема К3 отдельного толкования уже не имеет: сочетание толкуется только в целом" [23, c. 49]: дать стрекача /убежать/, дать маху /ошибиться/.

Сочетание К2К3 может быть "интерпретировано только целиком, причем без всякой связи с какими бы то ни было денотативными семемами" [23, c. 49]: у черта на куличках, без сучка без задоринки.

Сочетания типа К3К3 "приближаются к сложным словам, так как их части отдельного бытия не имеют" [23, c. 49]: гог и магог, ничтоже сумняшеся.

Таким же образом характеризуются и трехлексемные фразеосочетания, которых насчитывается, естественно, больше, так как те же пять типов семем образуют сочетания по три компонента.

Фразеологическая концепция, представленная в работах М.М. Копыленко и З.Д. Поповой, является по своему существу синтагматической, поскольку стремится раскрыть различные процессы и типы фразеосочетаний, в основе которых лежат разные виды значений слова. На перспективность этого пути решения фразеологической проблемы в свое время указывал, как мы видели, акад. В.В. Виноградов, он предсказывал, что оба пути решения проблемы фразеологии "неизбежно в какой-то точке пересекутся и сойдутся". Нетрудно заметить, что это пересечение и сближение начинается с семемы Д2 и усиливается при анализе коннотативных семем. Насколько прочно и перспективно это сближение покажет более тщательный анализ "точек пересечения".

8. Единая фразеологическая концепция с выделением двух аспектов: синтагматического и парадигматического. Это построение особенно важно при лингвистическом анализе художественного текста. Еще в 50-х годах при фразеологическом анализе художественных произведений лингвисты тяготели к синтагматическому аспекту, хотя в теории пропагандировали парадигматическую фразеологию. Так, большое внимание синтагматической фразеологии при анализе художественного текста уделял А.И. Ефимов. В статье "Фразеологический состав повести Карамзина "Наталья, боярская дочь"" [9] он прослеживает семантические процессы, происходящие в словах при включении их в новые фразеологические связи. В центре внимания у него - фразеологическая модель с родительным качественного определения. Отмечается, что характер семантических процессов зависит от того, какая лексика используется "в рамках той или иной фразеологической модели" [9, c. 82]. Так, "при сочетании слов предметного характера с отвлеченными" конкретное значение первых сменяется абстрактным [9, c. 82]. Это наблюдение иллюстрируется такими примерами: "груз памяти", "секира правосудия", "секира наказания", "кинжал мести", "меч правосудия", "меч правды", "меч истребления", "кипарисы любви", "крылья воображения", "пламя воображения", "пламя очищения", "пламя усердия" и пр. В статье прослеживается фразеологическая обусловленность значений слов цвет, блеск, предмет, театр, рука, лицо, слеза, луч, сын, мать, венец, море, мрак, свет, магазин, весна, плод, бог, рыцарь, меч, поле, змея и др. Ср.: "феатр славы", "феатр своеволия и народных унижений", "феатр добродетелей", "феатр ужасов", "весна жизни", "весна замужества", "змея сердечных горестей", "змея сердец", "море неописуемого блаженства", "море страшных огорчений" и т.д.

Иные семантико-стилистические нюансы обнаруживает А.И. Ефимов во фразеологических контекстах Салтыкова-Щедрина: "булыжники красноречия", "поборники таинственной чепухи", "верховный жрец литературной болтовни", "рыцари оплеухи", "рыцари первоначального накопления", "нравственные подзатыльники", "умственная оголтелость" и т.п.

Анализ фразеологических связей лексических единиц может быть эффективным при описании художественно-стилистического мастерства писателя, так как эти фразеологические контексты часто несут на себе индивидуальную творческую неповторимость. См., например, фразеологические контексты с родительным определительным в романе Бруно Ясенского "Человек меняет кожу": "аистовые гнезда чалм", "арыки морщин", "асфальт ночи", "веревки арыков", "газоны фуражек", "гроздья пассажиров", "жало дыма", "кожура пустыни", "кренделя труб", "лысины площадок", "метла фар", "ноздри радиатора", "одеяло неба", "покрывало зноя", "сады мыслей", "скорлупа кишлаков", "сумерки лица", "сукно садов", "шевиот огородов", "шпалеры зелени", "шпалеры фонарей", "целина ночи", "табуны тракторов", "дивизионы тракторов", "туша паровоза" и многие другие.

«По рельсам, змеящимся вдоль проспекта, с певучим звоном пробегали трамваи, и с площадок вагонов, словно из набитых корзинок, свешивались "грузные гроздья пассажиров"» [23, c. 8]; "Кларк ясно различал куски полосатого шевиота огородов, зеленый габардин прорастающей ржи" [23, c. 20]; "Опять белая кошма песков, бесконечная и скучная, как опара" [23, c. 35]; "Потом в пустоту первого пейзажа ворвались белые бугры брезентовых палаток, чтоб, оставшись позади, уступить место зеленым парусам оазиса, выплывающим из-за горизонта" [23, c. 44]; "Белые одноэтажные дома европейского типа, разбросанные среди зелени, говорили о том, как возникает здесь город, пробивая глиняную скорлупу кишлака" [23, c. 44]; "Льдинки сползали с плеч вершин, как белые черкесские бурки" [23, c. 100)]; "Подметая тень длинными метлами фар, по дороге приближалась легковая машина" [23, c. 579].

9. Парадигматический аспект фразеологического анализа текста. Этот процесс прежде всего описывает "поведение" устойчивых словесных комплексов в пределах лексико-семантических микросистем. Фразеологические единицы связаны парадигматическими отношениями с отдельными словами как целостные, семантически нерасчленимые единства и находятся с ними в различного рода оппозициях.

Фразеологизмы вступают в отношения оппозиции с отдельными словами по разным признакам:

Семантическому (смеяться - быть охваченным гомерическим хохотом): (Сережа) от души смеялся своим звонким, отчетливым и чрезвычайно увлекательным смехом. (Л. Толстой. Детство). Скоро весь театр был охвачен гомерическим смехом: смеялись все до одного человека, все сторожа и лакеи, все находившиеся за кулисами, все хохотали, как сумасшедшие, плакали от смеха, хватались от боли за бока. (Скиталец. Очерки).
Стилистическому (умереть - отойти в вечность - отбросить копыта): Совершенно здоровый, сильный, он был убит лошадью (она лягнула его в грудь) - и умер мгновенно. (Гл. Успенский. Из церковного дневника). Одну даму, помню, спросил я о здоровье мужа, а почтенный Прохор Семеныч (муж ее), между тем, с неделю только что отошел в вечность. (Салтыков-Щедрин. Брусин). А зачем убивать Степашку? Много ли у него добра, чтобы так-то маяться душой из-за мерина... Он и без того не ныне, так завтра отбросит копыта в сторону. (М. Алексеев. Драгуны).
Экспрессивному (мало - кот наплакал): Воды в колодце оказалось чрезвычайно мало. (Тургенев. Касьян с Красивой Мечи). - Мы еще туды-сюды, а вот мужчинам - плоховато. Из года в год засуха, неурожай, а земля - кот наплакал! (Скиталец. Кандалы).
Метафорическому (удивляться - делать большие глаза): Держа поводья, Григорий наблюдал за стариком и удивился легкости, с какой тот метнул на седло свое костистое старое тело. (Шолохов. Тихий Дон). Когда старые знакомые встречали Николая Яковлевича где-нибудь на улице, то делали большие глаза и качали головами. (Мамин-Сибиряк. Любовь).
Морфологическому (молчать - каши в рот набрать; во фразеологизме отсутствует видовая корреляция): Рассказчик замолчал и задумался. (Короленко. Чудная) Ну, чего, зеваки умолкли? Каши в рот набрали? (К. Седых. Даурия).
По принципу связанности / несвязанности употребления (много - с три короба / только наговорить, наобещать/ - куры не клюют / только денег / - труба нетолченая /только людей, народу/): Эй! Хаджи-Мурат! Сдавайся! Нас много, а вас мало. (Л. Толстой. Хаджи-Мурат). - Вы им обещали с три короба. (Гладков. Вольница). - Наверное, вам про меня уж с три короба наговорили. (Чехов. Тина).

Во всех этих оппозициях фразеологический член противопоставления является маркированным, следовательно, детерминирующим, а лексический - детерминируемым членом оппозиции.

Дифференциальные признаки, на основе которых формируются различные оппозиции, могут перекрещиваться, накладываться один на другой, в результате чего очень часто в одной и той же паре обнаруживаются противопоставления по разным признакам. Например, замолчать - прикусить язык - противопоставляются по признаку стилистическому (замолчать - нейтр.; прикусить язык - разг.); экспрессивному (маркированным является прикусить язык); метафорическому (внутренняя форма сохраняется в члене оппозиции прикусить язык); морфологическому (в элементе прикусить язык нарушается видовая корреляция (подробнее о дифференциальных признаках синонимов см. [11]).

Как видим, при фразеологическом анализе текста синтагматический и парадигматический аспекты фразеологии не только не противоречат, а напротив, взаимно дополняют друг друга и способствуют более глубокому исследованию языковой структуры.