Полные и краткие прилагательные

Полные и краткие прилагательные

Изучение истории форм прилагательных нужно начать с праславянской эпохи. Полные прилагательные появились именно тогда, путем присоединения указательных местоимений к кратким. Это указательное местоимение - jь (изменяющееся по родам: ж.р. - *ja, м.р. - *je) - скорее всего, выполняло функцию, схожую с ролью артикля при существительном в других языках (например, артикль the в английском, по происхождению также является указательным местоимением).2 Только в древнерусском они стояли постпозитивно по отношению к прилагательному и писались слитно, хотя и относились к существительному.3 Вначале наличие или отсутствие указательного местоимения сигнализировало определённость или неопределённость существительного, то есть выражало категорию определённости-неопределённости имени. Следовательно, в исходной системе древнерусского языка, как и в современном языке, были полные (местоименные) и краткие (именные) формы. Однако их грамматические функции, отношения друг к другу были иными, то есть была иная система прилагательных. Теперь краткие прилагательные выступают лишь в роли именной части составного сказуемого (предиката), тогда как в древнерусском языке они могли быть и предикатом, и определением. Употребляясь в роли определения, они склонялись, но позже, потеряв способность быть определением, потеряли и своё склонение. Отличия древнерусской системы прилагательных, кроме того, выражаются и в том, что если теперь относительные прилагательные могут выступать лишь в полной форме, то в древнерусском языке они выступали как в полной, так и в краткой форме. 4

В современном языке краткие формы присущи лишь тем качественным прилагательным, которые допускают видоизменение качества и превращение его в качественное состояние, протекающее во времени и приписываемое лицу или предмету. Качества, являющиеся неподвижными, постоянными, вневременными свойствами предметов или лиц или служащие терминологическими обозначениями признаков тех или иных родов и видов предметов, не могут выражаться краткой формой имени прилагательного. Грубо говоря, в кругу имен прилагательных лишь временные эпитеты, лишь обозначения временных свойств имеют полную и краткую форму. Например, глухой в специальном терминологическом значении "закрытый наглухо, сплошной, без отверстий и щелей не имеет краткой формы". И в другом терминологическом значении "произносимый без голоса" (глухой звук) глухой тоже не допускает краткой формы. Мало того, в несвободных фразеологических сочетаниях типа глухая провинция или глухая пора тоже нельзя употребить краткую форму вместо полной (ср. пора была глухая). Существует много других качественных прилагательных, не соотносимых с краткими формами или вовсе не имеющих их.
В одном и том же имени прилагательном дифференцированы лексические значения полных и кратких форм.
Имена прилагательные со значением эмоционально-качественной оценки и с яркой экспрессивной окраской обычно не образуют кратких форм. При эмоциональном отношении к лицу или предмету качество представляется вневременно присущим ему, характеризующим его природу, например, славный в значении "симпатичный, приятный", бедный в значении "несчастный".5
Различия лексических и лексико-синтаксических значений и оттенков, связанных с предикативным употреблением одних и тех же прилагательных в членной и нечленной формах, очень велики. Краткие формы обозначают качественное состояние, протекающее или возникающее во времени; полные - признак, мыслимый вне времени, но в данном контексте отнесенный к определенному времени. В сущности, при предикативном употреблении полных форм имен прилагательных происходит подведение тех или иных предметов под известные категории качества или признака, которыми определяются различия родов и видов вещей и лиц.
Между краткими и полными формами имен прилагательных образуется все более глубокая семантическая грань. В краткой форме имени прилагательного значение качества переходит в значение качественного состояния. Краткие формы при наличии известных условий могут оторваться от полных форм имен прилагательных и перейти в другую грамматическую категорию. Таким образом, во многих случаях разрушается и лексическая цельность имени прилагательного, ранее объединявшего и полные, и краткие формы.
Этому процессу грамматического обособления кратких форм не мешает даже развитие предикативности полных форм, наметившееся в XV - XVI вв. и особенно усилившееся с середины XVII в.
Грамматическая и лексическая разница углубляется стилистическими различиями форм. Р. Кошутич обратил внимание на то, что в русском языке начала XIX употребление кратких форм прилагательных свойственно главным образом книжному языку, а в разговорной речи интеллигенции они обычно заменяются полными даже в функции сказуемого. Эти мысли затем были развиты и углублены А. М. Пешковским: "Краткая форма в ее исключительно предикативном значении есть явление чисто литературное. Это придает краткой форме оттенок большей книжности, отвлеченности, сухости, иногда категоричности, чем это свойственно полной форме". Эту большую книжность краткой формы А. М. Пешковский иллюстрировал очень ярким примером: "В "Трех сестрах" Чехова есть три однородных реплики: Ирина говорит Маше (во 2-м акте): "Ты, Машка, злая". Ольга говорит ей же (в 3-м акте): "Ты, Машка, глупая. Самая глупая в нашей семье. Извини, пожалуйста". Наконец, Маша говорит немного спустя (не в связи с предыдущим) Ольге: "Э, глупая ты, Оля". Все три реплики отнюдь не враждебны. Это - по-родственному, по-дружески. Но сказать ты зла, ты глупа есть уже оскорбление. Ты зла - это голое констатирование факта, к которому не идет дружеский тон и небрежно разговорный стиль. А все это связано с исключительной книжностью данной формы".6
Обратившись к литературному языку конца XVIII в., мы увидим, что такая ситуация складывается в отношении усеченных прилагательных.
В роли сказуемого в древнерусском языке выступали лишь краткие прилагательные, то есть внутри имён прилагательных полные и краткие противопоставлялись друг другу не только как определённые и неопределённые, но ещё и как атрибутивные и предикативные, иначе говоря, существовали отношения красьнъ - неопределённость и красьныи - определённость, с одной стороны, и красьнъ - предикат и атрибут и красьныи - только атрибут с другой. Второе отношение постепенно перевесило из-за силы самой категории предикативности, и краткие прилагательные потеряли функцию определения, которая стала закрепляться за полными формами. Но потеря функции определения означала и потерю краткими прилагательными склонения, так как в функции предиката они выступали только в форме именительного падежа. Выступая лишь в роли предиката, краткие прилагательные стали оглаголиваться - отходить от имени прилагательного, основной функцией которого является функция определения.7
Грамматические особенности кратких форм прилагательных разрушают семантический и стилистический параллелизм между ними и полными формами. В кратких формах отсутствуют многие из основных значений полных прилагательных и развиваются свои особые значения, не находящие соответствий в полных формах. Ср.: подобный (Подобное нарушение правил порядка нетерпимо) и подобен.
Семантический и стилистический отрыв кратких форм от полных, склонность кратких форм замкнуться в особую категорию обусловлены своеобразием их грамматической природы. Прежде всего, они несклоняемы. Четыре формы их - три родовые для единственного числа с окончаниями: нулевое, -а, -о (-е) и одна для множественного числа: -ы, -и (добр, -а, добро, добры; певуч, -а, -е, -и) - могут быть названы номинативами лишь в том условном смысле, в каком этот термин, например, приложим к формам прошедшего времени глагола (я шел, ты шла, оно шло, они шли). Близость кратких прилагательных в этом отношении к формам прошедшего времени на -л не случайна. Ведь они тоже имеют формы рода, числа и лексическое значение времени. Сходство кратких прилагательных со словами с формами времени и составляет их отличительную грамматическую черту. Формами времени краткие прилагательные больше всего отличаются от полных. С этим отличием у кратких прилагательных связано отсутствие склонения. Таким образом, морфологические и синтаксические признаки категории прилагательного в кратких формах находятся в полуразрушенном состоянии. Не изменяясь по падежам, краткие прилагательные не могут определять другие формы существительных, кроме формы именительного падежа.
Ср., например: мать больна и мать больная; ногти у него грязны и ногти у него грязные. "Больна, грязны, - пишет акад. А. А. Шахматов, - означают признак во времени (теперь, в настоящее время), больная, грязные означают признак постоянный, тесно сочетавшийся с субстанцией". По словам А. А. Шахматова, "представляется вероятным, что такая дифференциация вызвана отчасти влиянием новых форм прошедшего времени, возникших из причастий, форм прошедшего времени действительного залога на -л и страдательного на -н, -т".8
Уже А. Х. Востоков выделял нечленные формы качественных прилагательных и страдательных причастий в особую группу спрягаемых прилагательных, отмечая, что "качественные рад, горазд имеют одно спрягаемое окончание". Вместе с тем Востоков решительно отличает от спрягаемых прилагательных прилагательные с усеченным окончанием (например, народнопоэтические: бел горюч камень, част ракитов куст): "Сих усеченных окончаний не должно смешивать со спрягаемыми окончаниями имен качественных, которые от усеченных окончаний отличаются по большей части и ударением". Востоков же указал и на значение категории спрягаемых прилагательных - "показывать состояние или качество предмета, не зависящее от действий". 9
Акад. А. А. Шахматов в своем "Очерке современного русского литературного языка" идет по стопам Востокова. Он включает краткие "спрягаемые" прилагательные и причастия в систему глагола. Шахматов сопоставляет предикативно-именные формы на -о (здесь весело, мне тошно, ему больно) с безличными глаголами. А. А. Шахматов находит в этих разрядах слов категории лица и времени. Настоящее время именных спрягаемых слов определяется отсутствием формы вспомогательного глагола: они веселы, он тронут, она ранена. Прошедшее и будущее время их "определяется наличностью при спрягаемом слове вспомогательных глаголов в формах соответствующего времени" (он был тронут, он будет тронут, мы были рады этому событию). Таким образом, грамматическим признаком этого разряда слов А. А. Шахматов признал формы времени и находящуюся в связи с ними синтаксическую функцию сказуемости. А. А. Шахматов применяет к кратким формам прилагательных термин "прилагательные - сказуемые". Этим прилагательным-сказуемым свойственны формы лица. Об этом А. А. Шахматов вслед за А. X. Востоковым писал так: "В спряжении имен прилагательных и причастий различаются десять лиц, семь - для единственного числа и три - для множественного, причем в единственном числе три лица мужского рода, три лица женского рода и одно (третье) лицо среднего рода. Различия между этими формами образуются посредством присоединения к прилагательным и причастным формам восьми местоименных форм (я - для мужского и женского, ты - для мужского и женского, он, она, оно, мы, вы, они)".10
Вместе с тем А. А. Шахматов подчеркивал формальные отличия этого типа слов от форм прошедшего времени глагола, заключающиеся: 1) в отсутствии форм всех трех времен, 2) в окончании множественного числа -ы (веселы, пухлы), обозначающем пассивное состояние, в отличие от -и (веселились, пухли), обозначающем активно-личное действие.
Этот же взгляд ярко отразился и в "Синтаксисе русского языка" А. А. Шахматова. Указав на то, что нечленная форма прилагательного (не считая притяжательного) является почти исключительно в функции сказуемого, А. А. Шахматов прибавлял: "Вот почему нечленные формы прилагательного в именительном падеже носят названия спрягаемой формы; она грамматически сближается с причастиями на -л, получившими значение личных глагольных форм прошедшего времени, а также с причастиями страдательного залога на -н, -т, точно так же употребляющимися, как личные глагольные формы. Различие между сказуемым-прилагательным в нечленной форме и членной зависит от того, что прилагательное в членной форме вызывает представление не только о наличности сочетания признака в тот или другой момент времени, но также о том, что этот признак характеристичен для субъекта вообще, почему он может быть выражен как его определение".
Таким образом, А. А. Шахматов склонен был видеть в кратких формах имени прилагательного особую грамматическую категорию. Но влияние А. А. Потебни и Ф. Ф. Фортунатова направило последующих грамматистов по более традиционному пути.
Определяя грамматические функции кратких, нечленных, предикативных прилагательных в русском языке (сравнительно с немецким), А. А. Потебня пришел к выводу, что в нечленных формах сохраняется основная черта категории имени прилагательного - согласование: "Когда же язык уничтожает согласование, то тем самым он отвлекает признак от субъекта. Говоря a priori, в русском такое отвлечение могло бы произойти двояко: или посредством превращения прилагательного в существительное, или посредством перемещения центра его тяготения от субъекта к предикату, т. е. посредством отнесения признака к категории наречия. Последнее действительно находим в сравнительной степени (снег белее бумаги как бумага белее снега) и в деепричастиях".11 Но русские краткие формы, не теряя согласования, остаются в рамках категории имени прилагательного.
А. М. Пешковский, Характеризуя краткие формы как имена прилагательные беспадежные и присвязочные (т. е. употребляемые только в значении сказуемого), отмечал, что краткое прилагательное "предикативно само, по самой форме своей, морфологически предикативно". "И ни порядок слов, ни ритм, ни интонация, ни какие-либо другие вспомогательные признаки не играют здесь уже ровно никакой роли. В сочетании, например, и равен был неравный спор полная форма создала бы бессмыслицу".12
А. М. Пешковский отмечал такие признаки сказуемости в кратких формах имен прилагательных:
) сочетание с "обстоятельством" (был так добр, но был такой добрый; ср.: какой он был добрый, но как он был добр);
) развитие предложных способов управления: он был готов на все; он был способен на обман и т. п.;
) оттенки значений времени: "В сочетаниях он был способный, он был больной и т. п. форма времени в связке указывает на целый период деятельности подлежащего, а отдельного момента этой деятельности обозначать не может. Сочетания же был болен, был способен и т. д. одинаково подходят и для того и для другого: можно сказать и он был болен и он был в тот момент болен; значит, полное прилагательное своей прилагательностью, своей пассивностью уменьшает активность формы времени в связке, краткое же прилагательное такого влияния не оказывает".
Анализ синтаксических функций кратких форм приводит Пешковского к тому выводу, что краткое прилагательное "осказуемилось", но не "оглаголилось". "В сочетании был ленив прилагательность слова ленив мощно дает себя знать... Как человек, летящий на аэроплане с помощью посторонней силы, вложенной в его машину, не превращается в птицу, а остается все тем же тяжелым, не способным к полету человеком, так и прилагательное, подкрепленное глагольной силой слова был, остается все тем же прилагательным, с тем же значением постоянства и неподвижности".13 Но, с другой стороны, в тех же формах А. М. Пешковскому виделись иные грамматические горизонты: "Здесь язык начинает выходить за пределы глагольности и начинает выражать в своей мысли отношение сосуществования, обычно открываемое только надъязыковым мышлением". Так А. М. Пешковский находит в кратких формах имени прилагательного новую грамматическую категорию. Проф. Л. В. Щерба назвал ту категорию, к которой склоняются краткие формы имен прилагательных, категорией состояния. Таким образом, большинством ученых отмечалась в кратких, или нечленных, формах имен прилагательных двойственность грамматических признаков. Одни из этих признаков (приемы словообразования и формы согласования) являются общими у кратких и полных форм и неразрывно связаны с категорией имени прилагательного. Другие грамматические признаки (несклоняемость, близость к глаголу в приемах синтаксического употребления) резко отличают и отдаляют нечленные, краткие, формы от категории имени прилагательного. Понятно, что те краткие формы, в которых эти дифференцирующие признаки получают перевес, отпадают от категории имени прилагательного и образуют самостоятельный грамматический класс. Таковы, например, слова горазд, рад (ср. отсутствие членных форм типа гораздый, радый) и другие подобные. Другие же краткие формы, сохраняющие свою связь и соотносительность с членными, не выпадают из категории имен прилагательных, хотя и располагаются на ее периферии, далеко от центра. Они являются грамматически гибридным разрядом форм, в которых синтаксические свойства имени прилагательного не только ограничены, но и осложнены ростом новых функций. Большая часть кратких прилагательных не перестает быть формами одного слова с прилагательными полными. Кроме соотносительности в основах, в формах рода и числа их удерживает в пределах категории прилагательных способность быть "обособленным" определением к существительному. В этой функции краткие формы тесно связываются с соответствующими полными. Больше того: сами полные, членные, формы, выступая в функции полупредикативных, обособленных слов, как бы приближаются к кратким формам. Иллюстрацией служат такие параллели в употреблении полных и кратких форм:

И солнце, кругло и бездушно,

Как желтое око совы,
Глядело с небес равнодушно
На тяжкие муки вдовы.
(Некрасов, "Мороз, Красный нос")

Ср.: солнце, круглое и бездушное... или: круглое, бездушное солнце.

Такое полупредикативное употребление кратких форм сближает их с полными и является ярким грамматическим признаком их прилагательности. До тех пор пока соответствующая краткая форма употребляется не только как сказуемое, но и как качественное определение (хотя бы приглагольное и интонационно обособленное), она еще не порывает связей с классом имен прилагательных. Только полная невозможность употребить такую форму в иной функции, кроме сказуемостной, является симптомом окончательного разрыва ее с категорией имени прилагательного и перехода в другую грамматическую категорию. 14


Усеченные прилагательные

Усеченные прилагательные созданы искусственно путем отсечения конечного гласного от полной формы и встречаются в языке поэзии XVIII - XIX веков. Между краткими формами прилагательных и усеченными существуют следующие различия: краткая форма имеет свое ударение, отличающееся от полной формы, тогда как усеченная форма всегда сохраняет ударение полной формы; краткая форма в современном русском функционирует в качестве именной части составного сказуемого, усеченные формы выступают в роли определения.15

Использование усеченных прилагательных считается характерной чертой языка поэзии XVIII века, например:

Не могут духи просвещенны,

От света твоего рожденны,
Исследовать судеб твоих.
Г.Р. Державин. Бог. 1784
прилагательное усеченный краткий относительный
Впрочем, в книжно-литературном стихотворном языке, в тех его жанрах, где славянизмы, церковно-славянские слова и формы несли определенную стилистическую нагрузку, краткие качественные прилагательные еще возможны и в середине XVIII века. Например, у Ломоносова в "Оде на взятие Хотина" (1739): «героев слышу весел крик» и т. п. Следует при этом отличать краткие прилагаетльные от усеченных полных (на я, е, ю с предшествующими гласными), которые существуют только в определённых формах и напоминают "стяженные" формы.
Стяженные (в определённых падежных формах) полные прилагательные, которые также не следует смешивать с краткими прилагательными: зла собака (из злаа < злая), большо село (из большоэ < большое). Эти формы получили широкое распространение в говорах, главным образом, севернорусских. 16
Эти прилагательные находили отражение в филологических трудах поэтов XVIII века А.Д. Кантемира, В. К. Тредиаковского, М. В. Ломоносова, в научной литературе XIX - XX веков (например, в работах В. В. Виноградова, Г. О. Винокура, В. М. Живова), упоминаются в учебной и справочной литературе. Анализ различных точек зрения позволяет определить усеченные прилагательные как особого рода полные прилагательные (восходящие к древним именным прилагательным), использующиеся в языке поэзии в атрибутивной функции.
Принципиальное отличие усеченных форм от кратких можно свести к следующим принципам. Тогда как краткие предикативные формы в современном русском языке можно образовать только от качественных прилагательных и страдательных причастий, усеченные формы образуются и от прилагательных других разрядов: относительных прилагательных (бумажны горы), форм превосходной степени прилагательных (яснейша дня), действительных причастий (кораблю бегущу). В отличие от кратких прилагательных, усеченные прилагательные склоняются, хотя и не имеют полной парадигмы склонения. Они, как правило, сохраняют ударение на основе, тогда как в краткой форме ударение переносится на окончание (мрáчна ночь, но ночь мрачнá). В усеченных страдательных причастиях помимо ударения может сохраняться и -нн- в суффиксе (пронзённы, венчáнны). Важнейшее различие заключается в том, что краткие прилагательные выступают только в предикативной функции, а усеченные - в атрибутивной. Кроме того Г. О. Винокур как одно из доказательств искусственного происхождения усеченных форм рассматривает их употребление в значении субстантивированных прилагательных.
Именно эти отличия традиционно упоминаются как черты, доказывающие искусственность усеченных прилагательных.
Особенно важен вопрос о роли, которую усеченные прилагательные играют в поэтическом тексте. На этот счет существуют две основные точки зрения. Винокур рассматривает усечения как одну из поэтических вольностей, технический версификационный прием, связанный с приспособлением русского языка к нуждам силлабо-тонического стихосложения и "призванный облегчать труд стихотворца".17 Согласно второй точке зрения, усечения определяются как прием стилистический, однако исследователями зачастую отрицается существование стилистической функции усеченных форм (В.В. Виноградов, В.М. Живов).
Первоначально в поэтическом языке XVII-XVIII веков использовались краткие атрибутивные формы (по происхождению - древние именные формы), естественные для церковнославянского языка и не полностью утраченные в русском языке, как книжном, так и разговорном. А затем их вытеснили усеченные полные (древние местоименные формы).
В силлабо-тонической поэзии XVIII века, учитывавшей традиции силлабической поэзии, усеченные прилагательные стали использоваться не только как привычный элемент языка, но и как версификационный элемент, поскольку этого требовала более строгая ритмическая организация стиха. В связи с этим усеченные прилагательные могли не нести стилистической нагрузки и употребляться в произведениях разных жанров, хотя их церковнославянское происхождение могло придавать им книжный характер:

Затмится росска честь и действия геройски,

Почтут отцом отцов мои все папу войски,
Оружием ему я церковь покорю.
А.П. Сумароков. Димитрий Самозванец. 1770

Поскольку церковнославянский язык в жизни общества постепенно терял свое прежнее значение, церковнославянские по происхождению элементы приобретали все более заметную стилистическую окраску - вследствие этого усеченные прилагательные постепенно становились одной из примет высокого стиля.

К концу XVIII века стало усиливаться внимание к жанрам среднего стиля, возник интерес к национальной культуре, стали появляться фольклорные стилизации (поэзия П. Ю. Львова, Ю. А. Нелединского-Мелецкого, М. Н. Муравьева), стал меняться язык поэзии. Если В. К. Тредиаковский в своих филологических трудах говорил о невозможности употребления в языке серьёзной поэзии народных выражений типа «бел шатер», то уже Ломоносов сближал усеченные прилагательные с народно-поэтическими постоянными эпитетами (типа калена стрела). Интересно, что краткие формы очень быстро перестали различаться по источнику заимствования (ср. «красна девица», «люту горесть» и «красна Флора», «люты воспоминанья»). Например, в языке фольклорных стилизаций конца XVIII - начала XIX века употребляются как традиционные фольклорные эпитеты тих светел месяц, по синю морю, так и, несомненно, литературные усечения цветочки ароматны, нежны птички.
Далее в своём развитии поэзия всё более противопоставлялась прозе, что нашло отражение и в языке: так, к концу XVIII века усеченные прилагательные стали рассматриваться как поэтизм, как отличительная черта языка поэзии.18

Прилетела на берег синица

Из-за полночного моря,
Из-за холодна океяна.
Спрашивали гостейку приезжу,
За морем какие обряды.
А.П. Сумароков. Другой хор ко превратному свету. 1762-1763

Следует упомянуть и о другом выдающемся писателе XVIII века - Г. Р. Державине. О нём пишет Д. Н. Матвеев: «Он смело разнообразил жанры, вводил в "высокие" жанры бытовые сцены, слова "низкого" стиля, сближал классицистические формы с сентиментальными и даже с нарождающимися романтическими. "Слог у него так крупен, - писал Н.В. Гоголь, отмечая одну из главных особенностей поэзии Державина, - как ни у кого из наших поэтов. Разъяв анатомическим ножом, увидишь, что это происходит от необыкновенного соединения самых высоких слов с самыми низкими и простыми, на что бы никто не отважился, кроме Державина. Кто бы посмел, кроме него, выразиться так, как выразился он? ..."»19

И действительно, в языке Державина присутствуют разнообразные формы прилагательных, которые он использует для стилизации. Это особенно видно в оде «Фелица» 1782г.:

Богоподобная царевна

Киргиз-Кайсацкия орды!
Которой мудрость несравненна
Открыла верные следы
Царевичу младому Хлору
Взойти на ту высоку гору.

Значительное место занимают в стихах усеченные прилагательные - мудрость несравненна, высоку гору.

Примеры из текстов XVIII века

Усеченные формы прилагательных:

. Отгони ты прочь беспокойно время,
Сбрось с меня тобой возложенно бремя,
Премени, сложив сей тяжелый камень,
Хлад свой ты в пламень!
А.П. Сумароков. Ода сафическая. 1758
В этом примере усеченные прилагательные беспокойно и возложенно выполняют версификационную функцию, служат для поддержания ритмичности стиха. Но нельзя не обратить внимания, что это - ода, то есть, высокий стиль, следовательно, данные прилагательные также несут стилистическую нагрузку, придавая стихотворению высоту слога.
. Люты преврати мне печали в радость,
Горести - в сладость!
Пример из той же оды Сумарокова. Словосочетание люты печали подчеркивает высокий стиль оды.
3. Увидела Лиса во рту у ней кусок,
И думает она: «Я дам Вороне сок!
Хотя туда не вспряну,
Кусочек этот я достану,
Дуб сколько ни высок».
А.П. Сумароков. Ворона и лисица
А это пример из басни, здесь усеченное прилагательное высок отражает низкий стиль, также служит для поддержания ритмичности (кусок - сок - высок).
4. На врагов, кои мучат нахально,
Стон пуская в селение дально,
Сердце жалобы взносит печально.
А. П. Сумароков. Противу злодеев. 1759
Усеченное прилагательное дально здесь служит для ритмизации стиха и гармоничного сочетания с наречиями нахально, печально.
. Хаоса бытность довременну
Из бездн ты вечности воззвал,
А вечность, прежде век рожденну,
В себе самом ты основал…
Г. Р. Державин. Бог. 1784
Прилагательные в усеченной форме довременну, рожденну имеют явную окраску высокого стиля, что подтверждается высокой темой, заключенной в названии -Бог.
. Зла фурия во мне смятенно сердце гложет,
Злодейская душа спокойна быть не может.
А. П. Сумароков. Дмитрий Самозванец. 1770
Усеченная форма зла служит для ритмизации стиха, а сочетание зла фурия придает трагедии книжный характер.
. Стесненна грудь моя трепещет,
Вселенная дрожит теперь;
Гигант на небо горы мещет, -
К Юпитеру отверзти дверь.
А. П. Сумароков. Ода вздорная. 1759
Прилагательное стесненна в усеченной форме отрахает высокий стиль оды.
. Дождусь ли, чтоб тебе игра противна стала?
А. П. Сумароков. Эпиграмма. Брат был игрок. 1755
Усеченная форма противна имеет функцию ритмизации стиха.
Полные формы прилагательных:
. Господский также сын, хотя и слаще жрет
И благородие своё нередко славит,
Что целый полк людей на карту он поставит.
А. П. Сумароков. Сатира. О благородстве. 1771
Прилагательное господский стоит в полной форме и имеет нейтральную стилевую окраску.
. Некоторые называют скорбь сию естественною, а некоторые преестественною.
А. П. Сумароков. Письмо о некоторой заразительной болезни. 1759
Выделенные прилагательные находятся в прозаическом тексте и стоят в полной форме, творительном падеже.
. Ни вихрь его, ни гром не сломит быстротечный,
И времени полёт его не сокрушит.
Г. Р. Державин. Памятник. 1795.
Прилагательное быстротечный имеет нейтральную стилевую окраску.
. Там вижу грозного Плутона,
Во мраке мрачный вижу взор.
А. П. Сумароков. Ода вздорная. 1759
Полные прилагательные грозного и мрачный стоят в винительном падеже и имеют нейтральную стилевую окраску.
. Предстань пред нас, предстань скорей,
Большая сребряная кружка!
Г. Р. Державин. Кружка. 1777
Полное прилагательное сребряная отражает средний стиль стихотворения.
Краткие формы прилагательных:
. Пребудь ты к нам всегда добра,
Мы станем жить
И пить…
Г. Р. Державин. Кружка. 1777
Краткое прилагательное добра отражает средний стиль стихотворения.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

На основании проделанной работы можно сделать такие выводы. В литературном языке XVIII века преобладали усеченные прилагательные, как версификационные формы местоименных - полных - прилагательных, они несли стилистическую окраску высокого стиля. В произведениях среднего стиля встречаются полные, неизменённые прилагательные. Краткие прилагательные чаще характеризовали поэзию сниженного стиля, а также появлялись в прозе.

Список научной литературы

1. В.В. Иванов. Историческая грамматика русского языка. М. 1990. - 353с.

. В.В. Виноградов. Русский язык. Грамматическое учение о слове. М., 1972, С. 200-206
. А. С. Кулева. Усеченные прилагательные в русской поэзии. Русская речь, № 3, 2008, C. 35-39
. Н. Ю. Шведова. Русская грамматика - М.: Наука, 1980.
. Борковский В. И. Историческая грамматика русского языка / В. И. Борковский, П. С. Кузнецов. - Москва: Изд-во Академии Наук СССР, 1963. - 512 с.
. Букатевич Н. И. Историческая грамматика русского языка (На русском языке) / Н.И. Букатевич, С.А. Савицкая, Л. Я. Усачева. - Киев: Издательское объединение «Вища школа». Головное издательство, 1974. - 310 с.
. Виноградов В. В. Очерки по истории русского литературного языка XVII - XIX вв.: Учебник. - 3-е изд. - М.: «Высш. школа», 1982. - 528с.
. Винокур Г.О. Наследство XVIII в. в языке А. С. Пушкина // О языке художественной литературы / Г. О. Винокур; сост. и примеч. Т. Г. Винокур; предисл. В. П. Григорьева. - 2-е изд.М.: URSS, 2006. - 325 с. (Лингвистическое наследие ХХ века).
. А.Н. Пашкуров. Материалы международной научной конференции, посвященной 260-летию со дня рождения Г.Р. Державина и 200-летию со дня основания Казанского университета. Казань, 2003.
. Черных П. Я. Историческая грамматика русского языка. Краткий очерк. Пособие для пед. и учит, ин-тов. М., Учпедгиз, 1952. - 336с.