Проблема образования и воспитания дворянства в русской литературе XVIII века

Постмодернизм: Умберто Эко «Имя Розы»

Однажды Умберто Эко, выдающийся итальянский историк и литературовед, решил использовать свои специальные знания для написания бестселлера – романа, который завоюет популярность у читателей. И это ему удалось.

Специалист по семиотике, Эко использовал научную методику для построения детектива. Он использовал свои знания для воссоздания событий XIV века. Результат превзошёл все ожидания: «Имя Розы», с самого начала имевшее огромный успех, ныне признано классикой литературы XX века.
Сам писатель видит в «Имени Розы» постмодернистский роман. Он принимает цитатность как важнейшее свойство книжной культуры последней трети XX века и при этом ставит задачу порождения новых сюжетов, вступая в плодотворное соревнование с традицией: «…Сюжет может возродиться под видом цитирования других сюжетов».
Роман Эко выстроен как лабиринт – по принципу «текст в тексте». Уже название введения – «Разумеется, рукопись» - иронично; с первого предложения: «16 августа 1968 года я приобрёл книгу…» условный «издатель» плутает в тщетных поисках первоисточника: он читает записки средневекового монаха Адсона по переводу, сделанному в XIX веке аббатом Вале по переводу, сделанному в XVIII веке отцом Мабийоном. Первоисточник, разумеется, найти не удаётся.
«Это повесть о книгах», - с самого начала предупреждает «издатель». И ещё – о знаках, о словах: 80-летний монах Адсон, вспоминая свою далёкую юность, начинает повествование с евангельской цитаты: «В начале было Слово…», а заканчивает цитатой из поэмы XII века – об «имени Розы».
Первый же образ, который возникает в повествовании, становится ключевым. Адсон говорит о зеркале, имея в виду зеркало мира, непостижимо отражающее божественную истину. Постмодернистская метафора: зеркало текста, отражающее множество других текстов.
Адсон рассказывает об убийствах в монастыре, совершавшихся в 1327 году, как выяснилось потом, из-за рукописи – второй книги «Поэтики» Аристотеля.
Расследование ведёт монах-францисканец Вильгельм Баскервильский, как будто явившийся из книги, только совсем другой эпохи: имя «Баскервильский» намекает на Шерлока Холмса, а Адсон играет при нём роль доктора Ватсона. Убийце оказывается Хорхе Бургосский, именем и отдельными чертами (слепота, должность хранителя библиотеки) напоминающий аргентинского писателя Хорхе Борхеса. Так герои «Имени Розы» пародийно соотносятся с героями и авторами хорошо известных книг.
Поединок следователя и убийцы разворачивается вокруг отношения к книге: для Хорхе важно, по словам Ю.М. Лотмана, хранить книгу, «чтобы спрятать», а для Вильгельма – пользоваться книгами, «регенерировать» их, воссоздавать заново старые тексты и превращать их в новые.
Итак, всюду в романе взаимное отражение текстов и цитат. Для Умберто Эко ирония и цитатность не самоцель; это способ высказаться по самым насущным вопросам времени и бытия. Он сопоставляет две эпохи: в XIV веке начиналось многое из того, что получило своё завершение в XX веке. Вовсе не случайно, что издатель знакомится с записками Адсона в Праге 1968 года, когда советские танки подавили «пражскую весну». Вот и читатель, перенесённый в XIV век, попадает в круговорот политических и религиозных споров, из-за которых много лилось и ещё прольётся крови.
При этом утрачена не только простота, но и ясность суждения: всё в мире сомнительно и относительно. Вильгельм, в отличие от Шерлока Холмса, всякий раз не успевает за событиями, не может предотвратить ни одного из убийств, не может помешать Хорхе уничтожить вторую книгу «Поэтики» Аристотеля и сжечь библиотеку.
И всё же писатель отстаивает традиционные ценности современной западной культуры, рождающиеся в XIV веке и прошедшие суровые испытания в XX веке, - терпимость, готовность к диалогу, критическое мышление. Выбор таков: или трудный путь догадок и сомнений, или «утопия, реализуемая с помощью потоков крови», «служение истине при помощи лжи». Лучше уж ирония, чем «истина, исключающая сомнения».