Проблема влияния языка на поведение человека

Проблема влияния языка на поведение человека - это в основном психологическая проблема, но обойти ее не может и лингвист, так как она составляет часть большой проблемы, которую можно назвать "Человек и язык". Ее можно решать как в сопоставительном плане ( на примере разных языков), так и на материале одного языка.

На вопрос, влияет ли язык на поведение человека, может быть лишь безоговорочно положительный ответ. Язык есть субстрат интеллектуальной деятельности человека. Так же как для физической жизни человека необходима воздушная атмосфера, так и для духовной жизни человека необходима лингвистическая (языковая) среда. Это и обусловливает многообразный и многоликий характер воздействия языка на поведение человека.

Собственно говоря, способность языка воздействовать на поведение человека давно уже была открыта и столь же давно сознательно используется. Более того, изучению этой способности посвящена особая дисциплина - стилистика (а также риторика - теория красноречия, или наука об ораторском искусстве). Ведь если бы язык не обладал качеством воздействия, то невозможна была бы художественная литература, которая целиком строится на передаче определенной эстетической информации. Организованная соответствующим образом, эта эстетическая информация и обусловливает художественное воздействие языка, который разделяет это свойство с другими видами и способами передачи эстетической информации, такими как живопись, скульптура, музыка, архитектура и т. д.

Однако, язык влияет и на мыслительную деятельность человека- это тоже вид поведения человека, который подчиняется психическим закономерностям в такой же мере, как и все другие виды поведения человека. Если мы при этом учтем, что мышление человека преимущественно протекает с помощью языка, мы неизбежно должны будем прийти к выводу, что язык может оказывать и действительно оказывает воздействие на поведение человека, используя имеющиеся в его распоряжении каналы.

Это означает то, что существующие в языках способы и виды классификации явлений оказывают влияние на поведение человека именно своими классификационными особенностями. То есть, согласно словам Джона Кэрролла: “В той мере, в какой языки различаются способами кодирования нашего опыта, пользующиеся языком склонны сортировать и подразделять данные опыта различно - соответственно категориям, которые представлены в разных языках. Эти познавательные особенности способны оказывать определенное воздействие на поведение. Человек, говорящий на одном языке, может, например, игнорировать различия, регулярно отмечаемые человеком, говорящим на другом языке. Это не значит, что он всегда игнорирует их, так как эти различия могут быть отмечены и быть предметом разговора в любом языке, но это суть различия, которые не всегда заметны в его опыте.”

К сожалению, эта область отношений языка и человека очень мало исследована. Но все же некоторая работа в этом направлении была проделана, и о ней следует упомянуть.

Э. Леннеберг, уже давно интересующийся данной проблемой, в сотрудничестве с Дж. Робертсом задался целью выяснить, в какой степени названия цветов и цветовых различий, характерные для разных языков, оказывают воздействие на отношение говорящих к цветовому спектру. Для сравнения были взяты цветовые обозначения в английском (в его американском варианте) и в языке зуни (штат Новая Мексика). При этом привлекавшиеся к эксперименту носители языка зуни были как монолингвы, так и билингвы (могли разговаривать на 2 языках), которые в разной степени также владели английским. В своей совокупности цветовые термины обоих языков покрывали весь спектр цветов, но характер языкового разделения спектра и, в частности, большие или меньшие языковые различия отдельных (основных) цветов привели к неодинаковым поведенческим реакциям.

Это нашло свое выражение в том, что перечень основных цветов (не говоря уже о границах основных цветов) указывался на спектре представителями обоих языков несовпадающим образом.

К экспериментам этого порядка примыкают и другие. Так, например, в одном опыте чеху, поляку и французу было представлено для восприятия три стука абсолютно одинаковой интенсивности. Все интерпретировали эти стуки в соответствии с моделями словесного ударения их родных языков. Чех, в языке которого ударение падает на первый слог, заявил, что первый стук был самым сильным. Француз, язык которого характеризуется конечным словесным ударением, отметил в качестве самого сильного последний стук. А поляк, в языке которого ударение падает на предпоследний слог, выбрал как самый сильный срединный стук. Подобные исследования дают достаточно убедительные доказательства влияния языка на поведение человека.

Значительно более широкой (по сути говоря, всеохватывающей) основой определения поведения человека через через язык является то обстоятельство, что язык объединяет и концентрирует в себе многочисленные данные прошлого опыта и, используясь в качестве средства мышления, подчиняет человека тем нормам поведения, которые формируются под влиянием этого опыта. Ведь все, что мы знаем о своем прошлом и настоящем, усваивается нами через язык и благодаря языку. При этом совершенно очевидно, что в данном случае имеется в виду не какой-либо конкретный язык со свойственными ему грамматическими или семантическими категориями, а человеческий язык вообще.

Объединённый в языке опыт во многом определяет и мысли и общение - ведь все, о чем мы мыслим, и все, о чем мы говорим, вращается вокруг данных опыта, заключенных в самом языке. Но человек не только говорит и не только мыслит, но и действует. Хотя в широком смысле и мышление, и речь, и действия человека следовало бы рассматривать лишь как компоненты сложной структуры - поведения человека.

В свое время замечательный советский психолог Л. С. Выготский, характеризуя динамический характер отношений языка и мышления (мысли и слова, по его терминологии), а также их взаимообусловленность, писал: "Отношение мысли к слову есть прежде всего не вещь, а процесс, это отношение есть движение от Мысли к слову и обратно - от слова к мысли. Мысль не выражается в слове, но совершенствуется в слове". Такой же динамический характер носят и отношения поведения к обобщенному в языке опыт.

Сказанное можно проиллюстрировать на следующем примере, к которому обращаются также американские психологи Д. Миллер, Е. Галантер и К. Прибрам.

Человек, по-видимому, единственное существо на земном шаре, которое знает, что оно должно умереть. И то обстоятельство, что лишь один человек владеет этим малоутешительным знанием, дает основание сделать вывод, что это знание доставил ему язык, так как "языки" других земных существ, очевидно, не обладают способностью обобщать и объединять предшествующий опыт и в обогащенном виде передавать его из поколения в поколение.

Знание неизбежности конца, конечно проходит через всю жизнь человека и порождает соответствующие общественные нормы. В этом случае создаются шаблонные процессы поведения. Они принимают вид определенных правовых и этических норм (например, право имущественного наследования, установление внутриплеменных или внутрисемейных отношений) религиозной обрядовости, оценки заслуг (некрологи, надгробные речи) и пр.Но, разумеется, значительно более многообразно индивидуальное поведение, обусловленное сознанием неизбежности смерти.

Идея смерти может, впрочем, в любое время может прорваться на поверхность сознания и вызвать определенные поступки, а иногда окрасить собой целые периоды или, в крайней своей форме, всю жизнь человека. Отчетливее всего это проявляется в творчестве художников и писателей. Обычный смертный довольствуется простой и, по-видимому, самой мудрой формулой: "Пока жив - живи, а настанет твой срок - умирай". Но личность крупного художника не мирится с такой формулой, и его отношения со смертью обычно приобретают глубоко личный и яркий характер, входя в его творческую концепцию важным компонентом и нередко определяя его мысли и поступки.

Так, М. Горький рассказывает о Л. Толстом: "Он часто казался мне человеком непоколебимо - в глубине души своей - равнодушным к людям, он есть настолько выше, мощнее их, что они все кажутся ему подобными мошкам, а суета их - смешной и жалкой. Он слишком далеко ушел от них в некую пустыню и там, с величайшим напряжением всех сил духа своего, одиноко всматривается в "самое главное"- в смерть...

Всю жизнь он боялся и ненавидел ее, всю жизнь около его души трепетал "арзамасский ужас": ему ли, Толстому, умирать? Весь мир, вся земля смотрит на него; из Китая, Индии, Америки - отовсюду к нему протянуты живые трепетные нити, его душа - для всех и - навсегда! Почему бы природе не сделать исключения из закона своего и не дать одному из людей физическое бессмертие,- почему?”

.
Но можно ли сказать, что за всеми поступками и поведением человека стоит лишь язык? Конечно, нет. За ними стоит и опыт всего человечества, и соотнесенный с ним личный опыт. Но и язык здесь далеко не посторонний персонаж. Если бы не было языка, то человек смог бы в лучшем случае руководствоваться лишь своим личным опытом. Поэтому и можно сказать, что опыт всего человечества, обобщенный в языке, находит свое динамическое выражение в нормах поведения.

Язык - большой искусник в создании ловушек для пленения человеческого ума. И надо сказать, иногда человек охотно идет навстречу этим ловушкам. Он может пойти на поводу не только содержания, заключенного в языке, но и формы языкового выражения этого содержания. Так происходит при господствовании всякого рода культов - религиозных, политических, эстетических, философских и пр. В этом случае планы поведения и отдельные поступки людей определяются и оцениваются в терминах, понятиях и образах этих культов. Под них подгоняются не только отдельные поступки, но и вся жизнь людей, и таким образом слово приобретает не свойственную ему власть.

Обзор каналов, по которым язык может осуществлять определение поступков будет неполным, если не упомянуть также о так называемом "фатическом" воздействии языка.

Понятие "фатического общения" было введено в науку польским антропологом Брониславом Малиновским. Малиновский исходит из того, что в самой природе человека заложено стремление к социальности, желание быть вместе и радоваться присутствию рядом с ним других людей. Многие инстинкты и внутренние порывы, такие, как страх или драчливость, все виды социальных в своей основе чувств (в том смысле, что для своего проявления они требуют наличия общества), как например честолюбие, тщеславие, жажда власти и богатства и пр., зависят или находятся в прямой связи с фундаментальной тенденцией, которая делает необходимым для человека простое присутствие других. Язык, по этой теории, используется лишь для той цели, чтобы установить социальную связь между людьми. С точки зрения Э. Сепира "Язык является огромной обобществляющей силой, может быть, наибольшей из всех существующих. Под этим разумеется не только очевидный факт, что без языка едва ли возможно осмысленное социальное общение, но также и тот факт, что общая речь выступает в качестве своеобразного потенциального символа социальной солидарности всех говорящих на данном языке.”

Это - подразделения языка, находящиеся в употреблении у группы людей, связанных общими интересами. Такими группами могут быть семья, ученики школы, профессиональный союз, преступный мир больших городов, члены клуба, группы друзей в четыре и пять человек, прошедших совместно через всю жизнь, несмотря на различие профессиональных интересов, и тысячи иных групп самого разнообразного порядка. Каждая из них стремится развить речевые особенности, обладающие символической функцией выделения данной группы из более широкой группы, способной полностью растворить в себе членов меньшей группы. Полное отсутствие лингвистических указателей таких мелких групп неясно ощущается как недостаток или признак эмоциональной бедности.

Язык обладает многими чудесными качествами, но он своими структурными особенностями не создает мировоззрения и не формирует логических категорий. Это вовсе не отнимает у него способности воздействовать на поведение человека.Проблема “языка и поведения” - это одна из самых насущных проблем, но она должна решаться на основе истинных отношений, существующих между теми категориями, которые принимают здесь участие.