Психологические типы

наследием христианства и греческой философии»... «Несмотря на эту затрудненность. Юнг 
нашел некий путь, соприкоснувшийся с итогами дальневосточной мудрости»... «Его типология 
странным образом совпадает с наидревнейшей китайской мудростью, первоисточников которой 
он, создавая свою типологию, знать не мог». [В Китае Юнг никогда не был. Если профессор 
Вильгельм говорит о «своей встрече с Юнгом в Китае», он имеет в виду идею, а не территорию.] 
«Это согласие простирается до такой глубины, что в типологии Юнга внезапно иногда проступают 
особенные черты китайского тайноведения, книги которого не появлялись еще в переводе ни на 
одном из европейских языков». И профессор Вильгельм делает, шутя, предположение, что Юнг 
был в одном из прежних своих воплощений китайцем, почему он «в своем бессознательном 
сохранил для Центральной Европы богатый клад древнейшей мудрости». «Но, — говорит 
профессор Вильгельм, — согласие швейцарского исследователя с древним китайским мудрецом, 
конечно, показывает нам только одно — что оба они нашли истину». 
Известный немецкий романист и эссеист Оскар Шмиц решается поведать о том, «что, 
собственно говоря, делает Юнг?» /25/ По его мнению, «слово психоанализ покрывает собой лишь 
несущественное из того, чего добивается Юнг», — «он поступает с прибегающими к нему так же, 
как поступали познаватели в прежние времена, например Пифагор или Сократ». «Но, — 
прибавляет Шмиц, — такой образ действий несет с собой великое освобождение из больничной 
атмосферы, созданной прежним психоанализом». А в своей книге «Психоанализ и йога» Шмиц 
утверждает, что «система Юнга впервые дает возможность психоанализу стать на служение 
высшему развитию человечества». Возможно ли вполне присоединиться к этому восторженному 
мнению о Юнге? Решить этот вопрос предоставляется каждому отдельному лицу, которое 
испытало на себе воздействие его психологии. Но, по существу, кажется мне мысль Шмица вот в 
каком отношении правильной: Юнг — больше чем психоаналитик, почему он в глазах «только 
психоаналитиков» и является не вполне психоаналитиком. 
* * * 
Юнг принадлежит к тем странным, сложным натурам, призвание которых не укладывается в 
рамки определенной специальности, являющейся поэтому лишь одним из проводников их 
заданий. Почва Швейцарии не раз порождала такие натуры. Стоит только назвать Бахофена, 

---

21. 
Лафатера, Руссо, Парацельса. С каждым из этих оригиналов связывает Юнга какая-нибудь из 
сторон его учения. Коснусь только соотношения последнего с учением Парацельса. Современный 
Парацельс! В публичной лекции об этом своем соотечественнике и коллеге, которую Юнг прочел 
недавно по случаю чествования последнего в Эйнзидельне (швейцарский город, в другой 
транскрипции Айнзидельн, откуда Парацельс был родом. — прим. ред.), чувствовался лиризм его 
отношения к этому странному и одинокому человеку. Их связывает, по-видимому, схожая борьба 
за новые познания: Парацельс стремился высвободить вещество от вселившихся в него духов — 
стремление же Юнга заключается в том, чтобы вобрать в психологию бессознательного (как он 
ее понимает) этих духов, избавиться от которых Парацельсу все-таки не удалось, так как они — 
столь же природа, как и само вещество, только не внешняя, а внутренняя, не телесная, но 
душевная. Объективный успех этой борьбы Парацельса несомненно значителен, но он все же 
тормозился мистической связанностью души его с внешней природой. Отсюда Парацельс не был в 
состоянии содействовать полной победе естественной науки, а мог только издалека подготовить 
эту победу. Его «Я» маячило между верой в естественные силы телесности и верой в «духов» как 
возбудителей болезни в последней. Освободиться от «духов» нельзя путем отвлечения внешней 
природы от них: они, как сама природа, входят в окно, когда их прогнали в дверь. Лишь 
«пристроенные», так сказать, в Юнговой психологии бессознательного, они теряют свою власть 
над человеком. Лишь этим путем принудителъностъ мистической причастности космосу и хаосу, 
в которой живут ныне первобытные народы, жило еще Средневековье, снимается, — конечно, не 
до самого конца, что было-бы и невозможным ввиду связанности всего со всем. 
В своей немецкой критической статье о «Психологических типах», может быть первой (1921), 
которая вообще появилась, если не считать небольших рецензий, я не мог не прийти к тому 
выводу, что идеи Юнга слишком значительны и самобытны, чтобы не найти своего теоретического 
выражения и практического применения во всяком случае, то есть даже если бы Юнг шел в своем 
развитии совсем иным путем, нежели через медицину и психоанализ. Оставляя открытым вопрос, 
нашел ли Юнг истину (как то полагает профессор Вильгельм) или нет, следует признать, что в 
настоящее время нет вообще ни одного психолога, который мог бы сравниться с ним как в 
практической 
проницательности, 
так 
и 
в 
теоретической 
глубине, 
смелости 
и 
беспредрассудочности. Его учение являет собой полнейший переворот в психологии, к которому 
фрейдианство дало лишь крайне односторонний толчок. Нельзя не согласиться с одним 
французским критиком (Эммануэль Берль) в том, что «среди многих никто не трудился с большим 
успехом, нежели Юнг, над тем, чтобы вывести психологию из грамматической темницы, в которой 
она, еще по мнению Канта, была заточена». [Из статьи «Психоанализ во Франции», помещенной в 
литературном приложении Neue Zuricher Zeitung, посвященной Юнгу (1928. N2116)] 
Неоднократно с нескрываемым восхищением касался учения Юнга и философ Кейзерлинг 
(Герман Кейзерлинг (1880 — 1946) — немецкий философ. — прим. ред.). Отсылая читателя к 
весьма ценным критическим обозрениям последнего, отмечу здесь только своеобразную дань, 
которую отдал этот многосторонний, даровитый и безусловно искренний писатель значительности 
всего явления Юнга. В главе о Швейцарии (книги «Спектр Европы») Кейзерлинг, жестоко критикуя 
национальный характер, быт и язык швейцарцев, восхваляет Юнга как лучшего представителя 
того швейцарского типа, в отношении к которому долженствует поляризоваться отныне 
Швейцарии. 
Первый большой и основополагающий труд Юнга «Либидо: его метаморфозы и символы» 
уделяет большее внимание бессознательной половине нашей психики и, несмотря ни на какие 
наивного читателя смущающие отступления, с логическим упорством клонит психологическое 
рассмотрение в последнем счете к энергетической [«Энергетика души» (недавно появившаяся в 
печати) бросает яркий свет на основной ход мыслей книги о либидо.] структуре, то есть по 
существу ориентируется естественно-научно и даже физикально. Второй большой и столь же 
основополагающий труд «Психологические типы» переносит внимание на сознание, на процесс 
индивидуации, путь к пониманию которого идет не иначе как через типологию. Здесь психология, 
как центральная наука, начинает уже ориентироваться в значительной мере историко-научно, не 
становясь, разумеется, вполне и только наукой о культуре, продолжая сохранять связь свою с 
природоведением. 
Все 
направления 
психологической 
науки, 
пользующиеся 
правами 
академического гражданства, обязаны отныне считаться с оглашенным психоанализом, и притом 
не только отчасти, благодаря его некоторым верным наблюдениям и мыслям, но в целом, то есть 
они обязаны либо поставить вопрос о полном доверии психоанализу как равноправной науке, либо 
дать обоснованный отрицательный ответ, не ограничиваясь ироническими отписками свысока. 
Типология Юнга связана с преобразованием психоаналитической техники, над которым он 
долго работал в своей практике. Прежний редуктивный метод исследовал преимущественно 
бессознательное, ограничиваясь обобщающей этиологией. Конструктивный метод Юнга не 
отменяет, как то сделал Адлер своим односторонне финальным методом, а дополняет этот 
прежний строго фрейдианский метод. Символический продукт бессознательного должен 

---

22. 
действовать освободительно; [«Истинный символизм иную ставит себе цель: освобождение души 
как событие внутреннего опыта», — сказал Вячеслав Иванов. /26- Т.1. С.10/ Все дело в 
раскрепощении психики, находящейся у всех нас под властью первобытных сил и образов 
«коллективно-бессознательного». Кант чувствовал это особенно глубоко, когда (все равно в каком