Рейчел Липпинкотт в метре друг от друга

ГЛАВА 31
СТЕЛЛА
- Где твоя импровизация? А ну-ка, вспомни, как это делала Эбби. - Миа шутливо толкает меня в плечо.
Я отрываюсь от путеводителя и, рассмеявшись, аккуратно закрываю его и кладу в задний карман.
— Рим не сразу строился. — Эта ватиканская шутка предмет моей гордости. — Получили? Рим?
Камила смеется и закатывает глаза:
- Легкие новые, а чувство юмора на прежнем уровне.
Я перевожу дух. Мои легкие расширяются и сужаются без малейших усилий, и это так чудесно, что даже верится с трудом. Вкус последних восьми месяцев - горько-сладкий, и это еще слабо сказано. Все работает без сбоев, и даже физическая боль постепенно уступает место совершенно новой жизни. Мои родители снова вместе, и мы наконец-то начинаем оживать. Не все, что разбито, можно склеить, и боль от потери Эбби и По, наверно, не пройдет никогда. Точно так же, как никогда, что бы ни случилось, не сотрется память об Уилле. Так и должно быть.
Боль напоминает, что они были, что я - жива. Благодаря Уиллу впереди у меня годы. Время. Намного больше времени. Не считая его любви, это самый большой подарок из всех, что я когда-либо получала. Даже не верится, что тогда я едва не отказалась его принять.
Я оглядываю зал аэропорта, смотрю на высокие потолки и широкие окна, и радость вперемешку с волнением бежит по венам. Мы направляемся к выходу 17, где идет посадка на рейс до Рима. Наконец-то я могу это сделать. Побывать в Ватикане и Сикстинской капелле - первый пункт из многого, что я хочу увидеть и сделать. Да, не с Эбби, и я определенно не стану вычеркивать тот пункт из списка Уилла, но путешествия как будто приближают меня к ним.
В какой-то момент ловлю себя на том, что задаю темп нашей маленькой группе. Камила и Миа едва поспевают. Еще несколько месяцев назад я бы рухнула от такой ходьбы, но сейчас чувствую себя так, будто готова идти и идти.
- Все фоткаются! — объявляет Миа, когда мы находим наш выход на посадку, и поднимает телефон. Мы сбиваемся в тесную кучку и широко улыбаемся на камеру.
После вспышки я мельком смотрю на экран своего телефона и вижу присланную мамой фотографию: папа за завтраком, яичница и бекон изображают грустный смайлик с подписью УЖЕ СКУЧАЕМ, СТЕЛ! Присылай фото!
Толкаю в бок Мию.
- Эй, отправь-ка снимок моим родителям, они уже просят...
Я умолкаю, видя, как Миа открывает в изумлении рот и таращится на Камилу.
- Что? Я опять сделала то самое с лицом? - спрашивает Камила и тяжело вздыхает. - Сама не знаю, почему у меня всегда такая улыбка...
Миа останавливает ее, подняв руку, и стреляет глазами в сторону большой группы, ожидающей посадки на другой рейс. Взгляд ее застывает на чем-то у меня за спиной.
Камила ахает от удивления.
Я оборачиваюсь, следую за ее взглядом и, пробегая глазами по длинной людской очереди, ощущаю холодок на шее.
Сердце начинает биться быстро-быстро, потому что там, в очереди, стоит Джейсон.
Я уже знаю. Знаю, еще не увидев его.
Уилл.
Я застываю на месте, а он поднимает голову, и наши взгляды встречаются. В его глазах та знакомая голубизна, которая так долго мне снилась и от которой у меня подкашивались ноги. Он по-прежнему болен. На плече - портативный концентратор, лицо усталое и худое. Видеть его таким почти физически больно, как больно знать, что его легкие не могут так же наполниться воздухом, как мои новые.
Но потом уголки его губ ползут вверх, складываясь в знакомую дерзкую улыбку, и мир тает и исчезает. Это Уилл. Это действительно он. Болен, но жив. Мы оба живы.
Я делаю глубокий и свободный вдох, иду к Уиллу и останавливаюсь ровно в полуторах метрах от него. Он смотрит на меня теплыми глазами. Я – без канюли, я свободно дышу, у меня нет сумки с кислородным концентратором.
Я — практически другая Стелла.
Кроме одного.
Я улыбаюсь ему и делаю еще один, только один, украденный шаг, пока между нами не останется один метр.