Сказка как жанр 1 Сказка в исследованиях ученых. Проблема жанрового определения

Сказка игрового типа в литературе ХХ века

В русской литературе 80- нач. 90-х гг. ХХ века произошел крутой поворот, связанный с развалом Советского Союза, что означало полное обновление системы не только издательской, но и писательской. «Не менее популярным художественным явлением (особенно у читателей младшего школьного возраста) оказалась сказка игрового типа, в которой явственна смеховая природа, шутка, пародия»²⁸. Такие произведения были и остаются немногочисленными, что только подчеркивает их привлекательность для читателя, а также новизну представленного в них материала.

К таким сказкам последних лет относятся, например, «Сэр Суер-Выер»²⁹ Ю. Коваля и «Зоки и Бада»³⁰ И. и Л. Тюхтяевых. В этих произведениях комедийность усилена целенаправленно, вплоть до балагана и гротеска.
Также к сказке игрового типа можно отнести творчество Эдуарда Успенского. Все произведения, написанные им, можно назвать игрой в сказку (причем играют в нее одновременно и читатель, и персонажи сказки). Любая такая сказка-игра начинается со слов «а что, если…», что является установкой на некое допущение, от которого зависят как свод правил, так и распределения ролей.
В сказках Успенского если и присутствуют взрослые персонажи, то имеют детские характеры. Так, старуха Шапокляк, рассказывая Гене и Чебурашке о том, чем она обычно занимается на досуге, говорит следующее: «Стреляю из рогатки по голубям. Обливаю прохожих из окна водой. И всегда-всегда перехожу улицу в неположенном месте»³¹. Но все эти «злодейства», больше похожие на игру, она совершает не всерьез.
Родители Дяди Федора³² – серьезные, ответственные, дисциплинированные люди – отправляются на дачу, что не было предусмотрено их расписанием. В этом случае автор рассматривает этот шаг как ребяческую выходку. А Дядя Печкин, бюрократ при исполнении служебных обязанностей, серьезный почтальон, развлекается подсматриванием в чужие окна, в гостях объедается конфетами, вредничает и объясняет свое поведение так: «Я почему нехороший был? Потому что у меня велосипеда не было. А теперь я сразу добреть начну...».
Сказка «Вниз по волшебной реке»³³ тоже проникнута детскостью. Она построена по принципу переосмыслению сюжета фольклора, персонажей и мотивов. Оправданность такого метода до сих пор вызывает у критиков сомнения в связи с возможностью «опошлить» метафору, заложенную в оригинале. И они могут иметь место, если всерьез трактовать написанное Успенским. Но в случае, если воспринимать сказку в качестве детского парафраза на тему фольклорной сказки, все становится довольно понятным и легким для объяснения.
Так, например, Кащей, прикованный цепями в подвале, развлекается тем, что «изредка он отталкивался от стены ногами и, качнувшись вперед, снова шлепался о каменную кладку. Потому и получалось непонятное: дзинь-дзинь-дзинь... Шлеп...».
В свою очередь, рассказ о том, как ведут себя бородатые бояре, которые просят у Змея Горыныча разрешение покататься на нем, хулиганят и отлынивают от заседаний в думе, в зависимости от читательской установки может быть трактован и как вульгарная стилизация, целью которой является уничижение, и как детская игра современности в старинную сказку. Последнее мнение, конечно, более всего соответствует авторскому замыслу.
Автор не случайно начинает повествование с упоминания того, что главный герой сказки – Митя – проводит лето в гостях у бабушки, где вечерами слушает волшебные сказки. Все, что происходит в дальнейшем, оказывается результатом взаимодействия сознания ребенка со сказочным материалом, для которого деревенский быт является такой же экзотикой, как и сами бабушкины сказки.
Признаки реальной действительности легко угадываются. Так, например, в характеристике «хозяйственного и справедливого» царя Макара легко угадать председателя местного колхоза, а деревенские кумушки похожи на сплетничающих Бабу Ягу и Кикимору. Заимствованные Митей из кино, газет и детективов черты также легко узнаются в повествовании, а его желание ввести себя в придуманную им сказку психологически оправдано. Сознание Мити – призма, которая преобразует традиционную сказку подобно духу современности.
Все произведения Успенского разворачиваются внутри мира безоблачного и счастливого детства. Все конфликты разворачиваются как бы понарошку, не затрагивая глубинной сути мироздания. Здесь добро побеждает зло хотя бы потому, что зла не существует, оно есть не более чем дисгармония человека с самим собой. Его «шуточные утопии» открывают для русской литературной сказки конца ХХ века перспективное направление.
Близка к концепции Успенского сказка Д. Телевицкой «Барабашка, ты здесь?»³⁴. Ее путь создания сказки-игры аналогичен: писательница пытается переосмыслить традиционные элементы, стилевую и сюжетную эклектику, в ее произведениях бытует подчеркнутая детскость. Главное отличие заключается в авторском соучастии героям (рассказчик в сказках Телевицкой ближе, нежели чем у Успенского) и наименьшем присутствии элемента комичности. В последнем случае Телевицкая пытается внедрить в произведение больше лиричности.
В сказке Телевицкой с атрибутами современности сочетается традиционная структура, в итоге рождается так называемая «современной городской субкультуры», внешне напоминающую исключительно компьютерную игру, изо всех сил старающуюся вовлечь читателя в происходящее.
Попыткой объединить взрослое мировосприятие с детской сказкой отмечено сказки Р. Погодина («Книжка про Гришку»³⁵). Произведение предполагает читателя «от 6 до 60», так как способы его прочтения варьируются от осознания прямого значения до иронического восприятия контекста сказки.
Иносказание в этой сказке глобально. Гришка ищет дорогу в «Весеннюю землю», но на самом деле находится в поиске себя, своего счастья и гармонии с окружающими. Тогда же он [шестилетний мальчик] приходит к осознанию истинной поэзии, красоты и музыки, гармонии всего сущего, находит свое место в мире. Кульминацией повествования становится «сказка в сказке», где до емкой притчи свернута вся история мировых войн, политики и взаимоотношений народов.
История Гришки заканчивается его открытием того, что «лишь разговоры о счастье всегда одинаковые, само же счастье бывает разным, что летать от счастья не обязательно, в некоторых случаях даже вредно, можно просто присесть в уединении и долго глядеть на свои усталые руки, можно даже заплакать».
Новая литературная сказка не стоит на месте. Ее коснулись процессы, происходящие со всей детской и подростковой литературой в целом. Авторы ищут новые современные типы героев, баланс сочетания актуальности с общечеловеческим содержанием, стилевую синкретию.
Главное достижение игровой сказки – создание множества новых образов мира соответствующих сложностью структуры активно изменяющемуся сознанию человека сегодняшнего дня. При этом, имея в виду, что художественный мир сказки изображается не столько таким, как видится, сколько таким, как мыслится, необходимо отметить активизацию прогностической функции сказки, ранее мало задействованной.