В мировую литературную сокровищницу вошли книги Л

13. В. Маяковский. Поэма «Облако в штанах» как программное произведение. Работал с 1913 по 1915 год. Фрагменты опубликовал в сборнике «Стрелец» и в «Журнале журналов», называя «Облако» «второй трагедией» и подчеркивая тем самым художественную преемственность её с трагедией «Владимир Маяковский».
Сначала поэма называлась «Тринадцатый апостол», и автор указывал этим на свою роль провозвестника нового учения. Цензура усмотрела в этом кощунство над христианскими представлениями и устранила это название вместе с шестью страницами текста. В ответ на это поэт пообещал быть «безукоризненно нежным, не мужчиной, а — облаком в штанах». Своё заверение он сдержал лишь отчасти. Но этот эпизод дал толчок к возникновению нового названия. Фраза эта отзовётся и в поэтическом тексте. Отдельным изданием поэма вышла в 1915 году с подзаголовком «тетраптих» (то есть произве­дение из 4 частей).
Построение было не случайным. Предполагалось, что каждая из частей содержит выражение протеста против сложившихся в обществе установлений: «Долой вашу любовь», «Долой ваше искусство», «Долой ваш строй», «Долой вашу религию».
Начинается поэма небольшим, но очень ярким вступлением. В него вошли в спрессованном виде многие мотивы ранней лирики и трагедии Маяковского: противопоставление поэта толпе, вызов Мирным», идеальный образ лирического героя, жертвы города, музыкальные образы, гротескная фигура вывернутого человека с «одними сплошными губами».
Эта хлёсткость и эта ирония антипрославления весьма напоминают сатирические гимны раннего творчества Маяковского. Но вступление содержит и жизнеутверждающую патетику, веру и радостное мировосприятие, противостоящее трагедии и уродству: «У меня в душе ни одного седого волоса, и старческой нежности нет в ней! Мир огромив мощью голоса, иду — красивый, 22х летний.»
Эти два противоположных по тональности начала в сложном контрапункте присутствуют и в тексте поэмы.
Первая часть тетраптиха содержит в себе первый крик недовольства: «Долой вашу любовь!» Он ярко реализован в сюжете. Лирический герой ждёт встречи с Марией (её прототипом была чудесная девушка Мария Денисова, встреченная поэтом в Одессе) согласно их уговору. Но её нет, и тогда окружающие поэта вещи и явления начинают свою странную, по существу враждебную возню (вечер «уходит», сменяясь мраком ночи; канделябры «хохочут и ржут» в спину; городской «прибой» «обрызгивает» своим громом; «ляскают» двери, полночь «режет» ножом; гримасничают «дождинки», «как будто воют химеры Собора Парижской Богоматери»). При этом все дано круп но, с превышением привычных размеров. Но вот, наконец, Мария приходит и сообщает, что выходит за­ муж. Кражу любимой сопоставляет с похищением из Лувра «Джоконды» Леонардо да Винчи. А самого себя уподобляет погибшей когда-то Помпее. Сравнения, привлеченные по­ этом, отличаются яркостью, силой, образностью, выразительностью.
Тема любви по-своему подхвачена во второй части тетраптиха, где она получает новое осмысление: речь идёт о любовной ли­рике, преобладающей в современной Маяковскому поэзии.
Поэт населяет городскую улицу персонажами своей ранней ли­рики. Бедняки, нищие и калеки заполняют площадь, требуя внимания к своим нуждам. «Улица присела и заорала: / "Идите жрать!"»
Нежизнеспособному искусству поэт противопоставляет подлинное, пиликающим «поэтикам» — самого себя: «...я — где боль, везде». Обращаясь к простым людям, поэт заявляет: «...вы мне всего дороже и ближе». Он гордится ими, считая, что именно они дер­ жат в своей пятерне «миров приводные ремни» и сами «творцы в горящем гимне». Для них он создает свои строки, ради них готов, словно горьковский Данко, вытащить душу, растоптать её, чтоб стала большою, и окровавленную дать «как знамя».
В третьей части поэмы автор поднимается до отрицания уже всего господствующего строя жизни, бесчеловечного и жестоко го. Вся жизнь «жирных» неприемлема для лирического героя. Не­ выносима их любовь и поэтическая «слякоть». Маяковский подхватывает темы первых двух частей, но поворачивает их новыми гранями. Поэт воспроизводит пародию любви, говорит о похоти, разврате, извращениях. Для ненавистных «жирных» вся земля предстает женщиной, которая для них «заерзает мясами, хотя отдаться»; она кажется «обжиревшей, как любовница, /которую вылюбил Ротшильд!»,
Господствующий строй порождает не только искаженные чувства, извращенную любовь и псевдоискусство. Он чреват война­ ми, расстрелами, убийствами, человеческой «бойней». Поэтому в третьей части поэмы возникают образы «железного Бисмарка, кровавого генерала Галифе, несущего разрушения Мамая- Поэтому «Долой ваш строй». Навстречу сильным мира сего выходит Поэт, становясь «тринадцатым апостолом» (отсюда первоначальное название поэмы).
В четвертой части тетраптиха поэт негодует против всего, что освящает буржуазный строй. А если это делает религия, то свою «громаду-ненависть» он обрушивает и на нее: «Долой вашу религию». Поэт вводит богоборческие мотивы, которые нередко звучат кощунственно и эпатирующе по отношению к чувствам верующих
И снова, как в начале поэмы, лирический герой обращается к своей Марии. Но взаимопонимания нет, бли­зости не наступает. Душу Марии забирает какой-то современный «ангел». А на долю Поэта-Демона достается кровоточащее сердце, которое он несет, «как собака... / несёт перееханную поездом лапу», достоянием лирического героя становится «черствая булка вчерашней ласки».
Завершается поэма картиной бесконечных пространств, космических высот и масштабов. Сияют зловещие звезды. «Вселенная спит, / положив на лапу /с клещами звезд огромное ухо». Она не слышит, как скорбно, но гордо идёт Поэт, устремляясь навстречу грядущему.