Великобрита- в едва ли не единственное поле компромиссов и единства нии в начале

Государственно- Р^еализаЧ^ия идеи арийского народного государства политическая привела к созданию в Германии принципиально структура новой властной структуры. Формально ее основой нацистской являлась система народовластия. Исходя из пред-Германии полагавшегося единства личных и общенародных интересов, а также подчиненного значения группо­вых, корпоративных интересов механизмы представительной де­мократии сменились прямой плебисцитарной демократией (как наиболее точно отражающей единое мнение народа). Впрочем, в реальной политической практике Рейха проведение плебисцитов носило исключительный характер и осуществлялось достаточно редко. Так, например, в 1933 г. на плебисците решался вопрос о выходе из Лиги наций, в 1934 г. — о президентских полномочиях канцлера, в 1938 г. — о присоединении Австрии. Кроме того, пред­усматривалось, что на плебисцитарной основе должно проходить утверждение списка 2 тыс. кандидатов в состав Рейхстага, из кото­рых фюрер отбирал 810 депутатов.
Реальный эпицентр властвования был сосредоточен в рамках диктаторского государственного механизма. Однако необходимо подчеркнуть, что в отличие от фашистских режимов для национал-социалистов сам принцип этатизма не имел самодовлеющего ха­рактера. Если фашисты рассматривали государство как тотальное сосредоточение народного духа, то нацисты видели в нем лишь формальную структуру. «Раса и личность — вот главные факторы нашего мировоззрения. Оно принципиально видит в государстве только средство к цели», — утверждал Гитлер в «Майн кампф». Этой целью и являлось воспитание новой личности, формирование но­вого социального и мирового порядка, отражающего расовую иерар­хию. Система государственного управления, создаваемая в нацист­ском Рейхе, была ориентирована не столько на регулирование тех шли иных проблем существующего общества, сколько на решение стратегических задач национал-социалистического движения. Го­сударство как система, объединяющая все частные и групповые интересы, должно было уступить первенство новому субъекту, со­средотачивающему волю народа (расы) на целенаправленное пре­образование человека и общества. Таким субъектом властных от­ношений стала нацистская партия.
Положение тоталитарной партии в Рейхе принципиально отли­чалось от роли аналогичных партий в фашистских государствен­ных системах. НСДАП приобрела полную монополию политичес­кой власти, подчинив другие вертикальные институты (армию, бюрократию) или вытеснив их (церковь). Непосредственный партийный контроль над всеми институтами государства был уза­конен Указом от июля 1934 г. об обязательности решений замести­теля фюрера по партии «в вопросах, связанных с подготовкой за­конопроектов во всех административных инстанциях империи». Заместителем фюрера по партии с 1933 г. являлся Рудольф Гесс (министр без портфеля в системе имперского управления). С 1941 г. эти полномочия были институализированы в особых правах Партийной канцелярии фюрера под руководством рейхсляйтера Мартина Бормана. Партийная канцелярия контролировала работу разветвленной сети отраслевых отделов НСДАП, руководители которых во многих случаях занимали соответствующие места и в системе имперских министерств (например, И. Геббельс, ставший во главе отдела пропаганды НСДАП и Министерства народного просвещения и пропаганды, Р.-В. Дарре, возглавлявший сельско­хозяйственный отдел и министерство сельского хозяйства и про­довольствия, А. Розенберг, возглавлявший отдел внешней полити­ки и министерств оккупированных территорий). -
Сама система государственного управления значительно унифи­цировалась. Сокращалось действие принципа коллегиальности, усиливалась вертикальная субординация. По Закону от 7 апреля 1933 г. все чиновники были объявлены единой корпорацией, член­ство в которой обусловливалось политической лояльностью. Заня­тие «почетных постов» было возможно только для лиц арийского происхождения. Закон о чиновничестве 1937 г. окончательно офор­мил полную публично-правовую ответственность государственных служащих лично перед фюрером. К концу 30-х гт. членство госу­дарственных служащих в НСДАП достигло 70 %. В рамках поли­тики унификации также было ликвидировано федеративное уст­ройство Германии и система местного самоуправления. Основой территориально-политического устройства стала внутренняя струк­тура НСДАП — территориальное деление на 33 гау, 827 округов (крайс), 21 тыс. районов (ортсгруппен), свыше 260 тыс. партийных ячеек. Основным звеном являлась гау, как правило совпадавшая с военными и административными округами. Во главе администрации округа находился наместник — штатгальтер. Закон 1935 г. «Об им­перских наместниках» определял штатгальтеров как «представи­телей имперского правительства», ответственных за «наблюдение за выполнением политических директив фюрера и рейхсканцле­ра». Штатгальтеры почти во всех случаях являлись и фюрерами-гауляйтерами областных партийных организаций. В их ведении оказывались практически все вопросы, кроме судебных, финансо­вых, а также назначения земельных чиновников, осуществляемого централизованно из Берлина. Гауляйтеры несли личную ответ­ственность перед фюрером.
Личная роль фюрера в создававшейся государственной системе была исключительно велика. Уже после плебисцита 1934 г. фюрер сосредоточил в своих руках чрезвычайные полномочия. В дальней­шем система единоличной власти значительно укрепилась. Право­вой статус Гитлера определялся сочетанием функций рейхсфюре-ра, рейхсканцлера и верховного главнокомандующего, что позво­ляло соединить высшее партийное, государственное и военное управление. Впоследствии для осуществления координации этих сфер при фюрере была также создана Коллегия трех уполномочен­ных, в состав которой вошли руководители партийной канцелярии (М. Борман), рейхсканцелярии (X. Ламмерс) и военной канцеля­рии (А. Йодль). Кроме того, вокруг фюрера формировались осо­бые властные структуры, находящиеся вне партийной и государ­ственной иерархии (Тайный кабинет по внешней политике, Совет министров по обороне). В соответствии с Указом от 28 августа 1939 г. все руководители высших государственных учреждений были признаны ответственными непосредственно перед фюрером. В 1942 г. постановление Рейхстага от 26 апреля окончательно за­крепило исключительные полномочия фюрера как «вождя нации, верховного главнокомандующего, главы правительства и высшего обладателя правительственной властью, верховного судьи и фюре­ра Партии одновременно». Необходимо отметить, что собственно система вождизма является важнейшим элементом любой формы тоталитарной и авторитарной государственности. Но в условиях преобладания партийного принципа во властной иерархии она при­обрела особое качество. Гитлер как лидер нации занимал свой пост уже не в силу личных харизматических качеств или формального государственно-правого статуса, а именно как руководитель партии. Его образ ассоциировался не с государством, а с партией. Помимо единоличной диктатуры вождя, создается всеохватывающая систе­ма фюрерства — пирамидальная иерархия политического руководства внутри партии (рейхсляйтеры — гауляйтеры — крейсляйтеры — ортсгруппенляйтеры — целенляйтеры — блокляйтеры).
Партийно-государственная структура-Рейха дополнялась все­охватывающей идеологической системой. В период консолидации фашистских режимов идеологическая машина выполняет чрезвычай­но важную политическую роль. Формируя особый комплекс упро­щенных, но ярких стереотипов, понятий-символов («единая роди­на», «единая историческая судьба», «единый вождь народа»), она унифицировала мировосприятие, создавая «общие святыни» и вос­питывая ненависть к «общим врагам». Это позволяет фашизму не только заручиться массовой поддержкой в период прихода к власти, но и укрепить свою социальную базу в дальнейшем. Однако другие фашистские режимы продемонстрировали определенную эволюцию идеологической доктрины. Тема борьбы постепенно сменялась в ней темой солидарности и единства народа, фигура борца — фигурой труженика, росло значение традиционных ценностей — религиозной веры, семейных устоев. Идеологическая машина Третьего Рейха была в этом отношении уникальной. Она ориентировалась не на освяще­ние и укрепление созданной системы (немецкого суверенного госу­дарства), а на подчеркивание ее временного, ограниченного характе­ра. Перед обществом ставилась высшая, великая цель (новый миро­вой расовый порядок), цель, которой должны быть подчинены все усилия в экономической, политической, социальной, внешнеполи­тической сферах. Причем понимание высшей цели проецировалось и на представление об отдельном человеке. Главной задачей систе­мы провозглашалось воспитание «новой личности» с особой соци­альной этикой и моралью, личности, жизнь которой всецело подчи­нена великим принципам, служению высшей истине. Именно это духовное строительство и должно было стать магистральной лини­ей развития национал-социалистического «нового порядка».
Ожесточенная борьба за умы и сердца людей превращала национал-соци­ализм в непримиримого противника любых иных идейно-политических кон­цепций. Борьба за монополию духовного влияния становилась для нацизма жизненно важной. Либеральные ценности вызывали презрение нацистов как ослабляющие, разрушающие человеческую личность, растлевающие ее или уводящие в ложный мир фальшивых добродетелей. Столь же несовместимым оказался нацизм и с христианским мировоззрением. В отличие от очевидного тяготения итальянского, австрийского, испано-португалького фашизма к со-лидаристским идеям, выдвигавшимся Римско-католической церковью в на­чале XX в., национал-социалистическая партия никогда не испытывала вли­яния католицизма. После прихода к власти руководство НСДАП согласилось из тактических соображений на сотрудничество с Церковью. 20 июля 1933 г. был заключен конкордат с Ватиканом, гарантирующим, с одной стороны, не­прикосновенность католической веры и прав католиков при новом режиме и верность католического клира интересам Рейха и немецкого народа — с дру­гой. Однако в дальнейшем христианские конфессии стали подвергаться все более жестким ограничениям. Протестантская евангелическая церковь была фактически подчинена государству. На базе лютеранского крыла немецкого протестантизма было сформировано реформаторское церковное движение «Немецкие христиане», выступающее за нацификацию церкви. Католичес­кие священники и прихожане становились объектом открытых репрессий. Не­примиримое отношение нацистов к возможности клерикализации режима и их агрессивность в отношении христианства в конечном счете вынудило Ва­тикан пересмотреть позитивное отношение не только к национал-социализ­му, но и к фашизму вообще. Сами же нацисты отнюдь не были склонны отож­дествлять собственную идеологию с фашистской. Й.Геббельс красноречиво утверждал: «Фашизм ничем не похож на национал-социализм. В то время как последний идет корнями вовнутрь, фашизм есть только поверхностное явле­ние». То же подчеркивал и Г. Гиммлер: «Фашизм и национал-социализм — это два глубоко различных явления... Абсолютно не может быть сравнения между ними, как между духовными, идеологическими движениями». Фашизм рассматривался нацистами как потенциальный партнер в противостоянии с либерально-демократической системой, но не более. Другое идейно-полити­ческое движение авторитарного толка — большевизм — являлось для нацис­тов не менее ненавистным противником, чем католицизм. Это противостоя­ние на первый взгляд диктовалось расхождением идейных доктрин, столь важ­ных для функционирования тоталитарного механизма — непримиримым столкновением национализма и интернационализма, мистицизма и атеизма, надклассового солидаризма и пролетарской классовости. Но за борьбой идей скрывалась еще более важная причина несовместимости, связанная именно с генетической родственностью обеих систем. Ее точно охарактеризовал Ф. Хай-ек: «Национал-социализм и большевизм боролись за людей с определенным, схожим типом сознания и ненавидели друг друга, как ненавидят еретиков».
Итак, идеологическая функция нового государственного режи­ма являлась жизненно важной для национал-социализма. Создан­ная в рамках государственного организма идеологическая машина уже не только декларировала стратегические ориентиры развития общества, но и сама превращалась в главный регулятор обществен­ных отношений. На службу официальной пропаганде были поставлены новейшие достижения в области средств массовой информации, кинематограф, фундаментальная и прикладная на­ука, искусство, спорт, туризм, досуг. И. Геббельс, рейхсминистр народного просвещения и пропаганды, предвосхитил многие элементы современной теории воздействия на массовое сознание. Под его руководством была создана невиданная идеологическая система, превратившая идеи национал-социализма в целостный мировоззренческий, морально-этический комплекс, эффективная модель воспитания «нового человека», отвергающего ценности гуманизма и демократии, основы рационалистического мировос­приятия. В известном смысле, и партия, и государство, и любые общественные организации являлись лишь частью общей идеоло­гической системы. Создавая разветвленную сеть дочерних органи­заций, НСДАП становится действительно массовой и охватывает все слои населения. К 1945 г. только в рядах самой партии было уже 6 млн человек.
Особое значение придавалось партийной воспитательной работе с молодежью. В 1935 г. было осуществлено слияние НСДАП и орга­низации «Гитлерюгенд», членство в которой стало обязательным для молодежи арийского происхождения от 10 до 18 лет. Ее воз­главлял рейхсюгендфюрер Бальдур фон Ширах. «Гитлерюгенд» представлял собой разветвленную систему детских и молодежных организаций, включая младшие группы 10—14 лет для мальчиков («Дойче юнгфолк» — «Немецкая молодежь») и девочек («Юнгме-дельбунде» — «Союз девочек»), старшие группы 14—18 лет (собствен­но «Гитлерюгенд» — «Гитлеровская молодежь» — для юношей и «Бунд дойчер медель» — «Союз немецких девушек»). Деятельность этих организаций носила исключительно разнопрофильный харак­тер, хотя приоритетными являлись идеологическая и физическая подготовка. Те же цели ставились перед государственной системой образования. По достижении 18 лет юноши проходили службу в вермахте, девушки — обязательную трудовую повинность («сель-хозгод» — работа на фермах, и «год домашнего хозяйства» — рабо­та в городских семьях). Таким образом, все молодые немцы в воз­расте 10—20 лет оказывались под контролем жестко централизо­ванной идейно-политической системы, способной существенно повлиять на формирование физических, духовных, социальных качеств личности.
Еще одним примером сращивания властных и идеологических функций являлась деятельность репрессивного аппарата. Система государственного террора — органы полицейского контроля, поли­тический следственный аппарат, концентрационные лагеря — вы­полняли в условиях фашистских режимов задачу «санации» обще­ства, «очищения» его от нелояльных элементов. Террор должен был не только карать государственных преступников, но и изолировать политически активных членов общества, способных стать реальной оппозицией «народному режиму». Функции репрессивного аппа­рата в нацистском Рейхе оказались значительно шире. Эта система была ориентирована в первую очередь на решение воспитательных задач, тотальный контроль над общественным сознанием, всецело распространяемый и на лояльную часть общества. Основой ее ста­ла «империя СС», возглавляемая Г. Гиммлером.
Из личной охраны Гитлера СС превратились в настоящее государство в государстве. Все высшее руководство НСДАП и Рейха являлось членами СС. Под эгидой Общего главного управления создавалась единая иерархия член­ства СС, включавшая несколько ярусов — «шар» (8 человек), «труппе» (3 шар), «штурме» (3 труппе), «штурмбанн» (3 штурме), «штандарте» (3—4 штурмбанн), «абшнит» (8—10 тыс. чел.), «группе» (несколько абшнит). Вся эта иерархия объединялась в так называемые «Общие отряды СС» — «Альгемейне». Об­щие отряды, наряду с «караульными отрядами» («Вахфербенде») и «отряда­ми для поручений» («Ферфюгунструппе») составляли войска СС. Эти под­разделения выполняли не только силовые функции, но и были прообразом будущей армии Третьего Рейха.
Организационная система СС окончательно оформилась уже к концу 30-х гг. с созданием Имперского главного управления безопасности (PCXA) под руководством Р. Гейдриха (с 1942 г. Э. Кальтенбрунера). В состав PCX А вошли несколько управлений, в том числе тайная государственная полиция Гестапо (Г. Мюллер) и подразделения службы безопасности СД — служба внешней разведки СД-Аусланд (X. Йост, с 1941 г. — В. Шелленберг), контро­лирующая внутриполитические вопросы СД-Инланд (О. Олендорф), внут­ренняя секретная полиция ЗИПО/СД (В. Бест). Кроме того, в составе РСХА находилась и криминальная полиция КРИПО, а в качестве автономной струк­туры СС сохранялось Главное управление полиции порядка ОРПО. Каких-либо сфер жизни немецкого общества, недоступных влиянию СС, не суще­ствовало. Под эгидой СС с 1933 г. создавалась и система концентрационных лагерей. Концлагеря стали главным рычагом идейно-воспитательной работы СС. В отличие от «лагерей смерти» времен второй мировой войны, эта систе­ма была ориентирована не столько на «санацию» общества путем физической ликвидации «опасного социального материала», сколько на идеологическую «перековку» нелояльных граждан. Через концлагеря прошло более 1 млн нем­цев, большинство из которых были впоследствии освобождены и частично восстановлены в правах. Механизмы «перевоспитания» включали как крат­ковременное отбывание в лагерях трудовой повинности, так и длительный про­цесс идеологической обработки членов бывших оппозиционных партий и глу­боко верующих католиков в специальных лагерях. Целью этой работы было признание человеком заслуг режима в решении насущных проблем немецкого народа и публичное свидетельствование своей лояльности. Исключительно большое значение приобретала и воспитательная деятельность СС в собствен­ных рядах. Со временем Гиммлер рассчитывал превратить свою организацию в расовую элиту немецкой нации. Члены СС подвергались мощному идеологи­ческому воздействию, включая мистические, оккультные ритуалы. Была создана автономная система обучения высших кадров С С — «школы Адольфа Гитле­ра», военные училища Наполас и рыцарские замки Орденсбурген. В СС прово­дилась тщательная демографическая политика, призванная создать генетичес­ки чистый тип арийца. Для немок, пожелавших иметь детей от членов СС, были открыты 12 специальных родильных домов.