Я вернусь…

* * *
…Для любви не помеха расстояния. Сокращения сердца одной
половинки всегда отзываются в сердечном ритме другой. У любви две
главные преграды – обстоятельства и страхи. Нам часто не хватает
смелости переступить через камни прошлого и сомнения настоящего.
Но пасует, как правило, кто-то один. В этом вся сложность: одна
половинка отказалась от того, от чего не может отказаться вторая.
Мучительная односторонняя связь. Безмолвные сигналы боли из
одного конца в другой… Как там у Ремарка? «Один из двоих всегда
бросает другого, весь вопрос в том, кто кого опередит»…
Воспоминания овладели сознанием – ты мне мерещишься.
Разгоняю дым первой сигареты нового дня и отчётливо вижу тебя
перед собой. Яркое освещение, слайды сменяют друг друга. Мирумир
танцует босиком на вещах, разбросанных в безумстве ночи по спальне.
Она крутится на своем клюквенном сарафане, который завивается в
складки под ее движениями, и кричит мне, только проснувшемуся: «С
днем рождения, душа моя!»
Дым снова сгущается, вот-вот появится следующий слайд. Она,
вытирая слезящиеся от счастья глаза, натягивает на колени белую
мятую футболку, листает «AD»
[67]
и спрашивает с почти детской
надеждой: «А получится у меня спроектировать лестницу в облака?»
Родная моя, мечтающая так искренне и забавно…

---

Стиль Мирумир – это солнце цвета каркаде, джинсы-дудочки в
облип, неисчерпаемый лимит эмоций, убежденность, выраженная в
трескучей фразе: «Мы все будем хорошими женами», извечный гранд-
мокко из «Старбакса», сумочки Vivienne Westwood в унисон
настроению, многодетность на примере Джоли и Питта, раскадровка
фильма «Closer» – рамкой трюмо, туман в голове, который будет
конденсироваться не в слезы, а в словесную воду…
Белизна дыма становится насыщеннее, на подходе очередной
слайд. Мирумир в завершение бессонной ночи, в бордовом кресле под
торшером, в футболке с Биллом Мюреем. Спички в глазах, нос в
оранжевой книге. На часах 4:57. «Чем занимаешься?» – спрашиваю я с
дневной обычностью. «Читаю и люблю тебя», – отвечает она, не
отрываясь от романа. «Кортасар?» Кивок и великие строки вслух: «…
то, что осталось, было создано в одиночестве и отвоевано у тьмы –
ветка в руке, на щеке от слез беспричинных след, жизнь человека и
лампа, льющая свет…» Принимает Кортасара в строгой дозировке. «В
меру… Когда его много, боюсь запутаться в улицах и укусить небо…
Это почти сумасшествие»…
Закрываю глаза, голову сую под подушку. Остановитесь, хватит!..
23
…При внешней открытости замок – замкнут, сердце выстукивает
save me, звезды падают мимо меня, маково-марципановый торт
«Шехерезада», сумку Louis Vuitton с оторванной ручкой хочется
приласкать, блаженная улыбка Портман в беззвучной картинке «My
blueberry nights», но ночи совсем не ежевичные, опять все не так, опять
одно и то же.
Товарищ из Кадыкёя
[68]
зовет на пиво с креветками. Я пошел. Ни к
пиву, ни к креветкам не притронулся… Добрался с трудом. Долго не
мог отыскать улицу, на которой раз сто бывал. Совсем крыша поехала.
Да и как я могу ориентироваться в любимом городе, если потерял
ориентиры даже в собственной жизни?!.
Креветки удрученно краснеют в сиреневой кастрюле, я расхаживаю
по холостяцкому гнезду Аслана и понимаю, что завидую покою этих

---

стен. У него светло и прибрано, аж мыслится легче. Моя квартира – the
center of world's mess. Горы одежды, вываленные из шкафов,
захоронения «бычков» в ультрамариновых пепельницах, грязные
носки в пыльных углах, повсюду исцарапанные диски с гигабайтами
прошлого. Не удивительно. Life on pause. Размытое отражение в
магазинных витринах…
«Как ты можешь грустить летом?» – вполне ожидаемо спрашивает
Аслан, тем самым провоцируя меня на продолжительные
размышления. Просто у меня сейчас другое лето. Без танцев в воде по
пояс, пенных вечеринок с дерзким флиртом, сладких арбузных брызг,
ледяного спасателя Evian, глянцево сияющего солнца и бирюзового
моря. Мое нынешнее лето пополам с осенью…
«Не слишком ли много чести для одной девушки? Забудь о ней,
найди другую…» Называю Аслана ослом, ухожу в ночь. Кто сказал,
что мужчины разучились страдать по женщинам? Эй, обобщители, вам
указать направление или пойдете сами?! Весь мой мир умещается в
одном человеке…
Только с ней я мог бы трясти с деревьев снежный дождь, пить
клубничный латте в пене ванны, следить за новыми воплощениями
«рыжей бестии» Тильды Суинтон, развешивать по комнате
полароидные снимки, проигрывать в бильярд желания… Точно о ней
говорила задолго до нее гениальная Вулф: «Она меняла свое „я“ со
скоростью своей же езды – новое на каждом повороте»…
В любви оправданы любые переживания, но я не собираюсь
оправдывать свои. Для меня – слишком много. Стамбул проплывает за
окнами такси, везущего меня обратно в воспоминания. В салоне
тишина, редкий кашель водителя. Мучает ностальгия. Единственное
лекарство – ты…