Я вернусь…

Разделяю подошедшее тесто на небольшие шарики размером в
пряник. На присыпанном мукой столе раскатываю их в лепешки
диаметром около 15 см. Выкладываю тыквенную массу тонким слоем
на одну сторону круга, после чего прикрываю ее другой половиной.
Защипываю концы, бросаю на горячую сковороду. Кутабы хорошенько
пропекаются при открытой крышке. По мере готовности я обильно

---

смазываю их сливочным маслом с обеих сторон. Готовые кутабы
складываю друг на друга. Мягчают в своем тепле. Гранатовые
зернышки просвечивают сквозь поджаренное тесто, дополняя общую
радостную картину алым проблеском…
Каждый съедает по десятку кутабов. Посыпаем сумаком,
сворачиваем трубочкой, с наслаждением отправляем в рот. Капли
масла стекают по подбородкам, губы покрываются жирным блеском.
Сладковатый вкус тыквы благодаря жареному луку обретает новый
оттенок, гранатовые зерна добавляют кислинки. «Никогда не ела
кутабов, но знала, что азербайджанская кухня очень вкусная. Как,
впрочем, любая восточная…». «А кутабы, приготовленные на
садже
[52]
, – вообще улет… Как-нибудь съездим в Баку, попробуешь…»
Сворачиваю для Мирумир очередной кутаб. «Боюсь поправиться…» –
«Ерунда. Как там говорят у вас в России? Хорошего человека должно
быть много!»
…В прерывистом дыхании этого секса звучали ноты упущения.
Будто что-то важное ускользало из наших объятий. Или разрывалось
что-то неразрывное. Мы продолжали наслаждаться друг другом,
списывая тревожное волнение на грозу за окном. Не хотелось думать о
том, что было, будет. Мгновения, размером в жизнь… Она сильнее
прижимала меня к себе, словно хотела укрыться от реальности,
которая была там, за моими плечами, в прохладной комнате с
приоткрытым окном. «Я дышу тобою…» Пальцы путаются в ее
волосах, губы скользят вдоль живота, на смуглой коже серебристые
следы поцелуев. Просит не спешить. Тяжело остановится тогда, когда
секунды утрачивают обратимость.
Мирумир нежно прикусывает мою нижнюю губу и откидывается
на подушку. Разглядывает мое лицо. «А я слышу твое сердце…» Наши
соприкоснувшиеся 
взгляды