Назначение актрисы Коонен на роль Комиссара обозначало то, что и этот спектакль, несмотря на его тематику, будет доведен до трагического напряжения, свойственного дарованию исполнительницы. Счастливое совпадение эстетики В. Вишневского с возможностями Камерного театра сделали постановку "Оптимистической трагедии" победой театра. Это был единственный советский спектакль, в котором революция была показана не через реалии быта, а символически, героически, обобщенно. И воспринималась как трагедия.
Если бы такой спектакль был поставлен во МХАТ или в театре у Мейерхольда, то это было бы нормой, но в театре, эстетика которого в течение двадцати лет утверждала иные ценности, где спектакль всегда был предлогом для самозабвенной игры, демонстрацией различных талантов и возможностей актера, режиссера, художников, эта объективная победа воспринимается как победа советской идеологии над уникальным художественным коллективом.
Камерный театр и советская идеология оказываются несовместимыми.
Третий период (1935—1949).
Наступление идеологии загоняет театр в тупик, хотя Таиров все еще борется за сохранение эстетики своего театра. Ему не удается этого сделать во всех спектаклях, но в некоторых из них он останется верен славному прошлому театра. Одной из таких работ стал спектакль "Египетские ночи" — композиция, в которую вошли произведения А. С. Пушкина, "Антоний и Клеопатра" У. Шекспира и "Цезарь и Клеопатра" Б. Шоу.
Эта попытка дать Коонен достойную ее таланта работу, по-видимому, не имела удовлетворительного результата — прежде всего потому, что три разнородных произведения, написанных в разное время, не слились органично в единую композицию.
Последние пятнадцать лет жизни Камерного театра посвящены, в основном, попытке выжить в идеологическом мире СССР. Одна за другой ставятся пьесы советских авторов, часто очень сомнительных с точки зрения их дарования. И лишь изредка на их фоне возникают имена А. Н. Островского, А. П. Чехова, М. Горького, такие несвойственные Камерному театру, но безупречные по качеству. И все чаще в связи с постановками Таирова используется определение: реалистический, психологический. В русле этих определений возникает спектакль по роману Г. Флобера "Мадам Бовари" (1940, художники Е.К.Коваленко и В. Ф. Кривошеина). Сегодня последние пятнадцать лет истории Камерного театра воспринимаются как постоянное падение и измена тем идеалам, ради которых он был создан. Однако в конце этого периода, как бы в отчаянии, Таиров обратится к своей любимой западной драматургии и поставит спектакль по пьесе О. Уайльда "Веер леди Уиндермер". Все, кто присутствовал на генеральной репетиции спектакля, вспоминают о его красоте и гармонии, но спектакля зрители не увидели, он был запрещен. Было это в 1948 году.
1948 год - Началась борьба со всем иностранным. Зарубежная драматургия подверглась преследованию и несколько лет с большим трудом просачивалась на сцены советских театров. Естественно, что отчаянный порыв Таирова был пресечен. Падение же интереса к Камерному театру, который занимался не своим делом, ставя плохие советские пьесы, было воспринято в правящих кругах как показатель ненужности театра.
Do'stlaringiz bilan baham: |
