1. Социокультурная ситуация 1980-2000х гг особенности литературного процесса на современном этапе

29. Основные положения Нобелевской лекции И. Броского.
В Нобелевской речи Бр можно выделить 3и основных момента, на кот-е стоит обратить вним-е, т.к. они как раз и своеобразный экскурс в поэтич-й мир И.Бр. Это отнош-е поэта к яз, к ис-ву, к категории эстетич-го. Поэтому будет уместным подробнее остановиться на каждом из этих взглядов в отдельности. Одним из самых важных для Бр вопросов, кот-му он уделяет большое вним-е и в нобелевской лекции, и во всем своем тво-ве явл-ся вопрос отнош-я поэта к яз. Для Бр мир стихотв-я, мир яз и есть мир реальный: «Стихотв-е, будучи актом сознательным, есть не перифраза реальности и не ее метафора, но реальность как таковая». Или: «Любая реальность стремится к состоянию стихотв-я – хотя бы ради экономии». Бр создает собственный словесный мир, в кот-м «за сегодняшним днем стоит неподвижно завтра, как сказуемое за подлежащим». Мир реальный и мир яз перемешиваются. И получается уже не понятно, какой мир реальней. В поэтич-м мире Бр существуют свои законы, установленные единственно возможным в нем Богом - Языком: «Если Бод для меня и существует, то это именно Яз». «Накопление невысказанного ведет к неврозу», - пишет Бр, т.е. все может и должно быть высказано. Поэтому Бр в своем словесном потоке всегда доходит до конца, «дожимая» яз (вспомним, что Бр не чурался даже использованием нецензурной лексики). В нобелевской лекции Бр говорит: «Яз и, думается, л-ра – вещи наиболее древние и неизбежные, чем любая форма общ-ной организации…». Итак, яз, по Бр категория вечная. И сам ч-к сводится к голосу. Только там, в яз, достижимо бессмертие: «…От всего ч-ка нам остается часть речи». Яз был всегда. А поэт приходит в этот мир, дабы стать орудием яз, служит ему и в итоге слиться с ним в вечность: «Не яз явл-ся сред-вом поэта, а он – сред-во языка к продолжению своего существования». Сила яз стоит над личностью, и эта сила у Бр принимает форму религии. Бр – при всей его чувствительности к различным формам несвободы – соглашается быть слугой яз. Яз же не личность со своими прихотями, а нечто большее, вечное, близкое судьбе, мировой закономерности философии. Лев Лосев, друг Иосифа Бр, заметил о его тво-ве: «отсутствие формального образования, в частности лингвистического, привело к тому, что Бр сделал из яз идол». «Гении часто – автодидакты», поэтому до конца им верить нельзя. В противовес И.Бр. можно взять мнение также гениального литератора В.В. Розанова, кот-й писал: «Лит-ра для меня – как штаны. Обойтись без них я не могу, но и поклоняться им тоже не стану».
И.Бр. находится в постоянной болезненной зависимости («как впадают в зависомость от наркотиков или алкоголя») от яз, он не может не писать, по его мнению, таким и должен быть настоящий стихотворец: «Пишущий стихотв-е пишет его, прежде всего потому, что стихотв-е колоссальный ускоритель сознания, мышл-я, мироощущения. Испытав это ускорение единожды, ч-к уже не в состоянии отказаться от повторения этого опыта…Ч-к, находящийся в подобной зависимости от яз, я полагаю, и назыв-ся поэтом».
Во 2ой, послевводной части своей Нобелевской лекции Бр обращается к теме ис-ва. И. Бродский пишет: «Если ис-во чему-то и учит (и худ-ка в 1ую очередь), то именно частности человеч-го существования. Будучи наиболее древней и наиболее буквальной формой частного предпринимательства, оно вольно или невольно поощряет в ч-ке именно его ощущение индивидуальности, уникальности, отдельности…». Итак, ис-во по Бр учит частности, рождает собственный переживания, вслед за кот-ми (и только так) может родиться личность. А частная личность для Бр гораздо важней всего человечества (людей в массе действительно он не любил, а личностей в своей частности – вполне). В этом вопросе он спорит с Солженицыным, кот-й, напротив, говорит о том, что ис-во «работает» на единение людей, передавая им бесценный др поколениями опыт: «От ч-ка к ч-ку, восполняя его куцое земное время, ис-во переносит целиком груз чужого долгого жизненного опыта со всеми его тяготами, соками, во плоти воссоздает опыт, пережитый др, и дает усвоить как собственный». Солженицын идет дальше, говоря, что «еще в одном бесценном направлении переносит лит-ра неопровержимый сгущенный опыт: от поколения к поколению. Так она становится живою памятью нации. Так она теплит в себе и хранит ее утраченную историю в виде, не поддающемся искажению и оболганию. Тем самым лит-ра вместе с яз сберегает нац-ную душу». Создавая свои произв-я, Бр менее всего думает о воспитании нравственных чувств и следовании гражданскому долгу. В работе «Дегуманизация ис-ва» Ортега-и-Гассета, исследуя феномен «нового ис-ва», приходил к выводу о том, что «ис-во стремится к тому, чтобы произв-е ис-ва было лишь произв-ем ис-ва». У Бр читатель не объединятеся с автором, а лишь говорит с ним. Автор не занят тем, чтобы провести собеседника по лабиринту своей мысли, указать на главные моменты, где-то помочь раскрыть идею. Писатель и читатель, со слов Бр, «обоюдные мизантропы». Выходит, что между ними духовно-нравственной связи нет. «Роман или стихотворении есть продукт взаимного одиночества», но не тво-ва. Третьим, но не последним по важности, явл-ся вопрос о взглядах И.А. Бр на категорию эстетич-го. Бр пишет: «Всякая новая эстетич-я реальность уточняет для ч-ка реальность этичекую. Ибо эстетика - мать этика: понятие «хорошо» и «плохо» - понятия, прежде всего эстетич-е». По бр, эстетика первична. Чувство прекрасного заложено в ч-ке изначально. Он бессознательно делает свой эстетич-й выбор, а этика появл-ся в ч-ке уже как рез-тат осмысленный, либо привитый семьей, традицией и т.д. Поэтому эстетич-е чувство, эстетич-е переживание важней этического. Эстетика, как «мать этики» диктует ей понятия о том, что хорошо и плохо, что красиво, а что безобразно, предваряя тем самым понятия добра и зла. Бр не отвергает этику: она у него лишь неск-ко умалена, вторична, как он говорит об этом в Нобелевской речи по отнош-ю к Красоте. В своей речи Бр сам обосновывает свой выбор в пользу эстетики, кот-й неразрывно связан с отнош-ем поэта к яз как к божетсву: «Яз же даже если представить его как некое одушевленное существо (что было бы только справедливым) к этич-му выбору не способен». Т.е. к этич-му выбору яз неспособен, зато способен к эстетич-му. Сл само по себе прекрасно. Поэтому для Бр нет слов «плохих или хороших», уместных или неуместных. Все они равны и представляют ценность.