Булгаков, Михаил Афанасьевич

В театре (1930—1940)

В 1930 году работал в качестве режиссёра в Центральном театре рабочей молодёжи (ТРАМ). К этому году произведения Булгакова перестали печатать, его пьесы изымались из репертуара театров. Были запрещены к постановке пьесы «Бег» (запрещён в 1929 году после письма Сталину со стороны творческого объединения «Пролетарский театр»)^[34], «Зойкина квартира», «Багровый остров», спектакль «Дни Турбиных» снят с репертуара. Появившаяся в 1930 году «Литературная энциклопедия» (1930) в статье о нём заявляла: «Михаил Булгаков не сумел ни оценить гибели старого, ни понять строительства нового. Его частые идейные переоценки не стали поэтому источником большого художественного творчества… М. Булгаков вошел в литературу с сознанием гибели своего класса и необходимости приспособления к новой жизни. Принял победу народа не с радостью, а с великой болью покорности»^[35].
В 1930 году писал брату Николаю в Париж о неблагоприятной для себя литературно-театральной ситуации и тяжёлом материальном положении. Тогда же он написал письмо Правительству СССР, датированное 28 марта 1930 года, с просьбой определить его судьбу — либо дать право эмигрировать, либо предоставить возможность работать во МХАТе. 18 апреля 1930 года Булгакову позвонил И. Сталин, который порекомендовал драматургу обратиться с просьбой зачислить его во МХАТ^[36].

М. Булгаков в 1937 году
С 1930 по 1936 год Булгаков работал во МХАТе режиссёром-ассистентом.
В 1931 году за Булгакова хлопотал Горький, который в письме Сталину от 12 ноября сообщил: «мне прислали фельетон Ходасевича о пьесе Булгакова. Ходасевича я хорошо знаю: это — типичный декадент, …преисполненный мизантропией и злобой на всех людей… Но всюду, где можно сказать неприятное людям, он умеет делать это умно. И — на мой взгляд — он прав, когда говорит, что именно советская критика сочинила из „Братьев Турбиных“ антисоветскую пьесу. Булгаков мне „не брат и не сват“, защищать его я не имею ни малейшей охоты. Но — он талантливый литератор, а таких у нас — не очень много. Нет смысла делать из них „мучеников за идею“. Врага надобно или уничтожить, или перевоспитать. В данном случае я за то, чтоб перевоспитать. Это — легко. Жалобы Булгакова сводятся к простому мотиву: жить нечем. Он зарабатывает, кажется, 200 р. в м-ц. Он очень просил меня устроить ему свидание с Вами. Мне кажется, это было бы полезно не только для него лично, а вообще для литераторов-„союзников“. Их необходимо вовлечь в общественную работу более глубоко»^[37].
В 1932 году на сцене МХАТа состоялась постановка спектакля «Мёртвые души» Николая Гоголя по инсценировке Булгакова. В 1934 году Булгакову было дважды отказано в выезде за границу, при этом он был принят в Союз советских писателей. В 1935 году Булгаков выступил на сцене МХАТ как актёр — в роли Судьи в спектакле «Пиквикский клуб» по Диккенсу. Опыт работы во МХАТ отразился в произведении Булгакова «Записки покойника» («Театральный роман»), материалом для образов которого стали многие сотрудники театра.
Спектакль «Кабала святош» («Мольер») увидел свет в феврале 1936 года — после почти пяти лет репетиций. Хотя Е. С. Булгакова отметила, что премьера, состоявшаяся 16 февраля, прошла с громадным успехом, после семи представлений постановка была запрещена, а в «Правде» была помещена разгромная статья об этой «фальшивой, реакционной и негодной» пьесе^[25][38]. После статьи в «Правде» Булгаков ушёл из МХАТа и стал работать в Большом театре как либреттист и переводчик. В 1937 году М. Булгаков работает над либретто «Минин и Пожарский» и «Пётр I». Дружил с Исааком Дунаевским.
В 1939 году работал над либретто «Рашель», а также над пьесой об И. Сталине («Батум»). Пьеса уже готовилась к постановке, а Булгаков с женой и коллегами выехал в Грузию для работы над спектаклем, когда пришла телеграмма об отмене спектакля: Сталин счёл постановку пьесы неуместной.
С этого момента (по воспоминаниям Е. С. Булгаковой, В. Виленкина и др.) здоровье М. Булгакова стало резко ухудшаться, он стал терять зрение. Врачи диагностировали у Булгакова гипертонический нефросклероз — болезнь почек. Булгаков начал употреблять морфий, прописанный ему в 1924 году, с целью снятия болевых симптомов. Следы морфия были обнаружены на страницах рукописи романа «Мастер и Маргарита» спустя три четверти века после смерти Булгакова^[39]. В этот же период писатель начал диктовать жене последний вариант романа «Мастер и Маргарита». Роман впервые был опубликован в журнале «Москва» в 1966 году, то есть спустя 26 лет после смерти писателя, и принёс Булгакову мировую известность.