Центральная Азия

Геополитическая трансформация Центральной Азии

Геополитическая подоплека присутствует в боль­шинстве исследовании по Центральной Азии. Видимо, она предопределена самим историческим процессом эволюции данного региона. Британский географ X. Макиндер был первым, кто заметил потенциальное могущество обширного региона, который он назвал Хартлэндом Евразии (Центральная Азия составляет неотъемлемую и важную часть Хартлэнда). Это мо­гущество проистекает из такого «огромного количе­ства населения, пшеницы, хлопка, энергоресурсов, ме­таллов, что, неизбежно, этот обширный экономический мир, более или менее удаленный, способен развивать­ся вдали от океанской торговли»²².
Согласно макиндеровской концепции, железные до­роги определят будущее Хартлэнда. Несмотря на не­доступность морских портов, Центральная Азия спо­собна развить сухопутный транспорт и систему газо- и нефтепроводных коммуникаций до степени, позво­ляющей удовлетворят!, стратегические интересы в рас­ширении экономических, политических, культурных и других связей не только с соседними странами, но и по всему миру. Предсказание Макиндера звучало сле­дующим образом: «Кто правит Хартлэндом, правит и мировым островом (Евразией и Африкой), а кто пра­вит мировым островом, тот правит миром».
Причинно-следственная связь между геополитикой и национальной идентификацией в Центральной Азии хорошо охарактеризована А. Бануазизи и М. Вейне­ром. По их мнению, «причина для анализа развития Центральной Азии в рамках геополитики заключается
и том, что способ определения каждой республикой евосй идентичности — отдельно или совместно с од­ним или более соседями, или с представителями свое­го этноса в соседних странах — очевидно будет иметь значительные последствия для геополитики всего ре­гиона»-'. И дело здесь не только в том, что собствен­но процесс национального самоопределения приоб­рел геополитическую составляющую, но и само исто­рическое развитие данного региона предопределило его геополитические параметры, значимость и статус. Действительно, если обозначить макрорегионы, окру­жающие регион Центральной Азии, включая сам этот регион, символическими кольцами, то можно заметить, что Центральноазиатское кольцо, находясь в середине, пересекает гакие кольца, как СНГ, пространство «Шанхайского форума», ЭКО, Кавказ — т.е. Цент­ральная \зпя. оправдывая свое название, становится Хартллндом в Хартллпдс.
Если вспомнить историю, воды Индийского океана всегда находились в центре российской стратегии в отношении ее южных соседей. Поэтому именно гео­политическими соображениями можно объяснить ту или иную форму подчиненного положения Централь­ноазиатского региона, будь то колония России или советская республика. Хотя ханства и лмираты Цент­ральной Азии сохраняли определенную автономию, бу­дучи в составе Российской империи, советские респуб­лики Центральной Азии уже фактически полностью потеряли свою независимость.
Кто же сегодня центральиоазиаты? Является ли Центральная Азия единым регионом или дезинтегри­рованным? Является ли этот регион все еще буфер­ной зоной или его статус-кво меняется? Каковы вызо­вы и угрозы безопасности региона и как страны Цент­ральной Азии будут реагировать на них? Все эти и другие вопросы определяют линию научного поиска, равно как и ограничивают в значительной степени выбор стратегии.
Среди множества публикаций по Центральноази­атской геополитике обращают на себя внимание две работы, в которых в полной мере находит свое отра­жение перманентная геополитическая борьба межд\ сухопутной н морской державами. Одна работа при надлежит американскому политологу и бывшему по мойщику Президента США по национальной безонае пости ■56. Бжезинскому. Она называется «большая шахматная доска. Американское превосходство и его геополитические императивы». В этой книге автор утверждает, что Соединенные Штаты нс могут не быть вовлеченными в Евразийские процессы в целях поддержания формирующегося геополитического плю­рализма и баланса. Более того, он предсказывает т.н. «балканизацию» Центральной Азии и Кавказа. «Дос­туп к ресурсам [региона — авторы] и получение доли его потенциального богатства, — пишет Бжезинский, — представляют собой те цели, которые возбуждают национальные амбиции, обусловливают корпоратив­ные интересы, оживляют исторические требования, возрождают имперские устремления и разжигают международное соперничество... Геостратегические импликации для Америки ясны: Америка слишком далека, чтобы доминировать в этой части Евразии, по слишком могущественна, чтобы не быть вовлеченной... Россия слишком слаба, чтобы восстановить свое им­перское доминирование над регионом либо исключить такое доминирование других держав, но она слишком близка и сильна, чтобы ее исключать»²¹.
Другой автор, российский ученый А. Дугин, в своей книге «Основы геополитики» схожую идею «бал кап и- зации» обосновывает на свой манер. Так, он, в част­ности, политически, геополитически и расово разделя­ет весь регион Центральной Азии на три части — Центральным Казахстан; пустынные Туркмения и Уз­бекистан и горная Киргизия: Иран—Афганистан Пакистан— Индия. Теллурократия, т.е. «Россия-^ Ев­разия», как считает автор, должна воспользоваться
таким «естественным» разделением для того, чтобы выиграть позиционную войну с талаесократией, т.е. «атлантизмом». Уделяя ключевую роль в этой геопо­литической войне в Центральной Азии Таджикистану, который «вмещает в себе все важнейшие аспекты всего русского «Drang nach Suden», т.е. «рывка на Юг», Дугин пишет: «Фактическая граница между Тад­жикистаном и Афганистаном не должна восприни­маться как строгая линия. Это не историческая дан­ность, но геополитическое задание, так как в интере­сах Хартлзнда было бы вообще отменить здесь какие бы то ни было строгие ограничения, перенеся страте­гический рубеж далеко на юг, а всю промежуточную область перестроив па основании этнокультурных, пле­менных и региональных границ»²’.
Как заметил 36. Бжезинский, «коллапс Советской) Союза трансформировал «хартлэнд» Евразии в геопо­литический вакуум... Поэтому, хотя и по-разному, для России и Америки геополитический вакуум можег превратиться в опасный водоворот... Первая (Рос­сия) не сможет самоустраниться из-за ceoirx сооте­чественников и из-за того, что она будет вынуждена вести борьбу против вторжения в Центральную Азию южных мусульманских государств; вторая (Амери ка) — также рискуя встретить растущую враждеб­ность — не сможет самоустраниться из-за своего интереса в нефти и из-за своих моральных обяза­тельств перед Израилем»²¹’.
Сегодня мы можем с уверенностью утверждать, что являемся свидетелями, условно говоря, третьей Большой игры после первой — между Россией и Вели­кобританией в начале XX века и второй — между Россией/Советск i1м Союзом и США в 1979 -1989 гг. в Афганистане.
Нынешняя Большая игра имеет несколько изме­рений: одно и, возможно, самое важное из них, связа­но с проблемой разрыва той цепи, которая туго ежи- мала Центральноазиатские страны, не позволяя им избавиться от статуса буферной зоны. Несмотря на свою относительную слабость, они, очевидно, больше не намерены соглашаться с этим статусом. Чтобы решить эту проблему, они намерены, в частности, с одной стороны — развивать свои связи с крупными мировыми и региональными державами и, с другой стороны, — строить широкую сеть коммуникацион­ных систем, таких как автомобильные и железные дороги, нефте- и газопроводы с целью получить таким образом доступ к морским торговым путям.
Тем временем можно ожидать теперь постоянного сопротивления стран Центральной Азии попыткам ус­тановления гегемонии или доминирования какой бы то ни было державы в этом регионе.

2.