Cнова о голодной степи, о людях, её поднимавших

Виктор ДУХОВНЫЙ13
ПО ЖИЗНЕННЫМ ДОРОГАМ
Моя судьба вела меня за руку, ибо мне суждено было стать водником, мелиоратором, и посвятить этому благородному делу всю свою
жизнь. После окончания школы я решил поступать в Горный факультет
Киевского политехнического института, но не прошѐл по конкурсу.
Мой наставник, отец моего друга Павел Харитонович Канаш, мелиоратор с многолетним стажем, болельщик за состояние украинского и белорусского Полесья, очень этим обрадован был. «Тебе суждено быть мелиоратором!» воскликнул он и позвонил ректору Херсонского сельскохозяйственного института Михаилу Федоровичу Янюшкину, в котором
только открылся гидромелиоративный факультет, и сказал:
– У тебя свободные места есть на гидрофаке?
– Есть, но через два дня заканчивается приѐмная сессия!
– Он сдаст за один день!
Так и получилось. Я в тот же день сел в поезд, через двадцать часов
был в Херсоне, тут же обратился в приѐмную комиссию с запиской Янюшкина. За день сдал четыре экзамена: сочинение и устный русский, математику и физику. Сочинение написал за полтора часа в стихах, не помню уже
на какую тему, чем очень удивил председателя приѐмной комиссии. Он
воскликнул: «Такого у нас ещѐ не было!».
Так я попал на водную стезю. Сегодня моя фамилия числится среди
почѐтных учеников Херсонского сельхозинститута в книге памяти (на
украинском языке), и я избран почѐтным профессором этого ВУЗа. Недавно я разговорился по этому поводу с Исмаилом Хакимовичем Джурабековым. Вспоминая выбор своей профессии, он рассказал, что его судьба сложилась точно также как моя. Он не прошѐл по баллам на Горный (!) фа-
13 Духовный Виктор Абрамович, заслуженный ирригатор Узбекистана, директор Научноинформационного центра Межгосударственной координационной водохозяйственной комиссии, доктор
технических наук, профессор, лауреат Государственной премии имени Бируни, лауреат первой Всемирной премии по дренажу и ирригации.
культет ТашПИ, и вынужден был ринуться в ТИИИМСХ, где был недобор.
Блестяще сдал экзамены, в результате чего вся страна, получила выдающегося специалиста водного хозяйства, без которого история ирригации Узбекистана многое потеряла бы. Действительно, судьба играет человеком.
Но закончил я Киевский институт инженеров водного хозяйства с
отличием (в Херсонском институте водный факультет расформировали по
двум ВУЗам – Кишинѐвскому и Киевскому), и получил возможность выбрать себе место назначения. Наш профессор по гидротехническим сооружениям Борис Андреевич Пышкин в 1920 -1924 годах был главным инженером - гидротехником совхоза «Пахтаарал» – единственного крупного
сельскохозяйственного предприятия в Средней Азии, и он наставлял меня
так: «Если хочешь быть настоящим инженером гидротехником, езжай в
Среднюю Азию». И я поехал в далѐкий посѐлок Жетысай, что в Казахстанской части Голодной степи по соседству с местом, где работал мой профессор. Мое вхождение в практическую водохозяйственную деятельность
на первых порах шло достаточно буднично среди тусклых и ординарных
местных руководителей, у которых до отдельного специалиста никогда не
было времени.
Но гонг судьбы уже прозвучал - в соответствии с Постановлением
бывшего ЦК КПСС и Совета Министров СССР рядом, в Узбекистане, был
организован «Главголодностепстрой» – огромная межреспубликанская
организация. Мой заказчик Георгий Александрович Кобылин был назначен директором дирекции строящихся предприятий новой зоны Голодной
степи, и его выбор пал на меня в подборе штата этой новой организации.
Не знаю, чем я запал на его внимание – один раз мы ездили с ним по Кировскому магистральному каналу (в настоящее время–«Дустлик»), который мы реконструировали: я в качестве подрядчика, а он как заказчик.
Протрясшись целый день вместе в дряблом ГАЗ-51 в кабине бок о
бок, мы проросли друг другом, он в меня своей интеллигентностью, которую он не утратил в течение почти двадцати лет своей ссыльной жизни в
затхлом и пыльном в то время Мирзачуле, а я своим энтузиазмом и оптимизмом. Об его трудной жизни и последующей нашей совместной почти
четверть вековой работе я писал с благодарностью в первой моей книге.
Хочу ещѐ раз подчеркнуть, что он и его окружение–четыре-пять таких же
как он «лишенцев»–так называли людей, сосланных на поселение в отдалѐнные районы страны и лишѐнных права свободного перемещения – сохранили страсть к культурной жизни, к общению и самое главное, к выживанию при глубокой человеческой нравственности и уважении к пластам
русского характера.
Г.А. Кобылин практически ввѐл меня в особую когорту специали
стов, которые по совести душевной, по велению сердца и стремлению к
новому, устремились на освоение Голодной степи в соответствии с вышедшим постановлением. Это была не просто профессиональная и интернациональная элита – это были люди, безмерно преданные делу и идеям, которые имели большой опыт работы с многотысячными коллективами и умеющие сплачивать их вокруг человеко-устремлѐнной идеи. Кстати,
все они пришли с больших позиций.
Начальник строительства Саид Каримович Зиядуллаев совмещал
этот пост с должностью заместителя председателя Совета Министров Узбекистана и председателя Госплана республики. Блестящий экономист, в
последующем академик и председатель Совета по производительным силам республики, он был предельно занят по основным местам работы. Поэтому мы его видели и слышали один раз в неделю, когда он выкладывал
всему аппарату в зале «Главголодностепстроя» свои директивные идеи,
мысли и указания, осуществлять которые полагалось мужественной и
прочной команде его заместителей. Главный инженер Илья Яковлевич Каминский – профессор, доктор технических наук, имел за своими плечами
опыт работы на Фархадской ГЭС, был директором проектного института
«Средазгипроводхлопок», отличался высокой степенью интеллигентности
и замашками настоящего преподавателя ВУЗа. Меня поразила первая
встреча с ним, когда я пришѐл докладывать ему какой-то вопрос по поручению Г.А. Кобылина, он встал из-за стола, поднялся, встретил меня – в
полном смысле пацана посредине кабинета и важно представился:
– Профессор Каминский, можете называть меня Илья Яковлевич!
Его любимым методом работы было проведение различных семинаров, общепознавательного или дискуссионного характера. Осуществляя
инженерное руководство, он постоянно был окружѐн проектировщиками,
но окончательного решения без других заместителей и совета с Зиядуллаевым не принимал. Но особую консолидацию и дух штаб стройки получил
после приезда в степь в качестве руководителя Акопа Абрамовича Саркисова. Будучи близок и дружен с Шараф Рашидовичем Рашидовым, он был
вместе с ним фанатом и одновременно идеологом орошения и освоения
Голодной степи на новых технических, проектных, организационных
принципах социалистического хозяйствования. Его лозунгом было – новые целинные земли должны осваивать новые молодые лидеры, не отягощѐнные старыми рутинными подходами. Степи нужны энтузиасты, готовые пройти путь «к звѐздам». Акоп ездил по высшим учебным заведениям,
встречался с выпускниками, приглашал в Янгиер – столицу Голодной степи секретарей обкомов и райкомов комсомола со всей республики. Удив
лял их показом цветов и молодого леса вокруг строящихся жилых домов и
посѐлков, воодушевлѐнно рассказывал и показывал на карте, какой будет
Голодная степь через десять лет, возил в степь по новым только что законченным дорогам, вдоль которых весело побежали линии электропередач и
линии связи. Те, кто попал под влияние личности Акопа, оставались пленниками его очарования до конца своей жизни. Но самое главное – молодой
человек, который был приглашѐн им на работу, никогда не оставался без
его внимания. Он следил за его производственными успехами, за развитием семей молодых, был гостем на всех свадьбах, при рождении детей, не
дай Бог - при несчастьях и трудностях. Но самое главное – весь штаб
Саркисова – его заместители и начальники управлений, трестов каждый
по- своему оказывали влияние на нас – молодѐжь.