Дополнение второстепенный предложения, способы его выражения и отграничение от сходных членов предложения на материале

3.1 Особенности и этика предложений в русском языке
Функциональная нагрузка осложняющих компонентов связана также с обеспечением внутритекстовой связности и ритмо-мелодического членения стихотворного дискурса. Важнейшее же предназначение составляющих категорию осложнения конструкций — участие в авторизации (реализуют интенцию автора, связанную с интонационно-графическим и смысловым подчеркиванием отрезка текста, иерархизацией формально-семантической структуры высказывания) и диалогизации (направлены на адресата сообщения, на, с одной стороны, «остранение», с другой — на оптимизацию «декодирования» контекста) поэтической речи как особой, «превращенной» формы коммуникации.

2. Средняя длина осложняющих конструкций, являющихся удобным средством заполнения стихового пространства, составляет 2—4 слова, что тесно связано с ритмо-метрическим членением стихотворного текста, в русской традиции чаще всего построенного по схеме 4—6-стопного ямба; большая часть одно* двухсловных осложнителей располагается в абсолютных начале или конце строки — ее «сильных» позициях, участвуя в образовании вертикальных связей внутри строфы; более протяженные конструкции обычно совпадают по своей длине с границами строки или полустишия, что увеличивает степень самостоятельности синтагмы, подчеркивает параллелизм синтаксического и стихового членения. Редкие случаи нарушения подобного параллелизма (при енжамбе-менте) создают особое ритмо-мелодическое напряжение, актуализируя позицию осложнителя.

В поэзии оказывается возможным использование очень больших по объему (до нескольких десятков слов) осложняющих единиц, в силу того, что стихотворный синтаксис, подчиненный метрической схеме, легче, чем прозаический, выносит не разрушающую понимание сообщения сложность построения. Тенденция к сокращению длины фразы не нашла сколько-нибудь четкого и последовательного отражения в исследованном материале: в направлении от Ломоносова к Пушкину валентностная «сила» стержневых компонентов у осложнителей различного типа не только не убывает, но даже возрастает.

3. Наблюдения над расположением осложняющих конструкций внутри предложения позволяют прийти к заключению, что стихотворная речь, связанная достаточно жесткими ритмо-метрическими ограничениями, характеризуется определенными, отчасти сходными с общелитературными, отчасти специфическими, закономерностями в расположении компонентов синтаксической структуры. Так, «сильное» начальное место в предложении чаще занимают, помимо сегментов, обращения, вводные слова, причастные и сравнительные обороты; конец предложения — позиция, более характерная для парантезы, присоединения, а также обращений, адъективных и субстантивных оборотов; к срединному расположению — между подлежащим и сказуемым, что зачастую не соответствует прямому порядку слов, но подчеркивает бинарность синтаксической связи осложнителя с предикативным центром, — тяготеют деепричастные конструкции. Встречаются, хотя и очень редко, не только не нормативные, но даже и невозможные, с точки зрения узуса, дистрибуции (например, вставки в начале предложения).

4. Стиховое членение само по себе необходимо требует присутствия интонационно (графически) обособленных синтагм, поддерживающих ритмический и синтаксический параллелизм, повторы и напевность мелодического движения, скрепляющие поэтический текст по вертикали.

5. Согласно известному постулату, в поэтической речи дольше, в сравнении с иными литературными сферами, задерживаются уходящие из языка явления. Однако по нашим данным, архаические черты в морфологии и структуре ос-ложнителей оказываются спорадическими, используются как эстетически мотивированные средства (например, звательный падеж в позиции обращения) или версификационно обусловленные поэтические вольности и практически уходят из стихотворных текстов, как и из общелитературного языка, уже к середине XIX в.

6. Проведенные наблюдения позволяют прийти к важным заключениям, касающимся функционирования осложняющих конструкций в границах тех или иных стихотворных жанров, а также уточнить некоторые особенности индивидуально-авторского слога. Так, причастные синтагмы обнаруживают большее тяготение к «высоким» и «средним», с точки зрения классицистической иерархии, жанрам (ода, элегия, послание). Адъективные и субстантивные обороты используются преимущественно в «средних» жанрах, а деепричастные, пред-ложно-падежные и сравнительные конструкции оказываются в наименьшей степени стилистически маркированными среди других типов обособленных структур. У обращений, также не знающих стилистических ограничений, варьируется в зависимости от жанра только функциональная нагрузка. Сегментированные построения более активны в медитативной и пейзажной романтической лирике, но средний удельный вес их в поэзии вообще оказался незначительным: «именительный представления» чаще подвергается препозитивной парцелляции, оформляясь как отдельное высказывание, что, несомненно, еще более увеличивает его эмоционально-смысловую нагрузку, чем при функционировании в конструкциях с «репризой» местоимения. Вводные и вставные единицы характерны прежде всего для «средних» и «низких» (эпиграмма, басня, сатира) жанров. При этом, однако, очевидно, что парантезы, как и присоединительные синтагмы, обнаруживают большее тяготение к прозаическим жанрам, располагающим менее богатым арсеналом средств субъективации повествования, чем лирика, и поэтому охотнее использующим вставки и присоединения как средство авторизации. К тому же, процесс усвоения разговорных по своему происхождению явлений, к которым, в частности, принадлежат вставные и присоединительные конструкции, быстрее и интенсивнее совершался в прозе (на что указывают целый ряд исследований, посвященных синтаксису «новой» прозы, напр.: [90; 483]). Однако толчок к такому освоению дала поэтическая практика Н. Карамзина и его последователей. Союзные пояснительные конструкции оказываются «маргинальными» в поэтической области, тяготея к деловой и научной сферам.