Экспрессивные синтаксические конструкции в текстах литературных рецензий

Обломали читательский драйв (мой). На самом интересном месте  (рецензия Натальи Рубановой на роман П. Крусанова «Мертвый язык», 2010 год).


Третья функция фрагментов – участие в формировании модальной рамки текста рецензии. Нередко экспрессивные фрагменты становятся или элементом эссеизированной части рецензии, или являются целой эссеизированной частью, которую автор включает в анализ литературного произведения. В данной части помещено авторское «Я» рецензента: жизнь, опыт, его круг интересов – все, что связано с его личностью.
На мой вкус, эта книжка прэлэстна²⁹! И право, жаль, что все эти “Э, скажешь, мистерии родственных уз, смиренно склоняем голову под справедливый упрек” и многоступенчатые предложения с разными там “ежели, а между тем, отнюдь” и прочими “во всяком случае” примерно два столетия уже не просто «не носят» — мало кому ведомо, каким таинственным способом некогда затягивались шнурки на таком корсете. «Бродящий огонь» Ореста Сомова и «Лафертовская маковница» Антония Погорельского — едва ли не последние образцы подобного стиля в истории отечественной словесности.
Меня, положим, подобное чтение только умиротворяет (хотя ни в коем случае нельзя полагаться на вкус человека (это я про себя, любимую), который в своем время ухитрился одолеть все три тома «Брусков» Панферова (по программе филфака было положено) и до сих пор с умилением готов перечитывать те примерно шесть страниц романа Мередита «Эгоист», на протяжении которых герой завязывает галстук перед тем, как отправиться на верховую прогулку…).
А между тем сам автор «Антиквара» прекрасно знает, что «так в наше время писать уже нельзя» (эти слова в новелле «Песочное время» —и уже само название рождает столько аллюзий, что сомнений нет: Олег Постнов мой коллега-филолог — произносит «кто-то о старых мастерах, тех, что С.А. любил в детстве, и теперь он до самых корней своего существа понимал смысл этого категорического императива. Нельзя — это звучало как запрещение смерти, как условие для права жить»). Условий для права жить (не в веках жить, а именно сегодня, сейчас) текстам, собранным в книге «Антиквар», автор соблюсти почему-то не захотел (вот уже захотел бы, то сумел, тут я не сомневаюсь). Притом, что он и сам знает: «умножение предмета или облика, его тиражируемость, обесценивает оригинал. Словно некая патина, нанесенная множеством безликих касаний — касаний взглядами, — прилипает к вещам. В них тогда видна вереница их подобий, захватанных и опошленных, и именно таковы хищные вещи нашего века» (из повести «Антиквар»). Я, вообще-то, это не только о стиле говорю, но и о сквозном мотиве — прикосновение к инобытию: шагреневая кожа там; зеркала, чьи отражения похищают их владельцев; петербургский торговец оживающими портретами etc (неточная цитата из того же «Антиквара»).
…И всё же: что за прелесть эти причастия и существительные на –ение, –ание… (рецензия Светланы Друговейко-Должанской на роман О. Постнова «Антиквар», 2013 год).


Как было отмечено в параграфе 1.2., в 63 отобранных рецензиях встречается два или более экспрессивных фрагмента. В большинстве случаев в одной рецензии фрагменты выполняют две разные функции.
<...> В этой книге собраны некоторые – самые заметные – комплексы и уродства современных горожан. Это такая кунсткамера белой ленточки. Хотя и не только белой. И георгиевской и трёхцветной.