Есть, молиться, любить

 
22
 
Говоря о жизни в удовольствие в Италии, нельзя не затронуть еще одну тему, а именно
секс. Как же без него?
Могу ответить просто: пока я здесь, я не хочу никакого секса.
Могу и посложнее, и более искренне: конечно, иногда мне очень хочется, но я решила
пока не играть в эти игры. Не хочу ни к кому привязываться. Да, мне не хватает поцелуев –
ведь я обожаю целоваться. (На днях так долго жаловалась по этому поводу Софи, что та не
выдержала и раздраженно выпалила: «Ради бога, Лиз, если тебе совсем поплохеет, давай я тебя
поцелую!») Но пока я ничего предпринимать не собираюсь. Когда мне становится одиноко, я
говорю себе: ну и пусть, Лиз, побудь немного в одиночестве. Научись быть одна. Прочувствуй,
каково это. Хоть раз в жизни задержись в таком состоянии. Радуйся новому опыту. Но никогда,
никогда больше не используй другого человека физически и эмоционально, наваливая на него
груз своей неудовлетворенности.
Такой подход – прежде всего крайнее средство выживания. Я очень рано узнала, что
такое влюбленность и сексуальные удовольствия. Едва выйдя из подросткового возраста,
завела первого бойфренда, и с тех пор, то есть с пятнадцати лет, в моей жизни постоянно
присутствовали мальчики или мужчины (иногда и те и другие). С тех пор прошло – дайте-ка
подсчитать – почти девятнадцать лет. Почти два десятка лет со мной рядом постоянно были
мужчины. За одними отношениями следовали другие – порой и недели на передышку не было.
И иногда я невольно задаюсь вопросом: не мешало ли мне это взрослеть?
Более того, в отношениях с мужчинами я склонна впадать в крайности. Это даже не
совсем точное определение: ведь чтобы впадать в крайности, нужно иметь какое-то понятие о
границах разумного. Я же рядом с любимым теряю их все. Я целиком отдаюсь чужому влия-
нию. Если уж я люблю, то отдаю все без остатка. Свое время, преданность, тело, деньги, семью,
собаку, деньги моей собаки, время собаки: все – значит все. Если я люблю, то готова взять
на себя чужую боль, чужие долги (во всех смыслах этого слова) и защитить любимого от его
же комплексов, а также наделить его воображаемыми хорошими качествами, которых у него
и в помине не было. Я готова накупить рождественских подарков для всех членов его семьи.
Ради него я способна вызвать солнце и дождь, и если сразу не выйдет, то в следующий раз уж
точно. Отдав другому все это и полкоролевства в придачу, я в конце концов почувствую себя
полностью истощенной и измученной, и лишь одно будет способно восстановить мои силы –
слепая влюбленность в следующего.
Гордиться тут нечем, но так было всегда.
Вскоре после расставания с мужем я оказалась на какой-то вечеринке, и парень, с кото-
рым я была едва знакома, заметил: «Знаешь, с тех пор, как появился Дэвид, ты стала совсем
другим человеком. Раньше во всем была вылитый муж, а теперь – вылитый Дэвид. Ты даже
одеваешься, как он, так же произносишь слова. Говорят, некоторые люди – копия своих собак.
Так вот ты – копия своих мужчин».
Видит Бог, мне очень хотелось разорвать порочный круг, устроить передышку и выяснить
наконец, как я выгляжу и произношу слова, когда не пытаюсь ни под кого подстроиться! Да
и если честно, отказавшись ненадолго от интимных отношений, я оказала бы обществу щед-
рую услугу. Когда думаю о своих бывших, вспоминается мало хорошего. Сплошные фиаско. Я
перепробовала влюбляться в совершенно разных мужчин и каждый раз терпела катастрофу –
так столько можно? Сами посудите – если бы вы десять раз подряд попали в серьезную аварию,
вам бы оставили водительские права? А вам самому захотелось бы водить машину?
Есть еще одна, последняя причина, почему я боюсь заводить отношения. Дело в том, что
я до сих пор влюблена в Дэвида, а это было бы несправедливо по отношению к моему новому

---

Э. Гилберт. «Есть, молиться, любить»
53
парню. Я даже не уверена, действительно ли между нами все кончено. Перед моим отъездом в
Италию мы продолжали часто общаться, хотя не спали вместе уже давно. Но оба признавали,
что лелеем надежду когда-нибудь, однажды…
В общем, поди разберись.
В одном я уверена – мне надоело терпеть последствия поспешных решений и хаоса стра-
стей, из которых состояла вся моя предыдущая жизнь. Перед отъездом в Италию у меня не
осталось никаких сил – ни физических, ни моральных. Как почва на ферме издольщика, исто-
щенная вспашками и севом, я нуждалась в годике «под паром». Поэтому и отказалась от секса.
Поверьте, я понимаю, в какую забавную ситуацию попала, отправившись в Италию за
поиском наслаждений и вместе с тем принеся добровольный обет целомудрия. Но воздержание
– именно то, что мне сейчас нужно. Я окончательно убедилась в этом, услышав, как моя соседка
сверху (сногсшибательно красивая итальянка с потрясной коллекцией туфель на высоких каб-
луках) занимается сексом в компании очередного счастливчика, которому повезло очутиться в
ее квартире, – очень долго и громко, в сопровождении мокрых шлепков, треска кровати и хру-
ста позвонков. Неистовая вакханалия продолжалась больше часа, больше часа я выслушивала
ахи и вздохи, дикие животные кличи и прочие звуковые эффекты. Лежа этажом ниже, устав-
шая и одинокая, я могла думать лишь об одном: «Какое же это тяжкое и напряженное дело…»
Конечно, порой от природы никуда не скрыться. Ведь в день мне встречается в среднем
дюжина итальянцев, которых я была бы рада видеть в своей постели. Или себя в их постели.
Короче, в любой постели. По-моему, мужчины в Риме до абсурда, до одурения, до обидного
хороши собой. Они даже красивее местных женщин. Красота итальянцев сродни красоте фран-
цуженок – в стремлении к совершенству не упущено ни мелочи. Они похожи на выставоч-
ных пуделей. Порой выглядят так безупречно, что хочется аплодировать. Их красота невольно
вызывает в памяти обороты из любовных романов: они «дьявольски привлекательны», их кра-
сота «жестока», а мускулы – как «у греческого бога».
Однако должна признаться, хоть это немного и обидно, местные красавцы на улице неча-
сто на меня заглядываются. По правде говоря, многие вообще не смотрят в мою сторону. Пона-
чалу меня это насторожило. Прежде я была в Италии всего раз, мне было девятнадцать лет,
и одно помню отчетливо: мужики на улице проходу не давали. И не только на улице, но и
в пиццерии. И в кино. И в Ватикане! Их приставания были бесконечны и ужасны. Они чуть
не испортили мне всю поездку, а иногда могли подпортить и аппетит. Зато теперь, в возрасте
тридцати четырех лет, я, кажется, стала для них невидимкой. Конечно, иногда они обращаются
ко мне по-дружески: «Вы прекрасно выглядите сегодня, signorina». Но это скорее исключение,
чем правило, и не имеет ничего общего с агрессивным ухаживанием. Конечно, приятно, что
противный незнакомец в автобусе тебя не лапает, но каждая женщина, кому не чуждо често-
любие, невольно задастся вопросом: что же изменилось? Неужели я? Или они?
И вот я порасспросила знакомых, и все подтвердили: да, в последние десять – пятна-
дцать лет в Италии действительно произошел некий сдвиг в этом направлении. Возможно, все
дело в победе феминизма, или в культурной эволюции, или в неизбежном «осовременивании»
в связи с вступлением в Евросоюз. А может, молодежь попросту стыдится того, что похотли-
вость их отцов и дедов печально известна всему миру. Как бы то ни было, итальянское обще-
ство, видимо, решило, что подобные надоедливые приставания к женщинам следует прекра-
тить. Теперь даже к хорошенькой юной Софи не липнут на улице – а раньше шведкам с их
внешностью «кровь с молоком» приходилось хуже всего.
Одним словом, итальянские мужчины заслужили награду «за культурный прогресс».
И меня это очень радует. Ведь я было подумала, что все дело во мне. Испугалась, что на
меня никто не обращает внимания, потому что мне уже не девятнадцать и я не такая красотка.
И что мой приятель Скотт оказался прав, заметив прошлым летом: «Брось, Лиз, итальяшки
больше приставать к тебе не будут. Только французы фанатеют от бальзаковских теток!»

---

Э. Гилберт. «Есть, молиться, любить»
54