Франц Кафка «Процесс»

Франц Кафка «Процесс» 
100 лучших книг всех времен: 
www.100bestbooks.ru
 
следователь сидеть на чердаке и дожидаться ее. А на деревянную лесенку сколько ни смотри, 
все равно ничего не узнаешь. И вдруг К. заметил маленькую бумажку у входа, подошел к ней 
и прочел записку, нацарапанную неумелым детским почерком: «Вход в судебную 
канцелярию». Значит, тут, на чердаке жилого дома, помещается канцелярия суда? Особого 
уважения такое устройство вызвать не могло, и всякому обвиняемому было утешительно 
видеть, какими жалкими средствами располагает этот суд, раз ему приходится устраивать 
свою канцелярию в таком месте, куда жильцы – всякая голь и нищета – выбрасывают 
ненужный хлам. Правда, не исключалось и то, что денег отпускали достаточно, но 
чиновники тут же их разворовывали, вместо того чтобы употребить по назначению. Судя по 
всему, что испытал К., это было вполне вероятно, и хотя такая развращенность судебных 
властей была крайне унизительна для обвиняемого, но вместе с тем это предположение 
успокаивало больше, чем мысль о нищете суда. Теперь К. стало понятно, почему 
обвиняемого при первом допросе постеснялись пригласить на чердак и предпочли напасть на 
него в его собственной квартире. Насколько же лучше было положение К., чем положение 
следователя: тот сидел на чердаке, в то время как сам К. занимал у себя в банке просторный 
кабинет с приемной и мог любоваться оживленной городской площадью через громадное 
окно. Правда, у К. не было никаких побочных доходов – взяток он не брал, денег не утаивал 
и, уж конечно, не мог распорядиться, чтобы служитель, схватив женщину в охапку, принес 
ее к нему в кабинет. Впрочем, К., по крайней мере в данных обстоятельствах, охотно был 
готов отказаться от таких развлечений. 
Все еще стоя перед запиской, К. увидел, что по лестнице поднялся какой-то человек, 
заглянул в открытую дверь комнаты, осмотрел оттуда зал заседаний и наконец спросил К., не 
видел ли он тут сейчас женщину. 
– Вы служитель суда, не так ли? – спросил К. 
– Да, – ответил тот, – а вы, значит, обвиняемый К.? Теперь я вас тоже узнал, рад вас 
видеть. – И, к удивлению К., он протянул ему руку. – Но ведь сегодня заседаний нет, – сказал 
служитель, когда К. промолчал. 
– Знаю, – сказал К. и посмотрел на штатский пиджак служителя: единственным 
признаком его служебного положения были две позолоченные, явно споротые с офицерской 
шинели пуговицы, которые виднелись среди обычных пуговиц. 
– Только сейчас я разговаривал с вашей женой. Ее тут нет. Студент унес ее к 
следователю. 
– Вот видите! – сказал служитель. – Вечно ее от меня уносят. Сегодня воскресенье, 
работать я не обязан, а мне вдруг дают совершенно ненужные поручения, лишь бы услать 
отсюда. Правда, услали меня недалеко, ну, думаю, потороплюсь и, даст Бог, вернусь 
вовремя. Бегу что есть мочи, приоткрываю дверь учреждения, куда меня послали, 
выкрикиваю то, что мне велели сказать, задыхаюсь так, что меня, наверно, с трудом 
понимают, бегу назад – но этот студент, видимо, еще больше спешил, чем я; правда, ему-то 
ближе, только сбежать с чердачной лесенки. Не будь я человеком подневольным, я этого 
студента давно раздавил бы об стенку. Вот тут, рядом с запиской. Только об этом и мечтаю. 
Вот тут, чуть повыше пола. Висит весь расплющенный, руки врозь, пальцы растопырены, 
кривые ножки кренделем, а кругом все кровью забрызгано. Но пока что об этом можно 
только мечтать. 
– А разве другого выхода нет? – с улыбкой спросил К. 
– Другого не вижу, – сказал служитель. – И главное, с каждым днем все хуже: до сих 
пор он таскал ее только к себе, а сейчас потащил к самому следователю; впрочем, этого я 
давным-давно ждал. 
– А разве ваша жена не сама виновата? – спросил К., с трудом сдерживаясь, до того 
сильно он все еще ревновал ее. 
– А как же, – сказал служитель, – она больше всех и виновата. Сама вешалась ему на 
шею. Он-то за всеми бабами бегает. В одном только нашем доме его уже выставили из пяти 
квартир, куда он втерся. А моя жена – самая красивая женщина во всем доме, но как раз мне 

---