Франц Кафка «Процесс»

Франц Кафка «Процесс» 
100 лучших книг всех времен: 
www.100bestbooks.ru
 
– Но ты был так добр ко мне сначала, – сказал К., – все объяснил мне, а теперь 
отпускаешь меня, будто тебе до меня дела нет. 
– Но ведь тебе нужно уйти? – сказал священник. 
– Да, конечно, – сказал К. – Ты должен понять меня. 
– Сначала ты должен понять, кто я такой, – сказал священник. 
– Ты тюремный капеллан, – сказал К. и снова подошел к священнику; ему вовсе не 
надо было так срочно возвращаться в банк, как он это изобразил, он вполне мог еще побыть 
тут. 
– Значит, я тоже служу суду, – сказал священник. Почему же мне должно быть что-то 
нужно от тебя? Суду ничего от тебя не нужно. Суд принимает тебя, когда ты приходишь, и 
отпускает, когда ты уходишь. 
Глава десятая. 
КОНЕЦ 
Накануне того дня, когда К. исполнился тридцать один год, – было около девяти 
вечера, и уличный шум уже стихал, – на квартиру к нему явились два господина в сюртуках, 
бледные, одутловатые, в цилиндрах, словно приросших к голове. После обычного обмена 
учтивостями у входной двери – кому войти первому – они еще более учтиво стали 
пропускать друг друга у двери комнаты К. Хотя его никто не предупредил о визите, он уже 
сидел у двери на стуле с таким видом, с каким обычно ждут гостей, весь в черном, и 
медленно натягивал новые черные перчатки, тесно облегавшие пальцы. Он сразу встал и с 
любопытством поглядел на господ. 
– Значит, меня поручили вам? – спросил он. 
Оба господина кивнули, и каждый повел рукой с цилиндром в сторону другого. К. 
признался себе, что ждал не таких посетителей. Он подошел к окну и еще раз посмотрел на 
темную улицу. На той стороне почти во всех окнах уже было темно, во многих спустили 
занавеси. В одном из освещенных окон верхнего этажа за решеткой играли маленькие дети, 
они тянулись друг к другу ручонками, еще не умея встать на ножки. 
Посылают за мной старых отставных актеров, сказал себе К. и оглянулся, чтобы еще 
раз удостовериться в этом. Дешево же они хотят от меня отделаться. К. вдруг обернулся к 
ним и спросил: 
– В каком театре вы играете? 
– В театре? – спросил один господин у другого, словно советуясь с ним, и уголки его 
губ дрогнули. Другой стал гримасничать, как немой, который пытается перебороть свою 
немощь. 
Видно, они не подготовились к вопросам, сказал К. про себя и пошел за своей шляпой. 
Оба господина хотели взять К. под руки уже на лестнице, но он сказал: 
– Нет, возьмете на улице, я же не больной. 
Но у самых ворот они повисли на нем так, как еще ни разу в жизни никто не висел. 
Притиснув сзади плечо к его плечу и не сгибая локтей, каждый обвил рукой руку К. по всей 
длине и сжал его кисть заученной, привычной, непреодолимой хваткой. К. шел, 
выпрямившись, между ними, и все трое так слились в одно целое, что, если бы ударить по 
одному из них, удар пришелся бы по всем троим. Такая слитность присуща, пожалуй,только 
неодушевленным предметам. 
Под каждым фонарем К. пытался разглядеть своих спутников получше, чем можно 
было в полутьме его комнаты, хотя это было очень трудно при таком тесном 
соприкосновении. Может быть, они теноры, подумал он, разглядев их двойные подбородки. 
Ему были противны их лоснящиеся чистотой физиономии. Казалось, что буквально видишь 
руку, которая прочистила им углы глаз, вытерла верхнюю губу, выскребла складки на 
подбородке. 

---