Глава язык поэзии а. А. Вознесенского

2.2. Синонимы и антонимы в произведениях А.А.Вознесенского
Чаще всего встречаются случаи открытого использования синонимов, когда синонимичные слова соседствуют в тексте, выполняя разнообразные функции. Прежде всего синонимы применяются для замещения, чтобы избежать простого повторения слов: На столе перед матерью лежала фотокарточка. На снимке был молодой парень с чубом из-под фуражки и с гармошкой в руках («Звезды в сентябре»); Кому не известно, что у каждой печки свой характер, они ведь как люди. Сколько печек, столько норовов («Кикимора»).
С помощью синонимов автор уточняет значение отдельных слов, помогает различить оттенки смысла: … мысль о том, что это молоко – плата за Ваську, сама собой исчезала, будто растворялась в выпитом молоке; Мне было противно, гадко; Может быть, предчувствие – это не суеверие, не предрассудок, а что-то такое, что есть на самом деле? («Крутые горы»); Что-то с ним происходило, что-то бурлило, кипело в нем, как в котле. Я и раньше замечал, что руки у него всегда дрожат – поколи-ка столько дров! – но теперь они просто тряслись («Кикимора»). В последнем примере на значение уточнения наслаиваются градационные отношения между словами-синонимами и отношения противопоставления.
В отдельных случаях при синонимах находятся слова, подчеркивающие различия в их значениях: У него было много обязанностей в детской поликлинике, а главная среди них – кучер, точнее, извозчик, потому что кучер возит только седоков, а извозчик еще и грузы (в последнем использовании пары кучер – извозчик проявляется еще и сопоставительная функция синонимов: внимание обращается на различия в значении слов) («Кикимора»); - Да, товарищи бабы, вернее – женщины! («Деревянные кони»).
Иную роль играют синонимы в таком примере: … он заведет Машку в оглобли возка, черного, лакированно-блестящего, а потом подгонит свой экипаж к парадному, или «чистому», как говорила Захаровна, подъезду («Кикимора»). Здесь проявляется функция разъяснения, правда, в несколько «перевернутом» виде: к межстилевому слову приводится синоним разговорного стиля.
Очень часто в повестях А. Лиханова можно отметить эффект нанизывания синонимов, их градации, когда каждое последующее слово усиливает или ослабляет значение предыдущего: - Какая похоронка? – спросил я, зная, догадываясь, понимая, что за похоронку принесла Анне Николаевне почтальонша («Крутые горы»); Как завороженные, Лека и Нюська смотрели не мигая на них, ожидая, прося, моля, требуя чуда («Звезды в сентябре»); Я страшно уважал, я боготворил Ваську за его победу… («Деревянные кони»).
В синонимические отношения вступают отдельное слово и перифрастическое наименование: … Анна Николаевна … только рассказывала про то, как Кутузов заманил Наполеона в Москву и там, в горящей Москве, этот наглый завоеватель вдруг понял, что он проиграл войну… («Крутые горы»); … Антон держал в руке таракана и глядел на него так, будто этот черный огарок принесет счастье… («Звезды в сентябре»).
Лингвисты отмечают, что при синонимах невозможен соединительный союз, между тем в повестях А. Лиханова встречаются такие соединения слов, например: Деяния мои были святы и беспорочны («Кикимора»). По мнению Н.Ф. Шумилова, «возможность соединения некоторых синонимов при помощи союза и в известной мере заложена в их генетической неоднородности»². Действительно, в выделенной паре слово святой исконно русское по происхождению, а слово беспорочный восходит к старославянскому языку. Кроме того, при соединении двух синонимов, которые расходятся в оттенках значения, на первый план выдвигается функция уточнения. Рассмотрим примеры: <Убегать на войну> это все равно, что путаться под ногами у взрослых, только отвлекать их и мешать им («Крутые горы»); Вот и сейчас, когда дед сказал про таракана, эта смутная, неясная мысль стала четкой и понятной («Звезды в сентябре»); И теперь уж никто не сомневался в моих словах, не пререкался и не спорил («Кикимора»).
Не менее значимо использование антонимии, которая является одним из сложных явлений в выражении семантических связей слов. Антонимы в произведениях А. Лиханова встречаются чаще всего попарно, что является обычным для их использования в тексте, например: От печи к печке Поля переходит не спеша, а я бегом; - Сам же позвал! – гаркнул я нескладно, путая грубость с вежливостью; По Полиному примеру я дверцу топки захлопнул, а у поддувала дверцу, напротив, пошире распахнул (в этом примере о последующем противопоставлении сигнализирует вводное слово напротив) («Кикимора»); Ровными рядами, аккуратно уложенные, там лежали фуганки, рубанки – большие и малые («Деревянные кони»); Все должны знать: солдаты – и мертвые и живые – вернулись! Вернулись с победой! («Деревянные кони»).
В последнем примере хотелось бы обратить внимание на порядок следования членов в антонимической паре. Более привычно употребление живой и мертвый. Именно в такой последовательности эти слова-антонимы зафиксированы в «Словаре антонимов русского языка» М.Р. Львова³ ; на память сразу же приходит название романа К. Симонова «Живые и мертвые», фразеологизм ни жив ни мертв.
Прилагательное мертвый, возглавляя антонимическую пару, обрастает новыми оттенками смысла, приобретает бóльшую значимость. В деревне Васильевка особый счет к фашистам: из семидесяти ушедших на войну мужиков только шестеро вернулись домой, и то раненые и искалеченные. Но память о погибших в сражениях жива среди односельчан, именно поэтому председатель колхоза Терентий Иванович предлагает срубить «простой памятник, простую пирамиду из дерева» и написать на ней имена «всех павших мужиков». Таким образом мертвые солдаты вернутся в родную деревню со всех полей сражений.
В сочетании с глаголом вернулись возникает оксюморон, образно раскрывающий в обозначаемом взаимоисключающие и противоречащие друг другу начала.
Попарное включение в ткань текста слов-антонимов не является обязательным. В произведениях А. Лиханова встретились и другие случаи использования антонимов: Бабушка и мама разрешали мне топить печку, но та печка была нашей, своей, а здесь печки чужие («Кикимора»).
В этом предложении слово чужой (‘не свой, не собственный, принадлежащий другим’ [3, C. 886] оказывается одновременно противопоставленным слову наш (‘принадлежащий нам, имеющий отношение к нам’ [3, C. 398] и слову свой, которое в данном предложении выступает в значении ‘собственный, составляющий чье-нибудь достояние’ [3, C. 703], но, кроме указанного значения, контактное расположение с местоимением наш позволяет увидеть в слове свой и первичное значение – ‘принадлежащий себе, имеющий отношение к себе’. Благодаря такому противопоставлению трех слов возникает своеобразный антонимо-синонимический треугольник значений⁴: наш ←чужой→ свой, включающий в себя общность и противопоставленность значений слов. Такой антонимо-синонимический треугольник разрушает традиционное представление об обязательной парной замкнутости антонимов.
Выделенные прилагательные оказываются противопоставленными существительному мелочь (‘ничтожное обстоятельство, пустяк’).
Принято считать, что антонимы должны быть представлены словами одной части речи, однако речевая практика свидетельствует, что в антонимичные отношения могут вступать слова различной частеречной принадлежности.
Как считает Е.Н. Миллер, «втискивание антонимичных оппозиций в тесные рамки одной части речи сужает представление о реальных возможностях языка, о многообразии антонимичных потенций лексики»⁵ . Именно Е.Н. Миллеру принадлежит термин «межчастеречная антонимия», который понимается автором как «антонимия противоположных по лексическому значению слов разных частей речи» ⁶. Эту точку зрения разделяют и другие исследователи, которые на анализе большого массива речевого материала доказали право на существование подобного подхода .
Данный тип антонимов можно отнести к речевым, контекстуальным. Их частотность у различных авторов невысока, в пределах 15%, в произведениях А. Лиханова использование антонимов подобного типа встречается реже.
Употребление в произведениях антонимичных слов способно придавать фразам лаконичность и глубину афоризма. Вот примеры только из одной повести «Кикимора»: Счастливая пора – детство: смех и слезы под руку ходят!;Смыкаясь, прошлое и настоящее дают понимание; Доброта обладает опасной властью, заставляя забыть зло.

ВЫВОДЫ ПО 2 ГЛАВЕ
Включение в поэтический контекст терминологической и узкоспециальной лексики, относящейся к различным областям науки и искусства, неслучайно - это осознанный принцип A.A. Вознесенского, отражающий особенности индивидуального стиля поэта и его языковой личности.
При анализе терминов и специальной лексики нам представляется особенно существенным определение их функциональной роли в индивидуально-авторском стиле поэта. С этой точки зрения оказывается возможным выделение нескольких основных функций.
Для этого периода характерно обращение поэта к медицинской терминологии, которая подчеркивает интимное, чуткое, обостренное восприятие окружающего мира. В последние годы ведущей стала мысль, связанная с необходимостью взаимопроникновения искусств. Поэт активно использует искусствоведческую и литературоведческую терминологию.
Принято считать, что антонимы должны быть представлены словами одной части речи, однако речевая практика свидетельствует, что в антонимичные отношения могут вступать слова различной частеречной принадлежности.
На наш взгляд, именно профессия предопределила стремление A.A. Вознесенского «измерить» современную жизнь категориями и образами мирового искусства: терминологическая лексика разных областей науки часто сопоставляется с лексикой искусства: названиями музыкальных инструментов и их частей; архитектурными сооружениями и их частями, живописными полотнами и их частями и т. д