Характеристика работы

ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА РАБОТЫ
Предмет исследования. Диссертация посвящена исследованию поэтических универсалий в рамках творчества одного писателя, а именно - Сергея Сергеевича Орлова, - с привлечением к исследованию стихотворений русских авторов
XIX - XX вв. Выбор персоналии объясняется малой изученностью творчества С. Орлова. Использование нового термина позволяет проводить исследование с обобщающих позиций, оставаясь в рамках литературоведческих проблем.
Цель работы - проследить эволюцию универсалии от мифо-поэтической до поэтической, выявить условия ее проявления, изучить случаи ее употребления, а также рассмотреть, как универсальное, попадая в поток индивидуального сознания поэта С. Орлова, активизирует подсознательное; от чего зависит мощность творческого процесса в ходе развития универсалии и в каких условиях это происходит.
Основными задачами исследования являются:
• изучение эволюции творчества С. С. Орлова;
• анализ наиболее значимых произведений поэта;
• выявление поэтических универсалий.
Актуальность. Проблема реферируемой диссертации, связанная с необходимостью использования нового термина "поэтическая универсалия", подсказана проф. Е. М. Нееловым. Новая категория предполагает концептуальный анализ. Изучение литературы военного и послевоенного периодов
XX в., как в России, так и за рубежом велось с идеологических позиций. В данном исследовании мы отдавали предпочтение литературоведческим подходам, очищенным от социалистического догмата (С. Домников, М. Дунаев, М. Элиаде и др.). Особое внимание обращалось на такие работы, в которых учитывались христианские традиции русской литературы, так как «на протяжении последних десяти веков у нас была не столько литература, сколько христианская словесность» (В. Н. Захаров). В свете идеологических и хронологических изменений стал необходим новый подход к проблеме изучения
периода русской литературы с 405 по 705 гг. XX в., к которому относится творчество советского поэта Сергея Сергеевича Орлова.
Также в данной работе учитывался тот фактор, что исследования творчества С. Орлова проводились в общем аспекте творчества поэтов-фронтовиков; отдельной монографии, посвященной анализу поэтических текстов С. Орлова, не существует, если не считать критико-биографического очерка И. Панкеева, который имеет публицистичный характер.
Теоретико-методологической основой исследования послужили концептуальные положения трудов М. М. Бахтина, А. Н. Веселовского, В. Вундта, Д. С. Лихачёва, Ю. М. Лотмана, А. Ф. Лосева, А. А. Потебни, Э. Тайлора, Ц. Тодорова, Дж. Фрэзера и др.
В качестве общетеоретической основы были использованы работы С. Т. Ваймана, Дж. Вико, В. Г. Гака, Э. Кассирера, К.-Г. Юнга.
В области теории мифа и фольклора мы опирались на исследования С. С. Аверинцева, В. П. Адриановой-Перетц, А. Н. Афанасьева, Р. Барта, Ф. И. Буслаева, С. Д. Домникова, Е. М. Мелетинского, 3. Г. Минц, В. Я. Проппа.
В области поэтики привлекались работы А. К. Жолковского, Ю. Н. Минералова, А. М. Панченко, И. П. Смирнова, Дегху Багто, М. Чудаковой, С. Чупрынина, О. М. Фрейденберг и др.
Включены в исследование работы советских литературоведов и поэтов А. Абрамова, В. Айзенпггата, С. Владимирова, В. Дементьева, Ю. Друниной, Д. Гранина, П. Громова, В. А. Зайцева, Е. Исаева, Л. Лавлинского, А. Михайлова, С. Наровчатова, В. А. Оботурова, И. А. Панкеева, К. Симонова, А. Суркова, А. Туркова, М. Хонинова, Д. Хренкова, А. Чепурова, Н. Шундика, которые изучали советскую поэзию, в том числе творчество поэта-фронтовика С. С. Орлова.
Методологической основой исследования является комплексный анализ материала, соединивший сравнительно-исторический и сравнительно-типологический, структурно-
функциональный аспекты изучения художественного текста. Привлекались те тексты русских писателей, которые перекликаются по тематике и образному подходу к одной проблеме. Наконец, учитывался фактор смены внутри грамматических категорий. Отмечались случаи перехода неодушевленного существительного в разряд одушевленного, использование множественного числа вместо единственного, употребление безличных глагольных форм как один из переходных этапов при формировании поэтической универсалии. Проводился анализ поэтических текстов на предмет того, является ли архетип базовым элементом, как для мифологической универсалии, так и для поэтической.
Научная новизна обусловлена разработанной в диссертации методикой, позволяющей определить границы мифологического и литургийного универсума и найти в указанном диапазоне точку пересечения мифологического и современного творческих потоков сознания. Работа предполагает расширение и углубление сведений об одном из незаслуженно забытых русских поэтов XX века Сергее Орлове, выявление его авторского стиля в свете традиций русской литературы.
Теоретическая и практическая значимость диссертации состоит в том, что предложенный в ней термин "поэтическая универсалия" имеет общее значение и может быть использован в качестве литературоведческого инструментария при анализе художественных текстов. Выводы и материалы диссертации вносят новый аспект в методы изучения образной поэтической системы, позволяют судить о пути советской поэзии и, в частности, С. Орлова. Материалы диссертации могут занять свое место в спецкурсах, в лекциях по русской советской литературе.
Апробация работы. По материалам диссертации были сделаны доклады на IV и V Международных конференциях «Евангельский текст в русской литературе XVIII—XX веков: цитата, реминисценция, мотив, сюжет, жанр»; на Международной конференции «Олонецкие страницы жизни и творчества Николая Клюева и проблемы этнопоэтики»; на
научной конференции, посвященной 10-летию РГНФ, и на двух аспирантских семинарах. Изданы три и подготовлены к печати четыре статьи.
Структура работы. Диссертация состоит из Введения, трех глав, Заключения, списка литературы (470 наименований) и двух приложений, содержащих библиографию поэтических сборников и отдельных публикаций С. С. Орлова.
ОСНОВНОЕ СОДЕРЖАНИЕ РАБОТЫ
Во Введении определяются границы и методологическая основа исследования, формулируются цели и задачи исследования, обосновываются его актуальность и новизна, дается краткий биографический очерк С. С. Орлова, оговаривается основной источник исследования, описывается исто-рико-хронологический контекст творчества поэта-фронтовика.
Первая глава «Исторический аспект. Концепция»
посвящена историческому освещению проблемы универсалии и критическому анализу работ по данной проблеме. Необходимо было с помощью исторического экскурса выявить место и роль поэтической универсалии в системе концептов и обосновать употребление термина "поэтическая универсалия".
Возникновение понятия универсалии и шаги ее развития отражены в историко-философском пути науки. Универсалия (uni (лат.) — один + versio (позднелат.) — видоизменение, поворот = universalis — общий, всеобщий) - это слово, которое родилось из словосочетания. Прослеживается взаимосвязь понятий "поэзия" и "универсум". Лексемы "универсалия" (universalia) и "стихосложение" (уегайсайо^версификация) происходят от одного латинского корня vers.
Первый этап развития универсалии был связан с античной философией. «Учение об универсальном живом существе становится у Платона трансцендентально-диалектическим основанием вообще всей мифологии» (А. Ф. Лосев). Как категория понятие универсалии сформировалось в результате дискуссии между реалистами (представители - Ансельм Кентерберийский, Фома Аквинский) и номиналистами
(Росцелин, Дуне Скот, Уильям Оккам). Споры вокруг универсалии длились с 10 по 14 вв., когда понятие универсалии было разделено на три составляющих: идеальный прообраз вещи (universalia sunt ante rem), вещь как носитель универсалии (universalia sunt nomina) и понятие вещи в человеческом мышлении как постфактум (universalia post rem). Первая составляющая универсалии - независимая от вещи в божественном уме. Универсалии в уме творца- это неизменные, постоянные, вечные формы, или основы вещей.
В результате формирования понятия к XV в. возникают две ветви развития универсалии, впоследствии называемые нами мифологической и поэтической. В 15-16 вв. предметом изучения становится природа, которая наряду с естественнонаучными проблемами занимает центральное место в теориях Коперника, Джордано Бруно, Галилея.
Просветители XVIII в., отвергнув мифологию как порождение природы чувств, больше уделяли внимание понятию уникальности, чем универсалии, сводя последнее к аллегории (Е. М. Мелетинский). Частично понятие универсалии использовалось в риторике.
Очередное внимание к универсалии пробудилось в связи с созданием итальянским ученым Дж. Вико философии мифа. Согласно концепции Вико, поэзия стоит к мифу ближе, чем проза, так как развитие повествовательных жанров происходило из поэтического языка, что подтверждает и исследование А. А. Потебни о стирании образа, о превращении метафор в языковые знаки. Поэтическое же слово, несмотря на свою соотнесённость с эпохой существования автора, напрямую исходит из подсознания, из мифологических корней.
Период конца XIX - начала XX вв. известен множеством течений, в том числе и по отношению к понятию мифа и его составляющих. Восприятие мифологии Бергсоном, являющимся представителем «философии жизни», наиболее характерно для этого времени. Начиная с 10х гг. XX в., возрождение мифа как процесс захватывает различные стороны европейской культуры. Р. Барт объясняет порождение политических мифов теорией превращения истории в идеологию.
В XX в. развивается литературная теория символизма. Символ, с одной стороны, становится предельно широким понятием человеческого мира благодаря Э. Кассиреру, а с другой стороны, границы между символом и мифом благодаря К,-Г. Юнгу оказываются размытыми. В иррационалистической философии М. Хайдегтера вообще исчезает проблема аналитической интерпретации символики поэзии во имя "чистого присутствия стихотворения". В нашем исследовании мы не касаемся символической стороны поэтической универсалии.
В конце 905 гг. XX в. А. М. Пятигорский, рассмотревший множество моделей мифов, пришел к выводу, что «мифологическое не является тропом».
Как термин понятие "поэтическая универсалия" используется сравнительно недавно. Повышенная частотность его употребления отмечена в конце XX в. В литературоведческих статьях термин "поэтическая универсалия" употребляется без комментариев и трактуется из контекста. А. И. Журавлева, исследуя творчество М. Лермонтова, приходит к выводу, что «философская и символическая содержательность доминантных мотивов, бесспорно, существенно углубляется за счет общего лирического контекста, продвигающего романные смыслы от топографической конкретики к поэтическим универсалиям». В аннотации к словарю «Самовитое слово», подготовленному
B. Григорьевым, Е. Брейдо и Л. Колодяжной, поэтической универсалией называются леммы-экспрессемы. И. А. Гулова в статье «К вопросу о реконструкции поэтической «картины мира» М. Цветаевой», разделяя оппозиции на контекстовые, текстовые и ядерные, называет последние поэтическими универсалиями, «вечными темами» поэзии. А. В. Скобелев и
C. М. Шаулов отмечают, что мотив дороги, конного пути у Высоцкого восходит к фольклорному, мифологическому архетипу. В стихотворениях «Я дышал синевой...» и «Кони привередливые» Е. Юкина, М. Эпштейн считают, что «зимняя дорога - пейзаж типично русский, лишний раз обнаруживающий приверженность Высоцкого национальным поэтическим универсалиям». Е. Созина в статье «Дискурс сознания в поэтическом мире Тютчева» говорит о поэтическом универсуме у Ф. Тютчева. С. В.Ткачев в статье «К проблеме
поиска универсалий разных форм мышления для возможного построения планового языка» называет универсалией метафору, которую он рассматривает как компонент моделирования познания. Приведенные примеры показывают, что термин "поэтическая универсалия" востребован в литературоведении XXI в., но употребляется без строго выраженных смысловых границ.
Термин "поэтическая универсалия" обладает христианской маркированностью на русской почве. Присутствие в человеческом сознании и поведении черт личностного пребывания в мире делает людей духовно сильными, цельными, Личность, утверждал Н. Д. Бердяев в одной из поздних своих работ, «есть неизменность в изменении». Изменения «превращаются в измену», разрушающую личность, если верность «основополагающей установке ценностей» отсутствует. Индивид как личность, которая есть не данность», а задание, достигает «единства и цельности на протяжении всей жизни».
Таковы представления о личности, получившие обоснование в той ветви западноевропейского и русского философствования XX века, которая сохранила верность многовековой культурной традиции, восходящей к первохристианству. По мнению А. А. Золотарева, «рядом с процессом дехристианизации в Европе, о которой так много говорят как о завершающем этапе нашей культуры, на самом деле безвидно и неслышно идет или, лучше сказать, продолжается христианизация как предваряющий этап ... воцерковления». Энергия и сила культурной традиции были таковы, что духом христианства в XX в. оказывалась пронизанной жизнь даже тех людей и сообществ, которые были далеки от церкви с ее обрядностью и религии как таковой. Евангельские заповеди стихийно и непреднамеренно предопределяли ценностные установки религиозно нейтральных и даже атеистически настроенных людей, их взаимоотношения, повседневный быт, психологическую настроенность.
Анализ мифологической и поэтической универсалий определил источник появления и границы их существования. Мифологическая универсалия включает в себя как «первичные схемы образов, производимые бессознательно и априорно
формирующие активность воображения» (С. Аверинцев), поскольку восходят к универсально-постоянным началам в человеческой природе, так и реализованные в мифе обряды и мотивы. В мифологической универсалии заложено развитие ее до поэтической универсалии. Мифология является основой поэтических символов и образов. Конструктивными элементами поэтической универсалии являются мотивы и образы. При возникновении данного уникального, структурного образования, с одной стороны, происходит переосмысление мифологических представлений; с другой стороны, это стяжение в единое, универсальное поле двух различных грамматических категорий, будь это категория одушевленности—неодушевленности или различные разряды существительных. Причем, если соблюдается только первое условие, то мы имеем художественный образ, а если только второе, то результат - троп, являющийся поэтическим приемом. Например, у С. Орлова есть универсальное образование: "ели словно колокольни" (примером поэтической универсалии являются также сравнения из стихотворений С. Есенина "просвитеры-ели", "звонницы сосен", "рощи-иконы" и сравнения из стихотворения Б. Пастернака "И лес <...> Как строй молящихся, стоит / Толпой стволов сосновых", но здесь шкала сравнения передвинута на иной иерархический уровень: растение-человек). В единое поле совмещены две категории: живое—неживое, нерукотворное— рукотворное, природа—предмет. Перед нами троп сравнение, где сходство осуществляется по внешнему признаку. Ельник, темный лес в системе мифа - символ утраты, отрыва от дома, место проведения инициации, царство темных сил; ельник является носителем родового начала и конца. Деревья служили у славян, как и у других народов, универсальным воплощением сакрума. «Лес - это не селение, это место смерти» (Дж. Фрэзер). Колокольня же - наоборот, символ приобретения дома, единения в новой семье по духовному признаку. Если мифологическая универсалия есть определенный комплекс сложившихся родовых представлений в коллективном подсознании, то поэтическая универсалия - это реализованная в смысловом контексте слова форма коллективного бессознательного, являющаяся определяющей нормой
коммуникации на том или ином отрезке времени развития сознания. В этом случае сравнение "ели словно колокольни"-пример того, как подсознательное и бессознательное реализуются в сознании. Темное переходит в светлое, страх отрыва от рода преобразуется в ощущение духовного единства, отрицательное становится положительным. Мифологическое трансформируется в поэтическое.
В результате сравнительно-сопоставительного анализа архетипа и мифологической универсалии, мифологической и поэтической универсалии нами выявлено, что в основе мифологической универсалии лежит архетипическое значение, основой поэтической универсалии является образное значение слова.
Предложено следующее определение вводимого термина: Поэтическая универсалия — это художественный образ, посредством которого выражается сущность поэтической картины мира.
Во второй главе «Универсальное в индивидуальном. Сергей Орлов и его картина мира» представлен поэтический анализ текстов С. Орлова методом оппозиций, с помощью которых наиболее полно раскрывают себя элементы универсалии. Предваряет анализ описание бытийных и сущностных оппозиций, которые по способу противопоставления и масштабу противоположений подразделяются на внешние и внутренние. К внешним оппозициям относятся такие, в которых противопоставляются универсалии. Внешние оппозиции подразделяются на семантические и цветовые.
В творчестве Орлова основополагающими, задающими координаты картины мира являются бинарные оппозиции, с помощью которых наиболее полно раскрывают себя элементы универсалий (образы древа, животных, воина, женщины, родины и т.д.).
Одной из основополагающих семантических оппозиций в поэзии Великой Отечественной войны является оппозиция дом-дорога. У С. Орлова образ дороги связывается не с образом дома, как в стихотворениях многих поэтов-фронтовиков, а восходит к мотиву пути. Семантическая оппозиция дом-дорога задает горизонталь пространства, входя в оппозицию
покой-движение. Образ дома у С. Орлова не входит в состав оппозиции дом-дорога, а включается в парадигму "мама", "хлеб", "любимая" и соразмерен с миром. В картине мира С. Орлова образ дома осмысляется через оппозицию свое-чужое, а образ дороги- через оппозицию жизнь-смерть. Оппозиция покой-движение в художественном мире С. Орлова не основная, эта оппозиция проявляется в тех случаях, когда речь идет о душевном покое или душевном смятении. Подобная оппозиция в поэзии военных и послевоенных лет реализуется чаще всего в любовной лирике.
Другая основополагающая для литературы середины - конца XX в. оппозиция природа—цивилизация в творчестве С. Орлова периферийна. Эта оппозиция встречается у него один раз в послевоенном стихотворении «Жеребенок» как продолжение есенинской темы о сложности взаимоотношений между живым существом и машиной. Но С. Орлов находит мирное разрешение конфликта, снимая драматизм как есенинского образа жеребенка, так и самой оппозиции природа—цивилизация. «Не подчиняясь гипнозу скоростей, С. Орлов поглощен более глубинными и не вдруг заметными для глаза изменениями: в природе, в складе нашего мышления, в жизни общества» (Л. Лавлинский).
Центральными оппозициями картины мира поэта являются оппозиции низ—верх, сакральное—мирское, материальное— духовное, мир—война, жизнь—смерть.
Цветовые оппозиции используются С. Орловым для описания драматизма военного времени. В цветовую палитру поэта как основные цвета включены красный, черный и белый.
Оппозиция красного и белого цвета встречается в паре метафор "огонь рябин" и "снег берез", или как прием олицетворения в оппозиции метафор "кровь" рябин и "бинты" берез.
Оппозиция белого и черного цвета представлена, в основном, в контрасте снега и земли, посредством бинарной оппозиции жизнь—смерть. Оппозиция белого и черного цвета может совмещаться с оппозицией небо-земля. Иногда в оппозицию с черным вступает голубой или синий цвет. Оппозиция синего и черного цветов усиливает ощущение мертвенности.
К внутренним причисляются оппозиции грамматического характера, например, оппозиции единственного и множественного числа одной и той же лексемы (вода—воды), или оппозиции по степени обобщенности (огонь очага—огонь как первоэлемент). Характерно употребление С. Орловым безличных глагольных форм (и схожих с ними форм третьего лица, сочетающихся с неодушевленными существительными) для создания эффекта незримого присутствия. В ряде случаев используется безглагольный предикат.
Одни универсалии субстантивируются в творчестве Орлова во внешней оппозиции (например, стихия воздуха — вода), другие - во внутренней (вода). Универсалии земли и огня выступают в стихотворениях С. Орлова и как оппозиционные элементы, задающие координаты картины мира, и как образы, составляющие его поэтический мир.
«Как бы ни были несхожи друг с другом и отличимы друг от друга поэты фронтового поколения, - говорил Сергей Орлов, -объективные условия, в которых формировались их творческие индивидуальности, оказали такое решающее влияние на философию и психологию каждого, что поэтические формулы действительности каждого можно отнести ко всему поколению».
Осмыслением исторической миссии России являются стихотворения С. Орлова, по тематике относящиеся к описанию событий Куликовской битвы, в которых наблюдается перекличка с циклом А. Блока «На поле Куликовом». Объединяющим звеном является сила русского духа, крепнущего в переломное время. Образы Блока и Орлова строятся на одной основе; прослеживается взаимосвязь как на лексико-грамматическом, так и на семантическом уровне. Перекличка темы Куликовской битвы у Орлова и Блока подтверждается множеством пересечений образов и мотивов. Одухотворенное женское начало присуще и блоковскому циклу, и стихотворениям Орлова о Куликовской битве. Блок создает образ Руси, привлекая фольклорные мотивы. Это связано с его символическим восприятием России как жены. Создание образа Родины в стихотворениях С. Орлова имеет библейскую мотивацию. Чаша, испитая до дна его лирическим героем, - это
уже не брачная чаша, а чаша искупления. В поэзии фронтовиков наиболее частотен образ побратима, брата, друга, восходящий к христианскому братству, к христианской мотивации: умереть за други своя.
Третья глава «Поэтические универсалии в творчестве С. Орлова» посвящена рассмотрению поэтических образов С. Орлова, что позволило выявить основные элементы картины мира поэта. Образ земли создается им в интервале от мифологического представления о матушке-земле до космического земного шара. «В бинарной оппозиции "земля-небо" эти понятия сблизились, стали зависимыми друг от друга, но не равноправными» (В. Н. Бараков). В связи с тем, что земля выступает одной из основополагающих знаковых величин в мифологии, а также по причине вхождения земли в сакральный обряд погребения, С. Орлову удалось создать образ солдата, отдавшего жизнь за други своя. Это мифологическая универсалия погребения, включающая гиперболизацию, присущую советскому времени. Посредством использования современных представлений о вселенной мотив ухода при создании образа земли проявляется у С. Орлова в христианском аспекте.
Образ воды в стихотворениях С. Орлова, также как и образ огня, востребован мифологической универсалией воды. Вода и огонь по своей нестабильности - две основные стихии войны. Функции обеих стихий схожи. В картине мира С. Орлова мифологическая универсалия воды включает в себя представление о воде как живой (фольклорный образ), и представление о разделении вод при рождении (библейский образ).
В стихотворениях С. Орлова отмечено наличие двух вариаций поэтической универсалии неба. Поэтическая универсалия неба включает, с одной стороны, на основе мифологического представления о небесном мире как о земном, - с небожителями и пастбищами для коров. С другой стороны, поэтическая универсалия неба вбирает в себя представление о небе как о местожительстве Бога, отсюда
вхождение в состав универсалии образа храма - Божьего дома на земле.
Если в стихотворениях-плачах (стихах из плена) периода Великой Отечественной войны прослеживается традиция Некрасова, то поэты, которым на начало войны едва насчитывалось по 18 лет (в эту возрастную группу входит и С. Орлов), наследовали от Константина Батюшкова, воспевавшего боевую дружбу. Общим у поэтов-фронтовиков является фронтовой опыт, армейская юность, особое чувство земли, они едины в любви к ее вещности, к ее приметам и подробностям.
В творчестве С. Орлова прослеживается взаимосвязь образа неизвестного солдата с образом памяти и мотивом забвения. Тема творчества и одновременно авторской безымянности, восходящей к анонимности древнерусской, христианской по своему характеру, литературе - одна из волновавших Орлова тем. В стихотворениях «Шестнадцать лет тому назад» (1957, 1, 384—385) и «Встреча в Париже» (1956, 1, 365—366) создан образ безымянного героя-солдата. В «Сказах о Дионисии» (1962, 2, 70) С. Орлов создает образ героя-рабочего. В стихотворении «Я верю в бога, но не с бородой» труд рабочего, уподобляемого Богу, отождествляется с божественным промыслом создания мира. В стихотворении «Коммунисты» (1961, 2, 30) коммунисты возводятся в ранг святых.
Особое место в поэзии С. Орлова занимает образ женщины. Этот образ раскрывается в стихотворениях «Сольвейг» (1964, 2, 110—111), «Глаза» (1964, 2, 112) «Я давно увидел в первый раз» (1963, 2, 88), «Одна любовь» (1959, 1, 458), «Я стану облаком, зарей...» (1965, 2, 127), «Уходит женщина. Уходит...» (1966, 2, 148), «Сорок лет» (1962, 2, 64) и др.. Собирательный образ женщины, восходящий к Богородичному образу, создает Орлов в стихотворении «В книгу судеб не внесена...»(1971, 2, 268). Образ "мать—земля" у С. Орлова транс-формируется в поэтическую универсалию "земля—женщина—мать-Богородица ".
С. Орлов очень редко использует слова "родина", "Отчизна". Образ родины в стихотворениях С.Орлова локален,
связан с родными местами и складывается у него из описания конкретных географических мест и живущих там людей («Мне нынче снится край родной ночами», «Пейзаж», «И Русь не та, и русские не те...», «Кто же первый сказал мне на свете о ней...», «Тополь встанет молодой», «Земля летит, зелёная, навстречу» и др.). В стихотворениях С. Орлова «Белые ночи», «Танки в Новгороде» образ родины вбирает в себя образ города. В стихотворении «Осень» образ родины персонифицирован.
В стихотворении «На ВолгоБалте» создается образ затонувшей деревни, мифологическое начало образа трансформируется в поэтическое. Поэт осознает, что возврата к прошлому нет, и понимает, что без исторических корней нет будущего. Образ деревни-корабля встречается в творчестве С. Орлова неоднократно, Деревня в стихотворениях поэта становится своеобразным ковчегом, плывущим из прошлого в будущее.
Основными мотивами картины мира С. Орлова, выделенными при изучении взаимосвязи мотива и поэтической универсалии, являются мотивы сотворения и обожествления мира, возвращения, воскрешения и мотивация героизма. Мотивы сотворения мира, возвращения и воскрешения взаимосвязаны с мифологической универсалией рождения и возрождения. Обожествление мира и подвиг как аналог христианской жертвенности мотивированы поэтической универсалией, в первом случае, универсалией природа-храм, во втором - универсалией спасения.
В Заключении формулируются итоги исследования.
В результате проделанной работы уточнено само понятие универсалии применительно к поэтическому творчеству. На наш взгляд, изучение поэтического наследия С. Орлова с точки зрения мифологических и поэтических универсалий позволяет понять глубокий традиционный смысл творчества поэта, его мифопоэтический и во многих случаях христианский подтекст образов, рождаемых в эпоху советской литературы. Изменения мифологических представлений в текстах С. Орлова более чем вероятны; прослеживается тенденция смещения ("расшатывания") мифологической основы, но не полного замещения ее поэтической. В нашем исследовании мы неставили задачу выявить религиозные взгляды С. Орлова. Для нас важнее было рассмотреть, взаимосвязано ли употребление поэтических универсалий и эволюция поэта.
Исследование текстов С. Орлова и других русских и советских поэтов выявило определенную закономерность появления мифологических или поэтических универсалий, которые обнаруживают его поэтическое родство с предшественниками, как близкими (А. Блок, С. Есенин, Н. Клюев, В. Маяковский, М. Волошин, Н. Гумилев, М. Цветаева, Б. Пастернак), так и удаленными во времени (А. Пушкин, М. Лермонтов, Ф. Тютчев, А. Фет). Обращаясь к универсальным поэтическим образам, С. Орлов развивает традиции мировой поэзии (его образ солдата-сос