Идейно- художественное своеобразие Стихотворений в прозе И. С. Тургенева

Актуальность темы курсовой работы состоит в том, что “Стихотворения в прозе” И.С.Тургенева позволяют читателю найти ответы на “вечные” вопросы, помогают разобраться в сложном и противоречивом мире и в самом себе.
Объект исследования – Идейно – художественное своеобразие “Стихотворений в прозе” И.С.Тургенева.
Предмет исследования – «Стихотворения в прозе» И.С.Тургенева
Цель исследования – Разобраться в глубинном содержании философских миниатюр и понять мировоззрение писателя.
Для достижения цели работы необходимо решить следующие задачи:
1) Проанализировать оценку «Стихотворений в прозе» современниками и исследователями творчества Тургенева.
2) Представить основную тематику лирических миниатюр.
3) Проанализировать отдельные стихотворения.
Научная новизна работы заключается в том, что ранее в школьной программе знакомство со «Стихотворениями в прозе» И.С.Тургенева ограничивалось изучением стихотворений «Русский язык» и «Как хороши как свежи были розы…»
Курсовая работа состоит из введения, двух разделов, заключения и списка использованной литературы.
В первом разделе содержится оценка исследователей «Стихотворений в прозе» Тургенева, исследуется тематика и ритмичность стихотворений.
Второй раздел содержит анализ некоторых «Стихотворений в прозе».
Курсовая работа имеет практическую значимость для студентов-филологов, учителей русского языка общеобразовательных школ, гимназий и лицеев методическое пособие, представляющее возможности использования данного исследования на уроках литературы.


1.«СТИХОТВОРЕНИЯ В ПРОЗЕ» - ОТРАЖЕНИЕ ИСКАНИЙ, РАЗДУМИЙ, ПРОТИВОРЕЧИЙ.
1.1 «Стихотворения в прозе» в оценках современников и исследователей.
Вопрос о жанре «Стихотворений в прозе»- сложный и запутанный.
Мнение исследователей расходятся. Большинство исходит из того, что нельзя рассыпать «Стихотворения в прозе» среди других произведений Тургенева, распределив их, например, в хронологическом порядке. Н.Невзоров предполагал, что стихотворения в прозе- просто сборник разнородных произведений. Он считал, что возможна любая перегруппировка фрагментов.
Особое мнение о жанре «Стихотворений в прозе» было у Л.Гроссмана. В 1918 году он пришел к выводу, что этот цикл Тургенева есть не что иное, как философская поэма. «Это строго согласованное, сжатое тисками трудной, искусной и совершенной формы, отшлифованное и законченное создание представляет в своем целом поэму о пройденном жизненном пути, напоминающую исповеди средневековой поэзии» [3, с. 57].
Он видел в этом цикле своего рода эксперимент в поисках новых поэтических форм, произведения, построенное на новых ритмах и состоящее из пятидесяти строф- песен.
Н.Пруцков определил несколько иначе. Он считал «Стихотворения в прозе» глубоко своеобразным литературным жанром. По его мнению стихотворения написаны как бы единым дыханием, целостны и едины по своим художественным принципам. Каждое из них – насыщенная глубоким содержанием ритмическая новелла- миниатюра [Цит. по 1, с.43]
Б.Эйхенбаум склонялся к признанию единства цикла «Стихотворений в прозе» именно на основании тематической общности фрагментов: «Сам Тургенев называл эту серию миниатюр Senilia, и он оставил бы это название, если бы его издатель не отсоветовал ему. Однако заглавие это правильное, и оно лучше всякого выражает трагический смысл этого произведения» [4, с. 673]
В «Стихотворениях в прозе» нет ни одного фрагмента, где невозможно было бы обнаружить лирического героя. Он присутствует во всех сценах. Таков был замысел Тургенева.
Стихотворения в прозе как жанр – явление по меньшей мере непривычное, никакими поэтиками до Тургенева не зафиксированное. Сам Тургенев рассматривал их первоначально «как эскизы» для будущих произведений, но в обращении к читателю ( в первой публикации) назвал «Стихотворениями» (по рекомендации М.М.Стасюлевича). В предисловии же редакции было дано иное определение: «…мимолетные заметки, мысли, образы, которые отмечались у него на листках под тем или другим впечатлением текущей жизни, как его личной, так и общественной, за последние пять лет [Цит. по 1, с. 130]
Отмечая их отличие от «законченных произведений», редакция называет их далее «отрывками» [Цит. по 1, с. 29], но в заключении тем не менее утверждает: «Это действительно стихотворения, несмотря на то, что они написаны в прозе».Соотнесение с привычным рядом произведений не упраздняло жанровой неопределенности стихотворений в прозе.
Впоследствии В.Борюсов, в общем резко отвергая стихотворения в прозе как жанр .) [5, с. 130] , о тургеневском цикле отозвался положительно. «Стихотворения в прозе» Тургенева- безусловно проза, но художественная и прекрасная». [5, с. 131]
С.А.Малахов едва не первый стал различать в их массе некоторые привычные жанры- «форму сказаний, «фантазий» и «снов». [6, с. 72] Несколько лет спустя А.Лежнев мимоходом сблизил некоторые из них с притчами О.Уайльда. [Цит. по 1, с. 132]
Размышляя об истоках тургеневского цикла, сближая его с западноевропейской литературной традицией Л.В.Пумпянский видел в стихотворениях в прозе развитие аллегорий Леонарди. Пумпянский анализируя циклы стихотворений различал в них видения, притчи, басни, сказки, легенды, очерки, зарисовки, диалоги и даже лирические пейзажи, словесные портреты и мифологические картины[7, с. 24]. Вместе с тем он признавал, что в рамках цикла жанровые признаки как бы стираются, отдельные фрагменты приобретают некоторые общие признаки, поэтому в целом можно говорить о стихотворениях в прозе как о действительно самостоятельном жанре, определив его как лирико-философское раздумье.
В цикле «Стихотворений в прозе» Тургенева к числу видения отнесен «Конец света». Идейный замысел фрагмента можно раскрыть при сопоставлении с утверждением Герцена о внутреннем состоянии в России: «Прислушайтесь, благо тьма не мешает слушать: со всех сторон огромной родины нашей: с Дона до Урала, с Волги до Днепра растет стон, поднимается ропот- это начальный рев морской волны, которая закипает, чреватая бурями, после страшного утомительного штиля». [Цит. по 1, с. 134].В 1861 году у Герцена были основания для оптимистического призывного обращения после нарисованной картины: «В народ! К народу!». У Тургенева спустя 17 лет для подобного оптимизма оснований не было.
По структурно- жанровым признакам к «Концу света» близки фрагменты «Черепа». «Порог», «Насекомое», «Лазурное царство», «Два брата», «Нимфы», «Христос и Природа»: в фантастической картине мифа, сна или кошмара повествователю открывается некое обобщение, закон природы или истина, обычно скрытая и недоступна познанию.
Видения и подобные им фрагменты составляют третью часть цикла «Стихотворений в прозе».
К видениям примыкают легенды. Их в цикле немного: «Восточная легенда», «Два четверостишия» и относящиеся скорее к преданиям фрагменты «Маша» и «Дурак»; впрочем, в последнем настолько сильна дидактика, что он, имея внешние признаки предания, по существу смыкается с притчами.
Обычно в легендах отсутствует дидактика; здесь же следует в заключении неназойливое, эмоционально преображенное поучение: «Но как мне было жаль исчезнувших богинь. Как тонкая «скрепа», оно соединяет нарисованную картину еще с одним жанровым полюсом в цикле «Стихотворений в прозе»- с притчами.
К числу притч должны быть отнесены фрагменты «Довольный человек», «Дурак», «Два богача», «Враг и друг».
Довольно значительное число произведений цикла должно быть отнесено к жанру очерка и родственной ему сцене. Это «Деревня», «Маша», «Воробей», «Роза», «Милостыня», «Эгоист», «Голуби». Разумеется, отнесение не может быть полным: взаимопроникновение разнородных жанровых признаков и прилаживание их в структуре стихотворения в прозе сказывается на фрагментах и этого ряда. Так, если «Деревня» представляет по всем признакам законченный очерк- зарисовку, то «Маша» тяготеет к преданиям, «Эгоист»- к очерку-портрету, «Последнее свидание»- к видению, «Голуби» и «Воробей»- к гимну, жизнеутверждению, преодолению страха смерти.
Элегия как жанр отчетливо различается среди других произведений, хотя и ее признаки в ряде случаев осложнены сочетаниями с другими жанрами. Чистыми элегиями в прозе могу быть названы фрагменты «Собака», «Старик», «Камень», «Завтра, завтра!», «Что я буду делать?», «Как хороши, как свежи были розы…» и «Молитва».
М.М.Бахтин считает «Стихотворения в прозе» монологическим произведением с единственной точкой зрения, сквозь которую преломляются все стороны и детали изображения.
Лирический герой- единственный герой цикла, на которого безотрывно обращено внимание писателя. Все остальные персонажи и герои появляются на краткий момент и немедленно исчезают- из тьмы во тьму, чтобы никогда больше не вернуться в цикл. Они помогают всякий раз лирическому герою уяснить собственное настроение. Их поступки и события, в которых они участвуют, лишь иллюстрации, аллегорическое воплощение раздумий героя. Нередко все эти персонажи сами являются порождением фантазии героя- и он этого не скрывает.
На примере своего героя писатель подводит читателя к выводу: как ни печальна жизнь под угрозою смерти, но она прекрасна, ею надо дорожить, надо жить правильно, в соответствии с представлением о совести и добре, ибо вслед за жизнью- не только смерть- небытие, но и новая жизнь в памяти людей; ни поправить, ни подчистить, ни изменить уже ничего будет нельзя.
«Хотя и написанные в прозе, эти лирические «стихотворения»- образцы совершенной поэзии; некоторые из них – перлы высокой красоты и производят такое же впечатление, как и лучшие стихи величайших поэтов; другие из них лучше всех других художественных произведений Тургенева выражают его философские взгляды.» [8, с. 241].
«…Тургенев, тонкий знаток человеческого сердца, умеет наблюдать и талантливо описывать красоты природы. Всегда простой и точный, он возвышается до истинной поэзии благодаря живости наблюдений и ювелирному искусству описаний.» [9, с. 2].
«Литературная деятельность Тургенева имела для нашего общества руководящее значение, наравне с деятельностью Некрасова, Белинского и Добролюбова.» [Цит. по 2, с. 24].
«…Воздействие Тургенева на нашу литературу было самое хорошее и плодотворное. Он жил, искал и в произведениях своих высказывал то, что он нашел,- все, что нашел.» [Цит. по 10, с. 78].
«Это строго согласованное, сжатое тисками трудной, искусной и совершенной формы, отшлифованное и законченное создание пред­ставляет в своем целом поэму о пройденном жизнен­ном пути...» [11, с. 64].