История узбекского языка и письменности

Эпоха Тимуридов

Тимур, объединивший Мавераннахр и Хорасан в одно государство, уделял развитию тюркского литературного языка особое внимание. При походе против Тохтамыша в 1391 году Тимур приказал выбить у горы Алтын шокы надпись на чагатайском языке уйгурскими буквами — восемь строчек и три строчки на арабском языке, содержащих коранический текст. В оригинале, в частности было написано: «…Туроннинг султони Темурбек уч юз минг черик бирла ислом учун Туктамиш хон булгар хонига юриди…»^[17] Юридические документы государства Тимура были составлены на двух языках: персидском и тюркском. Так, например, документ от 1378 года, дающий привилегии потомкам Абу Муслима, жившим в Хорезме, был составлен на чагатайском тюркском языке^[18].
Тимуриды использовали тюркский и персидские языки. В 1398 году сын Тимура Мираншах приказал составить официальный документ на тюркском языке уйгурским шрифтом^[19]. Внук Тимура Искандар Султан-мирза (1384—1415) имел двор, включавший группу поэтов, например Мир Хайдара, которого Искандар призвал писать стихи на тюркском языке. Благодаря покровительству Искандар Султана была написана тюркская поэма «Гуль и Навруз».^[20]
На личной чашке Мирзо Улугбека (1409—1449) была выгравирована надпись на среднеазиатском тюркском языке («Карами Хакка нихоят йукдур»), что означает «Щедрость Бога бесконечна»^[21].
Усиление статуса и роли тюркского языка в эпоху Тимура и Тимуридов привело к формированию узбекского литературного языка. Появились гении тюркской литературы: Лютфи и Алишер Навои. Большую роль в дальнейшем развитии узбекского литературного языка сыграл Алишер Навои, который написал «Суждение о двух языках» (1499). В нём обосновано культурное и художественное значение тюркского языка. Навои писал:
Богатство тюркского языка доказано множеством фактов. Выходящие из народной среды талантливые поэты не должны выявлять свои способности на персидском языке. Если они могут творить на обоих языках, то всё же очень желательно, чтобы они на своём языке писали стихов побольше». И далее: «Мне кажется, что я утвердил великую истину перед достойными людьми тюркского народа, и они, познав подлинную силу своей речи и её выражений, прекрасные качества своего языка и его слов, избавились от пренебрежительных нападок на их язык и речь со стороны слагающих стихи по-персидски
^[22]
Алишер Навои в своих произведениях неоднократно упоминает узбеков. Например, в поэме «Стена Искандара» он пишет:
На шахские короны и пышные одежды
мне надоело смотреть,
Мне достаточно одного моего простого узбека,
у которого на голове тюбетейка, а на плечах халат[23].
В поэме «Стена Искандара» Алишер Навои упоминает узбеков и мангытов^[24], а в другом произведении он писал об узбеках Хорезма^[25].
Во многом благодаря усилиям Алишера Навои, староузбекский стал единым и развитым литературным языком, нормы и традиции которого сохранились до конца XIX в.
Тюркский писатель, историк, поэт Захираддин Бабур (1483—1530) подчёркивал: «Жители Андиджана — все тюрки; в городе и на базаре нет человека, который бы не знал по-тюркски. Говор народа сходен с литературным; сочинения Мир Алишера Навои, хотя он вырос и воспитывался в Герате, [написаны] на этом языке»^[26]. Одним из известных газелей Бабура является стихотворение «Доброта» — «Яхшилиг», в котором он пишет о том, что надо делать добро народу-элю («Бори элға яхшилик қилғилки, мундин яхши йўқ Ким, дегайлар даҳр аро қолди фалондин яхшилик»).^[27]