История возникновения русской летописи «повесть временных лет»

2.2. ОЦЕНИВАЯ ЗНАЧИМОСТЬ
Оценивая значимость «Повести», следует прежде всего подчеркнуть глобальность цели, которую ставили перед собой все летописцы - показать истоки возникновения Русской земли в исторической перспективе. Сверхзадача предполагала многоплановость изложения, охват широкого круга самых разнообразных по своему характеру исторических событий. Все это задавало Повести ту глубину, которая обеспечивала ее социальную полифункциональность.
Это исключительно яркое литературное явление, вобравшее в себя не только множество исторических событий, но и отразившее общественно-политические взгляды того времени.
О значимости «Повести» для русской литературы свидетельствует также тот факт, что летописцы использовали богатые традиции устных публичных выступлений. Устные истоки давали главным образом материал, содержание и идеи для построения русской истории, отчасти ее стилистическое оформление, язык. Традиции же письменности вводили весь этот материал в привычные для средневековой книжности композиционные рамки. Договоры, юридические документы и установления также вносили свой вклад в формирование русского литературного языка, а в какой-то мере участвовали и в формировании языка русской литературы Лихачев Д.С. «Устные летописи» в составе «Повести временных лет». - «Исторические записки», 1945, т. 17, с. 201-224..
Важно отметить, что средневековье не знало «авторского права», авторской собственности в нашем смысле этого слова. Над автором господствовал читатель - он же подчас являлся и переписчиком, и редактором книги. Следовательно, «Повесть временных лет» - это результат коллективного литературного труда. Именно поэтому попытки восстановить первоначальный «авторский» текст «Повести временных лет» (А. Шлецер) или найти единого автора для летописи Киевской XII в. (Татищев, Шлецер) и Новгородской XI в. (Татищев, Миллер) давно оставлены наукой.
Форма свода, в который облечена древнерусская историческая «Повесть», тесно связана с особым историческим сознанием ее авторов. Читатель ценил документальность, реальность произошедшего, а не тонкости художественного изображения. Вместе с тем, реальностью для читателя являлись знамения, чудеса, предсказания и т.п. Эти факторы также следует отнести к особенностям «Повести». Обобщая изложенное в данной работе, можно сделать следующие выводы.
1. «Повесть временных лет» - это свод летописей. Составляя свой свод, каждый летописец прежде всего заботился о том, чтобы получить в свои руки труды своих предшественников, договоры, послания, завещания князей, исторические повести, жития русских святых и т. д., и т. п. Собрав весь доступный ему материал, летописец соединял его в погодном изложении. Это обстоятельство придает «Повести» особую глубину, содержательность и разноплановость изложения.
2. Анализ содержания Повести показывает, что «этикет» писательского ремесла связан с идейными представлениями средневековья о святом, о злодее, об идеальном типе князя, о мотивах, по которым враги нападают на Русскую землю, о причинах стихийных бедствий (моровой язвы, засухи и т. д.). Летописец не был далек от политики и мирских страстей. Ход повествования летописца, его конкретные исторические представления очень часто выходят за пределы религиозного мышления и носят чисто прагматический характер.
3. Особую ценность летописи придает личный опыт ее создателей, непосредственное наблюдение, элементы реализма, политическая злободневность - все то, чем так богата и благодаря чему так ценна русская летопись.
4. «Повесть временных лет» - плод коллективного труда древнерусских книжников, уникальный исторический и литературный памятник Древней Руси, что определяется значимостью цели произведения, глубоким историзмом и ценной документальностью, композиционным и стилевым своеобразием летописи; высоким патриотизмом и гражданственностью ее создателей. «По́весть временны́х лет» (ПВЛ; церк.-слав. Повѣсть врємѧнныхъ лѣтъ; также «Первоначальная летопись», «Начальная летопись», «Несторова летопись»[6]) — наиболее ранняя из сохранившихся в полном объёме русских летописей. Создана в Киеве в 1110-х годах. Составила основу большинства более поздних русских летописей[7].
Охватывает период истории начиная с библейских времён во вводной части и заканчивая в третьей редакции 1117 годом. Датированная часть истории Древней Руси начинается с лета 6360 (852 год), к которому отнесено начало правления византийского императора Михаила III[7].
Как и у большинства средневековых произведений, оригинал не сохранился. Известна по двум редакциям, условно именуемым второй и третьей (по А. А. Шахматову, первая не сохранилась) и нескольким спискам с незначительными изменениями, внесёнными переписчиками[8].
В Хлебниковском списке середины XVI века в качестве автора летописи указан Нестор, агиограф рубежа XI—XII веков, монах Киево-Печерского монастыря. Ряд исследователей отрицает его авторство, а упоминание в Хлебниковском списке рассматривает как вторичную вставку.
Несмотря на недостоверность ранних дат и описаний событий, «Повесть временных лет» при условии сопоставления с независимыми от неё источниками, позволяющими проверить сведения, является одним из главных источников по истории Киевской Руси[6].
Содержание
1 Текстология
2 Название
3 Авторство
4 Содержание
5 Религиозная тематика
6 Источники
7 Историография
8 В искусстве
9 Примечания
10 Издания и переводы
11 Литература
12 Ссылки
Текстология
Полный текст «Повести временных лет» сохранился в 5 списках XIV—XVI веков:
Лаврентьевский (1377; ныне хранится в РНБ[9]),
Радзивилловский (конец XV века; ныне в БАН[10]),
Московско-Академический (конец XV века; ныне в РГБ[11]),
Ипатьевский (начало 1420-х годов; ныне в БАН[12]),
Хлебниковский (конец 1550-х — начало 1560-х годов; ныне в РНБ[13])[7][8].
Списки «Лаврентьевской» группы, или, по А. А. Шахматову, второй редакции (Лаврентьевский, Радзивилловский, Московско-Академический), представляют Владимиро-Суздальскую ветвь рукописной традиции «Повести временных лет», к которой также относилась сгоревшая в московском пожаре 1812 года Троицкая летопись. Общим протографом этой группы предположительно был владимирский летописный свод второй половины XII века. Протографом Лаврентьевского списка и Троицкой летописи стал сам этот свод вместе с его продолжением, протографом Радзивилловского и Московско-Академического списков — составленный на его основе владимирский летописный свод начала XIII века[7]. Вторая редакция «Повести временных лет» читается также в составе других летописных сводов, где, как правило, подверглась различным переработкам и сокращению[8]. В одну из летописей второй редакции под 1096 годом добавлено самостоятельное литературное произведение, «Поучение Владимира Мономаха», датируемое 1117 годом.
Списки «Ипатьевской» группы, или, по Шахматову, третьей редакции, (Ипатьевский и Хлебниковский и др.) представляют южно-русскую ветвь традиции. В них текст «Повести временных лет» продолжен киевским летописным сводом 1198 года и Галицко-Волынской летописью.
В Лаврентьевском, Радзивилловском и Московско-Академическом списках текст «Повести временных лет» обрывается на статье 1110 года, за которой следует запись игумена киевского Выдубицкого Михайловского монастыря Сильвестра о том, что в 1116 году при князе Владимире Мономахе им был написан «летописец» (летопись). В Ипатьевском и Хлебниковском списках запись Сильвестра отсутствует, а текст «Повести временных лет» доведён до 1117 года[7].
Исследователи XVIII — первой половины XIX века считали «Повесть временных лет» первой русской летописью[8][14]. Однако она содержит большое число идейных и содержательных противоречий и различных вставок, что свидетельствует о многослойности и постепенности формирования своего текста[7]. Изучение летописания А. А. Шахматовым, М. Д. Присёлковым, Д. С. Лихачёвым, А. Н. Насоновым, М. Н. Тихомировым, Л. В. Черепниным и др. показало, что существовали предшествовавшие «Повести временных лет» летописные своды, а сама «Повесть временных лет» не является единым произведением. В настоящее время признаётся, что как отдельный самостоятельный памятник «Повесть временных лет» не сохранилась[14].
Наиболее подробно проблемы источников и структуры «Повести временных лет» были разработаны в начале XX века в трудах русского лингвиста академика А. А. Шахматова. Представленная им концепция до сих пор играет роль «стандартной модели», на которую опираются или с которой полемизируют последующие исследователи. Хотя многие её положения подвергались зачастую вполне обоснованной критике, но разработать сопоставимую по значимости концепцию пока не удалось.
По гипотезе Шахматова, первая русская летопись, названная им «Древнейшим сводом», была составлена при Киевской митрополичьей кафедре в 1039 году[7] (по М. Д. Присёлкову — в 1037 году[15]). В 1070-х годах «Древнейший свод» был продолжен и дополнен монахом Никоном, одним из основателей Киево-Печерского монастыря. Летописный свод Никона, дополненный описанием событий до 1093 года включительно, лёг в основу так называемого «Начального свода», составленного, по предположению Шахматова, в 1093—1095 годах игуменом Киево-Печерского монастыря Иоанном.
По Шахматову первая, несохранившаяся, редакция «Повести временных лет» была составлена Нестором в 1110—1113 годах в Киево-Печерском монастыре[7][8][14]. Он относил труд Нестора к 1110 году, но допускал, что этот труд мог быть продолжен до 1112 года, а также полагал, что до этого года его мог довести сам Нестор[16]. Согласно Шахматову, Нестор существенно переработал и дополнил «Начальный свод», углубил и расширил историографическую основу, ввёл русскую историю в рамки традиционной христианской историографии. История славян и Руси теперь рассматривалась в контексте всемирной истории, указывалось место славян среди других народов, происходящих от сыновей библейского Ноя. Этой историографической концепции была подчинена и композиция «Повести временных лет». Рассказ «Начального свода» об основании Киева Нестор предварил обширным историко-географическим введением, содержащим таблицу народов и повествующем о происхождении и древнейшей истории славянских племён с указанием границ славянских земель и новых территорий, ими освоенных. В летопись были включены извлечения из «Сказания о начале славянской письменности». Из перевода византийской Хроники Георгия Амартола добавлены сведения о различных народах и племенах. В изложении событий X—XI веков Нестор преимущественно следует тексту «Начального свода», но включает новые материалы: тексты договоров Руси с Византией, новые подробности в рассказах о первых русских князьях из устных исторических преданий (рассказ о том, как княгиня Ольга хитростью[17] овладела Искоростенем, юноша-кожемяка победил печенежского богатыря, старец спас осаждённый печенегами Белгород). Кроме того, «Начальный свод» был дополнен изложением событий конца XI — начала XII века. Эта заключительная часть принадлежит Нестору, однако, как полагается, она могла быть переработана в последующих редакциях «Повести временных лет». В сравнении с «Начальным сводом» «Повесть временных лет» становится выдающимся памятником древнерусской историографии и литературы.
Согласно гипотезе Шахматова, Лаврентьевская летопись отражает вторую редакцию «Повести временных лет», составленную Сильвестром. После смерти князя Святополка Изяславича покровительствовавшего Киево-Печерскому монастырю, летописание было передано в Выдубицкий монастырь, где в 1117 году игумен Сильвестр перерабатывает заключительные статьи «Повести временных лет», включает при этом положительную оценку деятельности Владимира Мономаха, в 1113 году ставшего великим князем Киевским. Шахматов, с одной стороны, указывал, что первая редакция в результате переделки её Сильвестром «исчезла совсем», с другой — допускал, что Сильвестр ограничил свою работу лишь редакционными правками[16]. Присёлков датировал первую редакцию 1113 годом, опираясь, в частности, на расчёт лет в статье 852 года, доведённый до смерти Святополка в 1113 году[8], однако Шахматов считал упоминание смерти Святополка в этом перечне вставкой Сильвестра[16]. По Шахматову, в 1117 году по поручению новгородского князя Мстислава Владимировича была составлена третья редакция, отразившаяся в Ипатьевской летописи[7][8].
Гипотеза «Начального свода» призвана объяснить различия летописного текста в новгородских летописях и в киевской «Повести временных лет». По предположению Шахматова, «Начальный свод» отразился в более аутентичном виде не в ранней «Повести временных лет», в которой был подвергнут значительной переработке, а в новгородском летописании, в частности, сохранился в Новгородской первой летописи младшего извода, известного только по поздним спискам XV века.

Гипотеза Шахматова о «Начальном своде» в основных своих чертах была поддержана многими его последователями — М. Д. Присёлковым, Л. В. Черепниным, А. Н. Насоновым, Д. С. Лихачёвым, Я. С. Лурье[8], О. В. Твороговым и др. Согласно текстологическому анализу, проведённому Твороговым, «Повесть временных лет» вторична в сравнении с Новгородской первой летописью младшего извода, что подтверждает гипотезу Шахматова[18].

М. X. Алешковский (1967) отождествил первую редакцию «Повести временных лет» с реконструированным «Начальным сводом» и предположил, что она сохранилась в Новгородской первой летописи, в то время как Лаврентьевская, Радзивиловская и Ипатьевская летописи отражают третью редакцию «Повести временных лет»[19].
А. А. Гиппиус считает наиболее обоснованным звеном построения Шахматова реконструкцию в качестве прямого предшественника «Повести временных лет» киевского Начального свода 1090-х годов, который отразился в древнейшей (до 1015) части Новгородской первой летописи младшего извода. Более ранние стадии истории текста «Повести временных лет», по его мнению, восстанавливаются лишь гипотетически[7].
В 1850—1860-х годах появилась концепция, согласно которой русское летописание возникло в форме анналистических заметок, а затем подверглось поэтапной нарративизации (М. И. Сухомлинов, И. И. Срезневский и др.). В настоящее время в трудах ряда исследователей (В. Ю. Аристов, Т. В. Гимон, А. А. Гиппиус, А. П. Толочко) эта теория возрождается. Согласно взглядам этих учёных, русское летописание возникло в Киеве на рубеже X и XI веков и велось в виде коротких анналов вплоть до создания «Повести временных лет». Погодные записи были краткими, фактографичными, в них отсутствовали сложные нарративные конструкции. С течением времени повышалась их точность, появились точные даты, увеличивался объём сведений, расширялась тематика, делались нарративные вставки и дополнения[15]. Алан Тимберлейк (2001) предположил, что «Начальный свод» после его завершения в 1091 году пополнялся погодными записями вплоть до момента создания на его основе «Повести временных лет»[20]. Гиппиус (2007) соглашается с Тимберлейком, предполагая вслед за ним, что анналистическое продолжение «Начального свода» вошло в «Повесть временных лет» без изменений[21].
Существуют различные мнения о редакциях «Повести временных лет» и их соотношениях. По мнению О. В. Творогова, допущение Присёлкова, что основное внимание Сильвестра было направлено на переделку изложения Нестора за 1093—1113 годы, за время княжения Святополка основано только на предпосылке, что первая редакция была враждебной новому князю Владимиру Мономаху, сопернику Святополка[8][22]. Творогов отмечает, что объём и характер редакторской работы Сильвестра не ясен[8]. Допущение Шахматова, что первая редакция использовалась одним из составителей Киево-Печерского патерика Поликарпом[16], было развито Присёлковым в предположение, что Сильвестр в основном «просто опускал весьма любопытные рассказы Нестора в пределах этих годов, касавшиеся в большинстве случаев отношения Святополка к Печерскому монастырю»[22]. Приводимые Шахматовым примеры известий, отразившихся в Киево-Печерском патерике, содержат негативную характеристику Святополка. Творогов обращает внимание на присутствие этих известий в летописи, составленной, как считал Присёлков, под покровительством Святополка, и последующее устранение их из враждебной ему летописи. Наличие во второй редакции фрагментов текста, которые Шахматов относил к третьей редакции, заставили его допустить вторичное влияние третьей редакции на вторую[8][16]. По этим причинам ряд учёных объясняли взаимоотношение списков летописи иначе[8]. Так, некоторые исследователи отрицают существование третьей редакции «Повести временных лет». Текст Лаврентьевской летописи рассматривается как сокращение текста, дошедшего в Ипатьевской летописи. Отвергается предположение о переработке Сильвестром первой редакции. Составителем оригинала «Повести временных лет» одни учёные считают Сильвестра (А. П. Толочко, С. М. Михеев), другие отводят ему роль переписчика (М. Х. Алешковский, П. П. Толочко, А. А. Гиппиус)[7]. Л. Мюллер считает, что вторая редакция (1116), составленная Сильвестром, дошла до нас в составе Ипатьевской летописи, а в Лаврентьевской и подобных ей отразилась та же редакции, но с утратой окончания (статьи 1110—1115 годов). Существование третьей редакции учёный считает недоказанным. Алешковский также рассматривал Лаврентъевский список как копию редакции, представленной в Ипатьевском списке. Нестор, по его мнению создал свод, отразившийся в Новгородской первой летописи[8].
Большинство современных исследователей считает, что «Повесть временных лет» была создана в Киеве в период между смертью киевского князя Святополка Изяславича (16 апреля 1113 года; до неё доведены хронологические расчёты в статье 862 года) и появлением записи Сильвестра в 1116 году[7].
Название
«Русская земля» («рускаꙗ ꙁємлѧ») из первых строк «Повести временных лет», список Лаврентьевской летописи, 1377
Традиционным названием летописи стали первые слова её заглавия. В Ипатьевской летописи: «Повѣсть временных лѣт черноризца Феодосьева манастыря Печерского, откуду есть пошла Руская земля…»[7]. В Лаврентьевской летописи: «Се повести времяньных лет, откуду есть пошла Руская зем[л]я, кто въ Киеве нача первее княжити, и откуду Руская земля стала есть»[23]. В литературе предлагается несколько вариантов перевода этого названия: «Рассказ повременный о прошедших годах»[24], «рассказ о мимолётных, быстро текущих годах прошлого»[25], «повести минувших, прошедших лет»[26]. Кроме того, слово «временный» означает и «земной, преходящий (в противоположность загробному, вечному)»[24][27].
И. Н. Данилевский предложил новую версию перевода, сделав иную разбивку текста на слова: «Се по вѣсти времяньных лѣт… (согласно его гипотезе, вместо „се повести“ следует читать „се по вести“) / Вот: до известия о последних временах — от происхождения Русской земли»[28].
По предположению Г. Ланта и А. А. Гиппиуса выражение «временьные лѣта» является эквивалентом библейской парной формулы «времена и лета»[29][30].
Авторство
Преподобный Нестор Летописец. Миниатюра из Радзивилловской летописи, конец XV века
В Лаврентьевском списке (1377) «Повесть временных лет» озаглавлена: «Се повести времяньных лет…». В Ипатьевском списке (начало 1420-х годов) после слова «лет» написано: «черноризца Федосьева манастыря Печерьскаго», то есть некоего монаха Киево-Печерского монастыря (одним из основателей которого был Феодосий Печерский). И только в позднем Хлебниковском списке (конец 1550-х — начало 1560-х годов) читается: «Нестера черноризца Федосьева манастыря Печерского»[7][8].
Игумен Сильвестр во время написания летописи (1116). Миниатюра из Лицевого летописного свода, XVI век
Исследователи XVIII — первой половины XIX века считали преподобного Нестора Печерского первым русским летописцем[8][14]. Преобладала точка зрения о «Повести временных лет» как летописи, составленной единолично Нестором[8].