Клаус Шваб Четвертая промышленная революция

Меняющаяся природа конфликтов
Четвертая промышленная революция повлияет на масштаб конфликтов и их характер. Размывается грань между войной и миром, а также между тем, кто участвует в боевых действиях, а кто – нет. И это вызывает дискомфорт. Подобным образом зона боевых действий все в большей степени становится одновременно локальной и глобальной. Такие организации, как ДАИШ (или более привычное название ИГИЛ, запрещенная в России группировка), действуют в основном в определенных районах на Ближнем Востоке, но они также вербуют бойцов более чем в сотне стран, в основном через социальные сети. И террористические акты, совершаемые этими организациями, происходят в самых разных местах планеты. Современные конфликты все чаще носят гибридный характер, сочетая традиционные методы боя с элементами, которые в прошлом в большей степени связывались с негосударственными вооруженными субъектами. Тем не менее мы еще в недостаточной степени оценили потенциальный масштаб перемен, который несут с собой технологии, объединяющиеся друг с другом все более непредсказуемыми путями, а также масштаб изменений, возникающих по причине того, что государственные структуры и вооруженные негосударственные формирования учатся друг у друга.
По мере того как идет этот процесс и новые смертельно опасные технологии становится проще приобрести и использовать, мы понимаем, что четвертая промышленная революция предлагает частным лицам все более разнообразные способы причинять вред друг другу в крупных масштабах. Осознание этого приводит к ощущению все большей уязвимости.
Но не все так мрачно. Доступ к новейшим технологиям также приносит с собой возможность обеспечить большую точность в военных действиях, использовать передовые достижения в области боевой защитной одежды, позволяет печатать необходимые запасные части или другие компоненты прямо на поле боя и тому подобное.
Кибернетическая война
Кибернетическая война представляет собой одну из самых серьезных угроз нашего времени. Киберпространство становится таким же театром военных действий, как в прошлом были земля, моря и воздух. Я могу с уверенностью предположить, что в то время, как любой будущий конфликт между в достаточной степени технологически развитыми субъектами может происходить в физическом мире или отсутствовать там, проявления такого конфликта в киберизмерении будет иметь место почти наверняка, хотя бы потому, что ни один современный противник не станет сопротивляться искушению подорвать функционирование, внести сбои или уничтожить системы своего врага, включая датчики, средства связи и мощности, обеспечивающие принятие решений.
В результате этого не только снизится порог критериев наличия войны, но также станет менее выраженной грань между войной и миром, поскольку любые сети или подключенные устройства, от военных систем до гражданской инфраструктуры, такие как источники энергии, электрические сети, системы управления здравоохранением, движением или водоснабжением, могут быть взломаны и подвергнуты нападению. В результате также меняется концепция противника. Сейчас, в отличие от былых времен, не всегда можно быть уверенным в том, кто именно вас атакует, и даже в том, имело ли место нападение на вас вообще. Специалисты по стратегии в области обороны, военные и службы национальной безопасности обращали основное внимание только на ограниченное число традиционно враждебных государств, но теперь им требуется рассматривать ситуацию, в которой участвует почти бесконечная и нечетко определяемая вселенная, включающая в себя хакеров, террористов, преступников, активистов и других возможных противников. Кибернетическая война может принимать различные формы – от преступных деяний и шпионажа до разрушительных атак (таких как действие компьютерного червя Stuxnet), значение которых остается в большой степени недооцененным и неверно понятым, поскольку это новое явление, и ему сложно противостоять.
С 2008 года произошло множество кибератак, направленных как на конкретные страны, так и на конкретные предприятия, но обсуждение вопроса о новой эре военных действий все еще находится в зачаточном состоянии, и все шире пропасть между теми, кто разбирается в непростых технических вопросах кибервойны, и теми, кто работает над созданием правил для киберпространства. Остается открытым вопрос о том, будет ли создан комплекс общих норм в отношении кибервойны, наподобие тех договоренностей, которые разработаны в отношении ядерных, биологических и химических вооружений. У нас отсутствует даже классификация, позволяющая нам прийти к согласию в отношении того, что считать нападением, а что – адекватным на него реагированием, какими способами эти действия могут производиться и кем. Один из показателей, который требуется учитывать для управления таким сценарием, состоит в том, какие именно данные пересекают границы. Это является свидетельством того, насколько далекий путь предстоит проделать, чтобы эффективно контролировать трансграничные сделки на кибернетической основе, не ставя при этом преграды для тех благ, которые приносит больший уровень взаимосвязей, налаженных в мире.