Курсовая работа философские мотивы в цикле «Житейские думы»

частью общей картины, но присутствует он как зритель, а не как участник 
действия:/«Там невест из чертогов, светильников ярких при блеске,/Брачных 
песней при кликах, по стогнам градским провожают./Юноши хорами в плясках 
кружатся; меж них раздаются/Лир и свирелей веселые звуки; почтенные 
жены,/Смотрят на них и дивуются, стоя на крыльцах воротных»
1
./ 
Анализируя ее можно сделать вывод о том, что «Житейские думы» 
относятся к разряду «персонажных» циклов. Подробная характеристика этой 
разновидности циклических форм дана в работе О.В. Мирошниковой о цикле 
К.К. Случевского «Мефистофель». Исследователь связывает «персонажный» 
лирический цикл с ролевой лирикой. «Сущность «ролевой лирики», – пишет 
Б.О. Корман, – заключается в том, что в ней автор выступает не от своего лица, 
а от лица разных героев. Здесь используется лирический способ овладения 
1
Майков, А.Н. Собрание сочинений: в 2 т. / А.Н. Майков. – М., 1984. – Т. 1. – С. 58. 

---

19 
эпическим материалом; автор дает слово героям, явно отличным от него. Он 
присутствует в стихотворении, но скрыто, как бы растворившись в своих 
героях, слившись с ними»
1
.
По мнению О.В. Мирошниковой, «присущее ролевой лирике 
«многоголосие» для своего адекватного проявления требует большого 
текстового объема. Поэтому как продолжение и развитие этой тенденции 
возникают персонажные лирические циклы. «Житейские думы» представляют 
собой оригинальный вариант данной контекстовой формы»
2
. В цикле Майкова 
нет одного персонажа, присутствие которого объединяет все тексты в единое 
целое. В каждом тексте – своя комбинация субъектов лирического 
высказывания и лирических персонажей, свой ролевой репертуар. В 
стихотворении «У храма» в качестве субъектов высказывания выступает группа 
юношей, наблюдающих за тем, как юные красавицы приближаются с дарами к 
храму Вакха. Кроме девушек, присутствует еще один лирический персонаж – 
жрец:/«Видишь – со жрецом в разговоры вступили,/Старый смеется и щурит 
глаза на открытые плечи./Правду сказать, у них плечи как будто из 
воску,/Чудные, полные руки, и – что всего лучше –/Блеск и движенье, здоровье и 
нега,/Грация с силой во всех сочеталися формах»
3
./  
Исследователи, как правило, называют «У храма» жанровой сценкой. На 
наш взгляд, сам характер описания, точно переданная автором стилистика 
античной скульптуры позволяют определить жанр стихотворения как экфрасис. 
Специфическая субъектная организация ролевой лирики позволяет автору как 
бы «присутствовать» в тексте и одновременно – оставаться за его рамками. 
Благодаря этому, читатель воспринимает не только сюжет, коллизию, 
отношения персонажей, но и авторскую рефлексию над изображаемым миром 
условной античности. Мы воспринимаем авторскую оценку этого мира, 
любование его светлой, праздничной, жизнерадостной атмосферой. Красота, 
1
Корман, Б.О. Лирическая система Некрасова / О.Б. Корман // Н.А Некрасов и русская литература. 1921-1971. – 
М., 1971. – С. 81.
2
Мирошникова, О.В. Анализ и интерпретация лирического цикла «Мефистофель» К.К. Случевского: учеб. 
пособие / О.В. Мирошникова. – Омск, 2003. – С. 137. 
3
Майков, А.Н. Собрание сочинений: в 2 т. / А.Н. Майков. – М., 1984. – Т. 1. – С. 85. 

---

20 
слитая с каждым мгновением жизни, - вот ценность, которую провозглашает 
поэт. Античный мир видится ему наиболее совершенным и полным 
выражением этого состояния бытия. 
Не менее интересна и субъектная организация второго стихотворения 
цикла – «Анакреон». Здесь появляется новый персонаж – старый поэт, 
привлекший внимание всех красавиц. В качестве субъекта лирического 
высказывания снова выступает группа юношей, обозначенных местоимением 
«мы». Нетрудно заметить, что система персонажей во втором стихотворении та 
же, что и в первом. Своевольные красавицы, влюбленные юноши и старик 
(только теперь не жрец, а поэт). Майков как будто создает «свой» античный 
барельеф с оригинальным сюжетом, в котором комбинируются мотивы 
реальных греческих барельефов. В день сбора винограда девушки и юноши 
шествуют на праздник Вакха и несут на руках старика Анакреона – певца 
любви, любимца Купидона. Особая позиция автора подчеркнута посвящением 
(И.А. Гончарову), которое протягивает связующую нить между миром 
античным и современностью, указывает, что автор - человек иной эпохи. 
Посвящение как будто актуализирует его позицию, с одной стороны, 
обнаруживает его присутствие, а с другой – позволяет дистанцироваться от 
созданного им художественного мира. Этот же прием используется в четвертом 
стихотворении цикла «Анакреон скульптору» с посвящением «Графу Ф.П. 
Толстому». Обращение старика-поэта к другу-ваятелю позволяет Майкову 
высказать свои представления о сущности искусства и миссии художника. 
«Поверх» сюжета стихотворения – воспоминаний поэта о красавицах прежних 
времен, которых он когда-то любил и черты которых узнает в творениях своего 
друга-скульптора, – прочитываются мысли Майкова об искусстве. Их 
сконцентрированное выражение находим в заключительной строфе 
стихотворения:/«Иль художники, как боги,/Входят в Зевсовы чертоги,/И, читая 
мысль его,/Видят в вечных идеалах,/То, что смертным в долях 
малых,/Открывает божество?»
1
/ 
1
Майков, А.Н. Собрание сочинений: в 2 т. / А.Н. Майков. – М., 1984. – Т. 1. – С. 34. 

---

21 
Итак, субъектная организация стихотворений цикла коррелятивна его 
тематической композиции, мотивной структуре; та и другая двойственны, 
«двухслойны», выстроены таким образом, чтобы на основе античного 
материала могла выразить себя авторская рефлексия над культурой античности, 
оценка ее, авторское восприятие античности как идеала, как мира, в котором 
торжествует красота во всех ее проявлениях. Два слоя мотивов, их 
параллельное развитие и взаимодействие являются «гербовой печатью» 
анакреонтического стиля А.Н. Майкова.
Именно развитие мотивного комплекса, взаимодействие мотивов, их 
повторение, варьирование формирует единый внутренний контекст цикла. Мы 
уже отметили «пунктирные» связи первого и второго текстов (по сходству 
субъектной организации и общности некоторых мотивов); далее – связи 
второго и четвертого текстов по тем же параметрам. Третий и пятый тексты 
цикла («Юношам» и «Алкивиад») связаны мотивом противопоставления двух 
типов поведения: мудрой умеренности, владения собой и буйного, 
неумеренного, стихийного следования чувственным порывам. В стихотворении 
«Юношам» 
эта 
антитеза 
осложнена 
эксплицированным 
мотивом 
противопоставления двух «возрастов» жизни: юности и зрелости, которой 
имплицитно присутствовал в первом стихотворении цикла и явно 
прорисовывался во втором.
Анализ цикла «Житейские думы» в составе первого тома последнего 
прижизненного полного собрания сочинений А.Н. Майкова позволяет сделать 
вывод о том, что основное формирующее его единство начало – это 
специфическая культурно-художественная рефлексия автора. Автор так 
располагает тексты и связные текстовые комплексы, чтобы усилить, 
подчеркнуть их стилевое своеобразие; оно, в свою очередь, ассоциативно или 
«цитатно» отсылает читателя к различным культурным эпохам и мирам.