Литература постмодернизма 1 Причины, обусловившие появление постмодернизма и п остмодернизм в современном литературоведении

Литературные приемы постмодернизма 2.1 Прецедентность как материализованный знак интертекстуальности и собенности иронии постмодерна
Взаимодействие фольклора и литературы – процесс универсальный и относительно устойчивый со времен античности, и все возможные проявления фольклорно - литературного взаимодействия можно назвать лишь его зеркальным отражением с поправкой на особенности изменяющихся эпистем. Некоторые регионы бывшего СССР, в том числе республики Северного Кавказа, которые исторически развивались в ситуации би - и полилингвизма, попали под воздействие значительных культурных трансмиссий, весьма неоднозначно отразившихся на художественном сознании. Это вызвало ускоренное развитие литературы, а ее традиционные структуры и жанры подверглись значительным модификациям и инверсиям. Поэтому особый интерес вызывает проблема «неомифологизма» так называемых «младописьменных» литератур, в частности, адыгской.
В современной литературе интерес к мифу по-прежнему находится на высоком уровне. Причину, на наш взгляд, следует искать не только в разнообразии форм и методов заимствования, которые характерны для современной литературы, но и сама сфера заимствования также необычайно обширна и сложна, внутри нее формируются определенные закономерности. Мы согласны с утверждением, что наряду с героической античной, индоевропейской мифологиями, кавказскую мифологию следует отнести к «развитым, рационалистическим, глубоко философским» (У. Б. Далгат). В последнее время многие исследователи обратили свое внимание на феномен языковой личности, при этом наблюдается повышенный интерес литературоведов к феноменам, которые научная литература определяет как прецедентные. Универсально прецедентные, или «сильные» тексты – наиболее благоприятная среда для постмодернистской стилизации и пародии, потому как они актуализируют литературные мифы. «Усиленные» или «сильные» тексты, по В. Н. Топорову, – это художественные и некоторые виды религиозно - философских и мистических текстов, при этом исследователь рассматривает главным образом тексты, которые описывают мифопоэтическое пространство .
Согласно мнению Н.С. Бирюковой, «…конкретным проявлением интертекстуальности, как обязательного признака постмодернизма, является присутствие в тексте прецедентных феноменов». Учитывая столь тесную связь прецедентности и постмодернизма, представляется интересным проанализировать функции прецедентных текстов в романе «Абраг» в рамках исследуемого нами направления. Сам термин «прецедентный феномен» на данный момент нельзя причислить к однозначно устоявшимся. В работах исследователей (Ю.Н. Караулов, Ю.Сорокин, Ю.Е. Прохоров, В. Г. Костомаров и др.) можно встретить определения «прецедентный текст», «прецедентное высказывание», «текстовая реминисценция», «прецедентная текстовая реминисценция». По нашему мнению, данные термины определяют близкие понятия, часто одной природы, но, несомненно, разнопорядковые. Это можно объяснить, видимо, тем, что ключевое слово (и понятие) в данном случае – определение «прецедентный», под которым ученые понимают приблизительно одинаковые явления. Разница, очевидно, заключается, в самих анализируемых феноменах и «степени» (иначе говоря, «глубине») прецедентности. Отдельными единицами системы прецедентных феноменов выступают прецедентные имена, прецедентные высказывания, прецедентные ситуации и прецедентные тексты. Все названные феномены находятся в тесной взаимосвязи: актуализация одного из прецедентных феноменов может вызвать актуализацию нескольких остальных.
Прецедентный текст является законченным и самодостаточным продуктом речемыслительной деятельности, (поли-) предикативной единицей, сложным знаком, при этом сумма значений его компонентов не равна его смыслу. В процессе коммуникации обращение к прецедентному тексту может неоднократно возобновляться при помощи связанных с ним высказываний и символов (цитат, имени персонажа или автора, заглавия). К числу прецедентных относятся такие произведения художественной литературы как «Евгений Онегин», «Бородино», «Слово о полку Игореве», «Горе от ума» и т. д., к данной категории также может быть отнесено название любого текста, потому как оно апеллирует к содержанию свернутого текста. ⁵
Ю. Н. Караулов определяет прецедентные тексты как «значимые для той или иной личности в познавательном и эмоциональном отношениях, имеющие сверхличностный характер, т. е. хорошо известные и широкому окружению данной личности, включая ее предшественников и современников, и, наконец, такие, обращение к которым возобновляется неоднократно в дискурсе данной языковой личности». Также следует обратить внимание на монографию Е. А. Нахимовой «Прецедентные имена в массовой коммуникации», где автором детально анализируются последние исследования в области прецедентности. В научной литературе практически нет работ, в которых бы рассматривалась специфика функционирования прецедентных явлений в текстах определенных типов, исходя из этого, Е. А. Нахимова относит «…закономерности реализации прецедентных феноменов в тексте и дискурсе к наиболее перспективным направлениям изучения прецедентности». Основываясь на этом предположении и учитывая тесную связь прецедентности и интертекстуальности, мы выбрали материалом своего исследования текст романа Дж. Кошубаева «Абраг», структуру которого по целому ряду признаков мы определяем как постмодернистскую. Возникновение постмодернистских тенденций в культуре связано с осознанием ограниченности социального прогресса и боязнью общества, что результаты этого прогресса поставят под угрозу уничтожения само время и пространство культуры. Постмодернизм как бы должен установить пределы вмешательства человека в процессы развития природы, общества и культуры.
Поэтому постмодернизму свойственны поиски универсального кода, сближение разговорного и художественного языка. Множественность интерпретаций обусловливает и «двухадресность» произведений искусства постмодернизма. Они обращены и интеллектуальной элите, знакомой с кодами культурно - исторических эпох, претворенных в данном произведении, и к массовому читателю, которому окажется доступным лишь один, лежащий на поверхности код, но и он, тем не менее, дает почву для интерпретации, одной из бесчисленного множества. В исследуемом нами тексте первым слоем интертекстуальности является, как было отмечено ранее, иронично переосмысленное изложение Нартского эпоса. Язык изложения таков, что может оказаться привлекательным для массового читателя. Это находит свое отражение в следующих стилистических явлениях:- «анархизм» стилей, их бесконечное многообразие, эклектизм, коллажность, царство субъективного монтажа, стилевой плюрализм: «Покойный муж, перед тем как стать покойником, обозвал ее «маленькой несчастливицей», а его же соратники и сородичи помогли Химишу изменить форму бытия в этом мире. Произошло это еще до рождения Батраза. Вано - нана, никак не ожидавшая такого поворота событий, хоть и должна была это предвидеть в силу своего дара, отправилась за советом к нартам: как поступить с младенцем. Мнения по данному вопросу оказались диаметрально противоположны. Одни предлагали младенца умертвить, дабы не иметь в его лице соперника, кровника или еще кого - нибудь, способного доставить в будущем массу хлопот, другие же предлагали обождать, а вдруг все окажется не так плохо. Возобладала последняя точка зрения, но, как выяснилось в дальнейшем, она была ошибочна».
- Сближение и сращивание различных художественных направлений: «Тотреш, сын Альбека, прибыл домой довольный донельзя. Барымбух и сестрица Данах с нетерпением ожидали, когда он закончит трапезу, поданную на девяносто девяти анэ, и поведает о событиях минувшего дня. Сам Тотреш, который был не прочь потрепаться о своих похождениях, утолив волчий голод, поведал следующую историю…».
- Ориентация на все слои общества (т.е. отсутствие разделения на «массу» и «элиту»): «Тотреш, как обычно, отправился на поиски наживы, и, промотавшись без толку весь день, наткнулся на одного нарта – тот ехал на какой - то замученной кляче, в оборванной одежде, единственное, что у него было – замечательный меч. Тотреш, не испытывавший особого желания убивать заморыша, – и так репутация была не ахти – предложил нарту по - доброму расстаться с мечом».
- Иронизирование над художественными традициями прошлых культур:«Они улучили момент, когда похититель – обыкновенный дракон Бляго – спал после праведных трудов, и похитили Ахумиду вместе с инструментом. Дракон бросился в погоню, и все бы обошлось хорошо, если бы не извечное любопытство Сосруко – ему захотелось посмотреть на живого Бляго и он сделал в крепости своего тела маленькую щелку. Этого оказалось достаточно. Бляго, наплевав на свирель, схватил девушку и бросился наутек. Но далеко не ушел – Ашамез, воспламененный страстью, сбил его влет, и черный незнакомец разбился в лепешку» . На наш взгляд, в приведенных фрагментах текста в полной мере отражены идеи постмодернизма о стилевом синкретизме, о его ориентации на различные слои общества, о пародийном переосмыслении традиций. По мысли Р. Барта, противоположностью Жизни является не Смерть, а Язык. Именно в структуре текста ирония постмодерна выражена особенно ярко.
Ирония постмодерна – радикальная ирония. В традиционном понимании она скептична, подрывает устоявшиеся стереотипы, банальности и привычки людей. Однако сфера ее деятельности – не интеллект личности, а межкультурная коммуникация. Возникновение иронии в контексте культуры происходит тогда, когда коллективные представления контрастируют с некой акцией художника. Такая ирония также не приемлет ни уникальную страсть, ни личностную идентичность. Однако важным здесь является даже не то, что все и вся подвергается отрицанию или то, что постмодернистская ирония пародирует экзистенциальную проблематику. Существенным оказывается то, что, с точки зрения постмодернизма, конец истории, децентрация субъекта, утрата легитимности – это ситуация, в которой ирония наделяется нетрадиционными чертами, – контекстуальностью и карнавализацией, обусловливающих ситуативность и отклонение от принципа аналогии.
В целом действие иронии в постсовременной ситуации отличают неопределенность и имманентность, хотя как радикальная ирония она все подвергает сомнению, не исключая и субъективность, которую имитирует в акте высказывания таким образом, что становится непонятно, кто является объектом иронии, а кто иронизирует: «Раз в год на Хасу приглашали самого старого нарта. Он приходил, становился возле бочки и произносил хохи в честь присутствующих. Когда приглашенный напивался до состояния полной невменяемости, ему либо отрубали голову, либо забивали камнями, которые каждый нарт держал в левом рукаве черкески. Таким образом, в Стране Нартов долгое время царили молодость и здоровье…
Когда подошел срок Озырмеджу напиться до бесчувствия и умереть, к чему он уже мысленно подготовился, Сатаней посоветовала ему много не пить, а много говорить. Остальное она брала на себя. Озырмедж так и сделал …Озырмедж остался жив, и под это событие была подведена этико - правовая основа, гласившая, что стариков надо уважать, любить и лелеять» .