Пластичность мозга

Фиксация детских травм
Столь детальное описание того, что способна выдержать нервная
система Фланагана, очень важно для понимания масштабов
формирования совершенно новых нейронных сетей, связывающих
систему боли с системой удовольствия.
Мысль о том, чтобы превратить испытываемую боль в
удовольствие, окрашивала фантазии Фланагана с самого раннего
детства. Удивительная история этого человека подтверждает, что его
извращенность сформировалась на основе его жизненного опыта и
связана с травматическими воспоминаниями. Когда он был маленьким
ребенком, в больнице его привязывали к кроватке, чтобы он не сбежал
или не поранился. К семи годам постоянное нахождение в замкнутом
пространстве вылилось в любовь к стягиванию разных частей тела.
Став взрослым, он полюбил связывание и сковывание наручниками, а
также подвешивание в связанном состоянии на длительное время в
положениях, которые палачи использовали для того, чтобы сломать
свою жертву. В детстве ему приходилось терпеть властных медсестер
и врачей, которые причиняли ему боль; став взрослым, он добровольно
передал эту власть Шери — она мучила Боба проводя с ним
псевдомедицинские процедуры.
Подобное отображение детских травм через повторение даже
незначительных деталей типично для извращений. То же характерно
для фетишистов, испытывающих влечение к предметам. Роберт
Столлер утверждает, что фетиш — это предмет
[80]
, связанный с
детской травмой и эротизированный. (Один мужчина, испытывающий
влечение к резиновому нижнему белью и непромокаемым плащам, в
детстве писал в постель, поэтому его заставляли спать на резиновых
простынях, что вызывало у него чувство унижения и неудобства.) У

---

Фланагана был целый набор фетишей, в числе которых были
медицинские принадлежности и металлические предметы из
магазинов скобяных товаров — болты, гвозди, скобы и молотки.
Очевидно, что перепрограммирование центров удовольствия
Фланагана проходило в двух направлениях. Во-первых, те чувства,
которые обычно считаются неприятными (например, тревога), стали
для него приятными. Боб говорил, что постоянно флиртует со смертью,
потому что ему пообещали, что он умрет очень рано, и теперь он
пытается обуздать свой страх. В стихотворении «Почему», написанном
в 1985 году, он объясняет, что мазохизм позволяет ему чувствовать
себя победоносным, отважным и неуязвимым после того, как всю
жизнь он испытывал чувство уязвимости. Однако он выходит далеко за
пределы управления страхом. Унижаемый в детстве врачами, которые
раздевали его и помещали в пластиковую палатку для измерения
интенсивности потоотделения, сегодня он с гордостью обнажается в
музеях. Стыд превращается в удовольствие, трансформирующееся в
бесстыдство.
Второй аспект перепрограммирования мозга Фланагана связан с
превращением физической боли в удовольствие. Проникновение
металлических предметов в плоть вызывает у него приятные чувства,
усиливает эрекцию и помогает достичь оргазма.
Вообще, у людей в моменты сильного физического стресса нередко
происходит выделение эндорфинов — естественных болеутоляющих,
родственных опиатам, которые могут привести нас в эйфорическое
состояние. Однако Фланаган утверждает, что в его случае боль не
притупляется — она все больше притягивает его. Чем больше он ранит
себя, тем выше становится его чувствительность к боли и тем
большую боль он испытывает. Из-за связи между системами боли и
удовольствия Фланаган ощущает настоящую, сильную боль, и ему это
приятно.
Дети рождаются беспомощными и готовы сделать все, что угодно,
чтобы избежать покинутости и сохранить связь со взрослыми, даже
если для этого им нужно научиться любить боль и травмы, которые
взрослые могут им наносить. Взрослые, населяющие мир маленького
Боба, причиняли ему боль «ради его же пользы». Теперь, став
супермазохистом, он по иронии судьбы воспринимает боль как благо.
Он прекрасно осознает, что застрял в прошлом, снова и снова

---

переживая опыт детства, и говорит, что причиняет себе боль, «потому
что я большой ребенок, и хочу таким остаться». Возможно, фантазия о
постоянном пребывании в состоянии истязаемого ребенка — это
неосознанный способ избегания смерти, которая может наступить,
если Фланаган позволит себе повзрослеть. Словно если он сможет
остаться Питером Пэном, которого бесконечно «мучает» Шери, то, по
крайней мере, никогда не повзрослеет и избежит преждевременной
смерти.
В конце фильма мы видим, как Фланаган умирает. Он перестает
шутить и становится похож на загнанного в угол зверя, охваченного
страхом. Зритель понимает, какой ужас он должен был испытывать в
детские годы, прежде чем нашел мазохистский способ подавления
преследующей его боли и страха. В этот момент мы узнаем от Боба,
что Шери ведет разговоры о расставании, что пробуждает в нем самый
худший страх каждого страдающего ребенка — быть покинутым. А
Шери говорит, что Боб ей больше не подчиняется. Он выглядит
совершенно несчастным — ив конце она остается и с нежностью
ухаживает за ним.
В последние моменты своей жизни, находясь практически в
шоковом состоянии, Фланаган жалобно спрашивает: «Я умираю? Я не
понимаю… Что происходит?.. Я не хочу в это верить». Похоже, те
мазохистские фантазии, игры и ритуалы, в которых он вел борьбу с
болезненной смертью, были настолько убедительными, что он пришел
к мысли, будто одержал над ней реальную победу.
* * *
Что касается моих пациентов, которые приобрели пристрастие к
порнографии, то большинству из них удалось от нее отказаться, после
того как они осознали свою проблему и возможности пластичности
мозга. Со временем они снова начали чувствовать влечение к своим
реальным партнершам. Ни у кого из этих мужчин не было серьезных
психологических травм, полученных в детстве, поэтому, когда они
поняли, что с ними происходит, то на некоторое время перестали
пользоваться компьютером, что позволило ослабить создающие
проблемы нейронные сети, и их страсть к порнографии постепенно
ослабла.

---

В их случае изменение сексуальных вкусов, приобретенных во
взрослом состоянии, происходило более легко, чем у пациентов, у
которых предпочтение в плане проблематичных сексуальных типов
сформировалось в сенситивные периоды детства. Тем не менее
некоторые из них смогли так же, как А., изменить свой сексуальный
тип, потому что те законы нейропластичности, которые формируют
проблематичные пристрастия, позволяют нам приобрести и новые,
более здоровые, избавиться от старых. Ведь даже тогда, когда дело
касается полового влечения и любви, наш мозг действует по принципу
«не использовать — значит потерять».

---