По Пьецуху, русская история всегда была так же прочно замешана на абсурде, как и советская

Глава2 Иронический авангард в творчестве В.Пьецуха
§1 Своеобразие творчества Пьецуха
В творчестве современного писателя Вячеслава Пьецуха оригинально воплощается метаисторическое свойство русской культуры. Классическая литература и история выступают в прозе писателя важными составляющими действительности. Автор статьи исследует мотивы и сам механизм интер-текстуального проецирования сюжетов и образов русской классики XIX века на прозу и эссеистику постмодерниста Пьецуха.
Вячеслав Пьецух не просто сочиняет прозу. Он напряженно рефлектирует над своим творчеством, выясняет его происхождение и раскрывает свои писательские тайны перед читателем. Возможно, для него это один из способов познать самого себя. Психология творчества, несмотря на свою многолетнюю историю, на самом деле только складывается, и любое свидетельство оказывается ценным. Повесть «Роммат» завязывается в крохотной газетной заметке.
Человек невнимательный пробежал бы её глазами и не запомнил: три человека привлечены к незаконному врачеванию. Мало ли их на свете, самозваных знахарей. Но приглядитесь к их фамилиям и официальному роду занятий: разнорабочий Бестужев, весовщик Завалишин, водолаз Муравьёв. Ничего не вспомнили? А писатель-историк вспомнил сразу: все трое – однофамильцы декабристов, вышедших 14 декабря 1825 года на Сенатскую площадь. Но это только завязь, а росток должен взойти. Писатель задается вопросом: а что если большинство исторических событий, даже самых знаменитых, попросту случайны? Историческую истину Вячеслав Пьецух поверяет своим художественным творчеством. Он пытается разобраться: действительно ли «художественные истины не постигают, а создают» (Пьецух В. Роммат. – С.2).
Для этого писатель разворачивает повествование в трех частях. Две первые части — это остроумные, порой забавные пересказы исторических событий, случившихся в России. В третьей части писатель создаёт «фэнфик» на тему возможной удачи декабристского восстания. Он приглашает читателя поразмышлять вместе с ним о случайности, сравнить случайность в природе со случайностью в обществе. Вот и декабристское восстание произошло вовсе не случайно: ведь русский человек, полагает Вячеслав Пьецух, всегда тянется к государственному поприщу.
В этом его отличие от человека европейского, демонстративно отчуждающего себя от властей и настаивающего на своей личной независимости. Впрочем, государство самые дерзкие из них понимали по-своему, потому и пытались его переделать: «Кто составлял партии для восстановления абсолютной монархии, кто готовил военную диктатуру, кто сочинял домашние конституции. Преимущественно сочинялись домашние конституции, просто, как холера, пошла по Москве законотворческая эпидемия, и даже безобиднейший Мусин-Пушкин, который сроду не только ничего не писал, но и не читал, сочинил отчаянный проект государственного устройства»
Вячеслав Пьецух вошел в литературу в эпоху гласности. Проза “новой волны”⁴, как принято ее называть, отличается многообразием и сложностью. Наиболее популярной тенденцией современной литературы остается социальное направление.
Действие рассказов и повестей Пьецуха не привязано к какой-то конкретной среде обитания. Оно может происходить и в деревне, и на сибирском прииске, и в большом городе. Не имеет решающего значения социальная принадлежность персонажей — это могут быть рабочие, крестьяне, интеллигенты. Существенно другое: установка на достоверность авторского персонажа. Для автора наиболее достоверен он сам — писатель.
Таким образом, важна не социальная, а все-таки художественная характеристика. Писатель и есть ведущий персонаж. Но это нельзя понимать так, что Пьецух пишет автобиографическую прозу. Нет, перед нами литература в широком смысле. Просто писатель выступает в самых различных обличьях, за которыми безошибочно угадывается автор. Как правило, автор выдвигает на первый план писательские таланты любимого персонажа.
 Критики причисляют В. Пьецуха к “ироническому авангарду”. Действительно, ирония у него откровенна и даже декларативна. Еще в 60-х годах ирония стала реакцией на оболганные лозунги. Красивые и хорошие слова обесценили плохие люди. Пафос оказался неуместен. Многие отказались от слов вообще и обратились к рок-культуре, музыке. Вконец разрушили словесную ткань поэты и писатели-авангардисты.
Новым путем для литератора стала ирония универсальная, подвергающая сомнению все возможные установления, принципы г. идеалы. Рассказ Пьецуха “Билет” — программный для писателя и для всей “новой волны”. Его герой — бич, бродяга, бездельник — изрекает истины о необязательности счастья и обязательности несчастья. Он утверждает, что без несчастных “мы будем не мы, как Афродита с руками уже будет не Афродита. Вы спросите, почему? Да потому, что всеобщее благосостояние — это та же самая сахарная болезнь, и организм нации... обязательно должен выделять какой-то горестный элемент, который не позволит нации заболеть и ни за что ни про что сойти в могилу”.
Много еще умного говорит Паша Божий. Но давайте вспомним, с чего начинается рассказ: “Бич Паша Божий, которого...” — и так далее. Пьецух вставил обыкновенного Пашу в сочетание “бич Божий”. Но автор идет на это, задавая тон всему повествованию.