Повести о Петре и Фервонии

Тема: Переписка князя Андрея Михайловича Курбского
План:

1. Фольклорные мотивы в "Повести о Петре и Фервонии".

2 .Появление лирика в древнерусской литературе.

3. После смерти Петра и Февронии

Переписка князя Андрея Михайловича Курбского с царем Иваном Грозным принадлежит к числу самых известных памятников древнерусской литературы. История этой переписки вкратце такова. В апреле 1564 г. царский воевода князь A. М. Курбский бежал под покровом ночи в сопровождении верных ему слуг из новоприсоединенного к Русскому государству ливонского города Юрьева в соседний ливонский город Вольмар, принадлежавший в это время польскому королю Сигизмунду II Августу. Поводом для поспешного бегства послужили полученные Курбским сведения о готовящейся над ним царской расправе. А. М. Курбский — потомок владетельных ярославских князей, был не только видным военачальником Ивана Грозного; сражавшийся под Казанью и в Ливонии, он был также одним из влиятельных государственных деятелей этого времени и был близок к кругу самых близких к царю лиц, которых он впоследствии назвал «Избранной радой». В начале 60-х

гг. XVI в. после падения «Избранной рады» многие из близких сподвижников царя были подвергнуты опалам и репрессиям. В этих условиях ожидал жестокого наказания и Курбский, и тревоги его не были лишены некоторых оснований. Уже само назначение Курбского воеводой (наместником) в «дальноконный» Юрьев после победоносного похода русской армии на Полоцк 1562—1563 гг., в котором он командовал сторожевым полком, могло рассматриваться как предвестие грядущей расправы над ним. Курбский стал вести тайные переговоры с литовцами с целью своего возможного перехода на службу к польскому королю. Бежав в Вольмар, Курбский обратился к Ивану IV с обличительным посланием, в котором обвинил русского царя в неслыханных гонениях, муках и казнях бояр и воевод, покоривших ему «прегордые царства» и завоевавших «претвердые грады». Иван Грозный, получив обличительное письмо от изменившего ему боярина, не мог удержаться от резкого пространногоответа «государеву изменнику». Так было положено начало знаменитой полемической переписке. Послания обоих политических противников были написаны с конкретными публицистическими целями. Всего известно два послания Ивана Грозного и три послания Курбского царю.

Переписка Ивана Грозного с Курбским не дошла до нас ни в автографах, ни в современных ей списках. Обстоятельство это (довольно обычное, когда речь идет о древнерусских памятниках) легко объяснимо: послания Курбского были сугубо недозволенной литературой — только первое из них, написанное в обстановке острой общественной борьбы накануне опричнины, смогло (как и послания Курбского другим адресатам, также направленные против царя) дойти до русских читателей; остальные два его послания Ивану IV едва ли могли быть известны на Московской Руси до XVII в. Первое послание Ивана Грозного, предназначенное для противодействия посланию Курбского 1564 г., имело лишь кратковременное распространение; вскоре оно совершенно устарело. Еще более коротким было существование Второго послания царя Курбскому 1577 г.:написанное в разгар военных успехов в Ливонии — как наиболее бесспорное доказательство благоволения «Божией судьбы» Ивану IV — оно обращалось в страшное оружие против царя, стоило только «Божией судьбе» повернуться в иную сторону и военным успехам смениться неудачами. Послания Курбского и Ивана IV, не долго служившие памятниками живой политической пропаганды, тем не менее были известны современникам и нашли отражение в подлинных документах XVI в.[1] Послания антагонистов сохранились до нашего времени в рукописной традиции в нескольких редакциях. Впервые эти памятники были опубликованы Н. Г. Устряловым[2], а вслед за ним Г. 3. Кунцевичем[3]. В 1951 г. были найдены, изучены и опубликованы древнейшие версии первых посланий Ивана Грозного и Курбского, дошедшие в списках 20-х гг. XVII в.[4] Наиболее полное издание и текстологическое исследование посланий Курбского и Грозного были предприняты в недавнее время.[5] Однако из поля зрения новейших исследователей и издателей Переписки выпал, к сожалению, самый ранний списокПервого послания Курбского Ивану Грозному, который сохранился в составе сборника РНБконца XVI—начала XVII в., принадлежавшего ранее странствующему соловецкому иноку-клирошанину Ионе. Этот список послания был разыскан в 1986 г. и опубликован в 1987 г. московским историком и археографом Б. Н. Морозовым[6].

При подготовке к печати в настоящем томе «Библиотеки литературы Древней Руси» текстов посланий Ивана Грозного и Андрея Курбского и их комментировании нами учитывались как материалы последнего издания Переписки (и, в частности, комментарии В. Б. Кобрина к посланиям Курбского), так и публикация самого раннего списка Первого послания Курбского Ивану Грозному, осуществленная Б. Н. Морозовым.
Повести, истории и жития имеют один общий источник, который мы называем фольклором. Фольклор – это собрание мудрости народа и его опыта.

«Повесть о Петре и Февронии», по мнению Д. С. Лихачёва, - произведение, возникшее из фольклорных сюжетов о змееборстве и о мудрой деве. Фольклорные элементы трансформировались под влиянием христианских убеждений. Змею придан образ библейского искусителя, который склонил к грехопадению Еву. Библейский мотив выведывания информации у змея связан с историей Самсона. [1]

С устно-поэтической народной традицией связан образ центральной героини – Февронии. Феврония – олицетворение идеальной русской мудрой девы.

Во время диалога с слугой Петра, который пришёл за помощью для князя, девушка говорит загадками, и сама на них отвечает, потому что юноше они непонятны. Обмен загадками, как состязание в мудрости – один из древнейших международных сюжетов. [4]

Петр пытается избежать женитьбы, дает Февронии задание: пока он моется в бане, она из пучка льна должна наткать столько полотна, чтобы хватило ему на одежду, а затем и сшить ее. Однако девушка с честью преодолевает испытание, которое очень схожи с сюжетами фольклора. Например, в сказке "Поди туда - не знаю куда, принеси то - не знаю что" встречается соответствующее невыполнимое задание. В сказке "Дочь-семилетка" царь дает девочке задание: явиться во дворец "ни пешком, ни на лошади, ни голой, ни одетой, ни с гостинцем и ни без подарочка". [2]

Как героини русских народных сказок, Феврония борется за любовь, за счастье. До конца дней хранит свято любовь к мужу. Она готова на подвиг самоотречения, победила страсти. Ее любовь к князю Петру потому и непобедима внешне, что она побеждена внутренне, подчинена уму. Животворящая сила любви раскрывается в эпизоде, когда Феврония втыкает в землю жерди, а они превращаются в деревья по ее благословению. [3]

Как и любовь Тристана и Изольды, любовь Петра и Февронии преодолевает иерархические преграды феодального общества и не считается с мнением окружающих. Чванливые жены бояр невзлюбили Февронию и требуют изгнания, как вассалы короля Марка требуют изгнания Изольды. Князь Петр отказывается от княжества и уходит вместе с женой. История женитьбы на чудесной супруге родился из историй о браке с тотемным существом.

Их не разлучает сама смерть. И троекратный зов Петра, который хочет умереть в один день с женой, тоже имеет фольклорный мотив.

После смерти Петра и Февронии люди положили тела в отдельные гробы, но на следующий день тела их оказались, в общем, заранее приготовленном гробу. Люди второй раз попытались разлучить Петра и Февронию, но снова тела оказались вместе, и после этого их уже не смели разлучать. [5]

«В мифах и сказках буквально всего мира имеется сюжет о приобретении, потере из-за нарушения табу и новом приобретении после соответствующих испытаний тотемной (звериной) супруги, доставляющей мужу определенные блага», - таким образом, охарактеризовал связь повести с бродячими сюжетами мировой литературы М.Е.Мелетинский, известный русский учёный. [6]

Наиболее популярный подобный сюжет в западном искусстве – это Золушка, где принц женится на бедной девушке, которой помогают животные и птицы. Сюжет крайне схож с сюжетом о Петре и Февронии.

Таким образом, мы видим, что повесть о Петре и Февронии возникла на основе библейских и народных сказаний. В ней были использованы два независящих друг от друга устных произведения — славянское сказание или песня об огненном летающем змее и легенда о Февронии из села Ласково, возникшая на основе сказки о мудрой деве, а также другие фольклорные сюжеты, встречающиеся в нескольких произведениях, как славянского, так и западного. Христианство оказало большое влияние на многие фольклорные сюжеты. Все литературные произведения, начиная с житий святых, берут своё начало в фольклоре, видоизменяясь под действием церкви. Но, несмотря на воздействие церковной литературы, фольклорные сюжеты продолжают жить.

Древнерусская литература — "начало всех начал", истоки и корни русской классической литературы, национальной русской художественной культуры. Велики ее духовные, нравственные ценности и идеалы. Она наполнена патриотическим пафосом1 служения русской земле, государству, родине.

Чтобы почувствовать духовные богатства древней русской литературы, необходимо взглянуть на нее глазами ее современников, ощутить себя участником той жизни и тех событий. Литература — часть действительности, она занимает в истории народа определенное место и выполняет огромные общественные обязанности.

Академик Д.С. Лихачев предлагает читателям древнерусской литературы мысленно перенестись в начальный период жизни Руси, в эпоху нераздельного существования восточно-славянских племен, в XI–XIII века.

Русская земля огромна, поселения в ней редки. Человек чувствует себя затерянным среди непроходимых лесов или, напротив, среди слишком легкодоступных его врагам бескрайних просторов степей: "земли незнаемой", "дикого поля", как называли их наши предки. Чтобы пересечь из конца в конец Русскую землю, надо много дней провести на коне или в ладье. Бездорожье весной и поздней осенью отнимает месяцы, затрудняет общение людей.

В беспредельных пространствах человек с особенной силой тянулся к общению, стремился отметить свое существование. Высокие светлые церкви на холмах или на крутых берегах рек издали обозначают места поселений. Эти сооружения отличаются удивительно лаконичной архитектурой — они рассчитаны на то, чтобы быть видными со многих точек, служить маяками на дорогах. Церкви словно вылеплены заботливой рукой, хранят в неровностях своих стен тепло и ласку человеческих пальцев. В таких условиях гостеприимство становится одной из основных человеческих добродетелей. Киевский князь Владимир Мономах призывает в своем "Поучении" "привечать" гостя. Частые переезды с места на место принадлежат к немалым добродетелям, а в иных случаях переходят даже в страсть к бродяжничеству. В танцах и песнях отражается то же стремление к покорению пространства. О русских протяжных песнях хорошо сказано в "Слове о полку Игореве": "...дъвици поютъ на Дунаи, – вьются голоси чрезъ море до Киева". На Руси родилось даже обозначение для особого вида храбрости, связанного с пространством, движением, – "удаль".
На огромных просторах люди с особенной остротой ощущали и ценили свое единство — и в первую очередь единство языка, на котором они говорили, на котором пели, на котором рассказывали предания глубокой старины, опять-таки свидетельствовавшие об их целостности, неделимости. В тогдашних условиях даже само слово "язык" приобретает значение "народ", "нация". Роль литературы становится особенно значительной. Она служит той же цели объединения, выражает народное самосознание единства. Она является хранительницей истории, преданий, а эти последние были своего рода средствами освоения пространства, отмечали святость и значительность того или иного места: урочища, кургана, селения и проч. Предания сообщали и стране историческую глубину, были тем "четвертым измерением", в рамках которого воспринималась и становилась "обозримой" вся обширная Русская земля, ее история, ее национальная определенность. Ту же роль играли летописи и жития святых, исторические повести и рассказы об основании монастырей.

Вся древняя русская литература, вплоть до XVII века, отличалась глубоким историзмом, уходила корнями в ту землю, которую занимал и веками осваивал русский народ. Литература и Русская земля, литература и русская история были теснейшим образом связаны. Литература была одним из способов освоения окружающего мира. Недаром автор похвалы книгам и Ярославу Мудрому писал в летописи: "Се бо суть рекы, напояющие вселенную...", князя Владимира сравнивал с земледельцем, вспахавшим землю, Ярослава же – с сеятелем, "насеявшим" землю "книжными словесы". Писание книг — это возделывание земли, и мы уже знаем какой — Русской, населенной русским "языком", т.е. русским народом. И, подобно труду земледельца, переписка книг извечно была на Руси святым делом. Тут и там бросались в землю ростки жизни, зерна, всходы которых предстояло пожинать будущим поколениям.

Поскольку переписывание книг — святое дело, книги могли быть только на самые важные темы. Все они в той или иной мере представляли "учение книжное". Литература не носила развлекательного характера, она была школой, а ее отдельные произведения в той или иной мере — поучениями.

Чему же учила древняя русская литература? Оставим в стороне те религиозные и церковные вопросы, которыми она была занята. Светская стихия древней русской литературы была глубоко патриотичной. Она учила деятельной любви к родине, воспитывала гражданственность, стремилась к исправлению недостатков общества.

Если в первые века русской литературы, в XI–XIII веках, она призывала князей прекратить раздоры и твердо выполнять свой долг защиты родины, то в последующие — в XV, XVI и XVII веках — она заботится уже не только о защите родины, но и о разумном государственном устройстве. Вместе с тем на протяжении всего своего развития литература была тесно связана с историей. И она не только сообщала исторические сведения, а стремилась определить место русской истории в мировой, открыть смысл существования человека и человечества, открыть назначение Русского государства.

Русская история и сама Русская земля объединяла все произведения отечественной литературы в единое целое. В сущности, все памятники русской литературы, благодаря своим историческим темам, были гораздо теснее связаны между собой, чем в новое время. Их можно было расположить в порядке хронологии, а все в целом они излагали одну историю — русскую и одновременно мировую. Теснее были связаны между собой произведения и в результате отсутствия в древней русской литературе сильного авторского начала. Литература была традиционна, новое создавалось как продолжение уже существовавшего и на основании тех же эстетических принципов. Произведения переписывались и переделывались. В них сильнее отражались читательские вкусы и читательские требования, чем в литературе нового времени. Книги и их читатели были ближе друг к другу, а в произведениях сильнее представлено коллективное начало. Древняя литература по характеру своего бытования и создания была ближе к фольклору, чем к личностному творчеству нового времени. Произведение, раз созданное автором, затем изменялось бесчисленными переписчиками, переделывалось, в различной среде приобретало разнообразные идеологические окраски, дополнялось, обрастало новыми эпизодами.