Предлагаемая книга является первой на русском языке монографией по палеопатологии человека. Несколько монографий по палеопатолсгии человека и животных издано за рубежом

Б — двойное ранение рубящим оружием обеих костей предплечья; В — ра-
нение рубящим оружием плечевой кости; Г — удар рубящим оружием по
надплечью и плечу; Д — ранение рубящим оружием бедренной кости.
ных вспышек (если учесть эффект сверкающих белков) создавалось впечат­ление даже свирепости.
'Приобретенные патологические изменения в шейном отделе позвоноч­ника и врожденное срастание между II и III шейными позвонками (рис. 121, В) обусловливали значительное ограничение подвижности соответствующего отдела позвоночника, резко усилившееся в старости. Андрей Боголюбский почти не сгибал шеи. Окружение могло восприни­мать эту особенность его осанки как проявление непреклонности и, быть может, надменности и горделивой самоуверенности.
Столкновений и сражений этот импульсивный человек, очевидно, не избегал, о чем свидетельствует ряд старых травматических изменений в скелете обеих верхних конечностей.
Таким представляется Андрей Боголюбский на основании рентгено­антропологического исследования его скелета. В какой мере установлен­ные нами данные соответствуют тому, что сообщают нам историки и лето­писцы?
Отдельные факты, сообщаемые разными летописцами, неодинаково освещающими личность Боголюбского, могли все же соответствовать дей­ствительности. Они представляют для нас интерес как некоторая про­верка точности наших рентгеноантропологических реконструкций.^CLXII
В молодости Андрей Боголюбский «выдавался необыкновенной храб­ростью, любил начинать битву впереди полков, заноситься на ретивом коне в середину вражьего войска, пренебрегать опасностями» (С. М. Со­ловьев). «Андрей в пылу битвы часто увлекался сечей и подвергал себя большим опасностям, пьянел от бурной схватки» (Н. Рожков). Эти дан­ные вполне соответствуют отмеченной нами импульсивности Боголюб­ского. Старые (зажившие) ранения в скелете обеих верхних конечностей могут свидетельствовать о его боевых заслугах.
«Умен был князь во всех делах и доблестях, но погубил смысл свой не­воздержанием». «Андрей исполнился высокоумия». «Распалившись гневом, говорил он дерзкие слова» (С. М. Соловьев). Эта характеристика доста­точно точна. Импульсивность, вспыльчивость и несдержанность человека с базедовизмом нередко выходят за пределы допустимого. Легко можно представить, во что это выливалось в условиях того времени, в особен­ности, если учесть неограниченную власть великого князя. В Никонов­ской летописи чрезвычайно красочно описываются взаимоотношения между Андреем и его окружением: «Ненавидяху князя Андрея своего суще домашний, и льстивно и лукавно глаголаху к нему. И тако совраждоваше и соссориша его с братьею и с передними мужи отца его, и тако изгна братью свою. Еще же и передних мужей отца своего овех изгна, овех же в темницы затвори и быть брань люта в Ростовской и Суздальской земле».
Повелительным тоном говорил Андрей даже с князьями, тем более с окружавшими его боярами. Впечатление непреклонности, повелитель­ности и высокомерия, как мы уже указывали, усиливалось благодаря тому, что Андрей в силу патологического процесса и врожденной анома­лии шейных позвонков почти не сгибал шеи.
Предлог к возмущению недовольные бояре могли найти легко. Этим предлогом послужила казнь Кучковича, одного из ближайших родствен­ников жены Андрея Боголюбского. «Нынче казнил он Кучковича, а завтра казнит и нас; так помыслим об этом князе», — решила окружавшая его группа бояр, терроризованная строгостью и жестокостью вспыльчивого князя.
Значительное число ранений, обнаруженных нами в скелете, «свежих» ранений без каких бы то ни было реактивных изменений, затем характер и распределение этих ранений в разных отделах скелета позволяют нам следующим образом восстановить картину смерти Боголюбского.
Только один из ударов был нанесен противником, стоящим лицом к на- падаемому, правильнее, несколько сбоку и спереди. Это был сравни­тельно легкий удар рубящим оружием (саблей или мечом) по левой клю­чице. Все остальные ранения были нанесены сбоку и сзади или уже по ле­жачему. Сбоку и сзади опытным бойцом был нанесен удар мечом по ле­вому плечу, вызвавший значительное кровотечение и сделавший Боголюб- ского длительно небоеспособным, но это не удовлетворило нападавших. Были нанесены новые удары неодинаковым оружием: удар сзади по за­тылку (рис. 121, А) рубящим оружием (мечом или боевым топором), тяже­лое ранение, нанесенное сбоку колющим оружием (копьем) в лобную кость (рис. 121, Б). Последнее ранение само по себе могло бы повлечь в даль­нейшем смерть.
Затем посыпался целый ряд ударов мечом, боевым топором или саблей по человеку, лежавшему на правом боку. Рубили не только лежащего, но безусловно совершенно неспособного защищаться человека, по-ви- димому, потерявшего сознание, истекавшего кровью, рубили некоторое время, должно быть, уже труп.
Этого, конечно, не бывает ни в единоборстве, ни в сражении. Это на­падение нескольких человек, вооруженных разным оружием, с определен­ной целью — не ранения, хотя бы и тяжелого и в дальнейшем смертель­ного, а убийства тут же на месте.
Как представлено указанное событие летописцами? Заговорщиков было 20 человек. Среди них был Петр Кучков, которого летописец (в Ипатьевском списке) называет «начальником убийц», затем ключник Анбал Ясин, Яким Кучкович, Ефрем Моизович. Они пришли ночью 29 июня 1174 г. на княжеский двор и перебили дворцовую стражу. Дверь в спальню Андрея была закрыта. Один из заговорщиков постучал в дверь и на во­прос Боголюбского — «Кто ты еси?» — ответил: «Прокопий». Боголюб- ский хорошо знал голос своего слуги Прокопия. Догадавшись, что за дверьми злоумышленники, Боголюбский бросился искать меч, но не нашел его («понеже Анбал ключник взял его»). Между тем заговорщики выло­мали дверь, и двое из них бросились на Боголюбского. Он был, однако, достаточно силен («вельми бо бе князь силен») и бросил одного из них на пол («князь же единого поверже под ся»). Это указание летописца может вызвать сомнение, если исходить лишь из паспортного возраста. Как мог безоружный пожилой человек 63 или 64 лет бороться с двумя вооружен­ными и бросить одного из них на пол? Однако, как мы уже указывали, физиологический возраст Боголюбского не соответствовал паспортному; физически он был силен. Кроме того, борьба происходила в тем­ноте, и Боголюбский, конечно, лучше ориентировался в собственной комнате.
Пока Андрей боролся с двумя заговорщиками, в комнату ворвались остальные. Полагая, что лежит князь, они зарубили своего же товарища. Заметив, однако, ошибку, они вскоре бросились на Боголюбского «и се- коша его мечи и саблями».
Думая, что Андрей убит, заговорщики ушли, унося с собой труп од­ного из нападавших, в темноте по ошибке убитого. Андрей, однако, был еще жив. Он приподнялся и пополз по винтовой лестнице «палат» к сеням, не имея достаточно сил, чтобы не стонать («и нача стенати и глаголати в болезни сердца»). Заговорщики, услышав его голос, вернулись, зажгли свечу и нашли его по кровавым следам и «умертвиша до конца». Один из летописцев, описывая последний акт этой трагедии, отмечает, что «Петр же Кучков отсече ему руку десную и копием ребра ему прободе». В другом списке летописец указывает, что «Петр же оття ему руку десную, а прочие пронзаша его мечи».
Картина убийства, описанная летописцами, в значительной мере сов­падает с реконструкцией, сделанной нами на основании рентгенологи­ческого исследования скелета. В частности, на основании характера ране­ний было правильно распознано оружие нападавших: «и секоша и мечи и -саблями и копийные язва даша ему» (летопись по Ипатьевскому списку). Довольно правильно был восстановлен порядок нанесенных ударов. Мы не имели, однако, опорных пунктов, позволяющих считать, что заговор­щики сначала лишь тяжело ранили Боголюбского, а добили его через не­которое время, когда он, очнувшись, нашел достаточно сил, чтобы до­ползти до сеней, оставляя за собой кровавый след и привлекая к себе сто­ном и криком.
Относительно некоторых ранений, отмечаемых летописцами, необхо­димо указать следующее. Мы не обнаружили повреждений в области ребер, о чем упоминается в одном из списков. Возможно, что копьем был действительно нанесен удар в грудную клетку, однако без поврежде­ния костной части ребер. Число ран, нанесенных Боголюбскому, несом­ненно было больше, чем об этом можно было нам судить лишь на основа­нии скелета, ибо не каждый удар был связан с повреждением костей.
Все летописцы отмечают, что Петр Кучков отсек Боголюбскому правую руку. Однако на правой конечности нами не было обнаружено «свежих ранений», тогда как левая верхняя конечность была рассечена во многих местах: и в области плечевого сустава (рис. 123, Г), и в среднем отделе пле­чевой кости (рис. 123, В), и в среднем, и в нижнем отделах предплечья (рис. 123, Б), и в области пястных костей (рис. 123, А).
Нужно считать, что летописцы по ошибке, или же желая сгустить краски и усилить эффект, отмечают, что Петр Кучков, главарь заговор­щиков, отсек Андрею Боголюбскому правую, а не левую руку.
Таким образом, серия рентгенограмм иллюстрирует некоторые особен­ности внешнего облика Андрея Боголюбского, его конституциональное и эндокринное своеобразие, старые излеченные раны и последние смертель­ные удары.
Андрей Боголюбский был причислен к «лику святых». Церкви север­ной Руси имели основания это сделать, ибо Боголюбский много сделал для них. Высоко оценивалось, кроме того, корректное поведение его в’ отно­шении женщин и безупречность в личной семейной жизни. Боголюбский не обижал чужих жен и девушек. Этим он отличался от многих кня­зей, его предшественников, в частности от Владимира Святославовича, а также от некоторых последующих царей, особенно от Ивана Гроз­ного, про которого летописец писал: «. . . жен и девиц блудом оскверни».
Указанная существенная черта в поведении Андрея Боголюбского могла зависеть от его представлений о нравственности и семейной морали. Однако это могло быть и следствием его субгенитализма. Как известно, у него было мало детей, в отличие от его младшего брата Всеволода Юрье­вича, ставшего его наследником. Прозвище «Большое гнездо», данное Всеволоду, говорит об этом достаточно красочно.

5.