Признаки членов предложения

Чле́ны предложе́ния —
структурно-семантические компоненты предложения, выраженные полнозначными словами или слово­со­че­та­ни­я­ми. Термин «Ч. п.» возник из-за отсутствия однозначного соответствия между морфо­ло­ги­че­ски­ми классами или подклассами слов и выполняемыми ими в предло­же­нии синтак­си­че­ски­ми функци­я­ми. Система Ч. п. сложилась в результате последовательного членения простого повество­ва­тель­но­го предложения, взятого в его максимально развёрнутой и связной форме, на функцио­наль­ные элемен­ты. Разли­ча­ют­ся главные Ч. п. — подлежащее и сказуемое, и второ­сте­пен­ные — опреде­ле­ние, допол­не­ния и обстоя­тель­ства.
При первом членении предложения выделяются 2 его состава — состав подлежа­ще­го и состав сказуемого, связанные между собой предикативным отношением. Состав подлежа­ще­го в простей­шем случае (в контекстно незави­си­мом предложении) соответствует субъекту суждения и теме сообщения, состав сказу­е­мо­го — предикату суждения и реме сооб­ще­ния. Таким образом, для составов предложения первичны логическая и коммуни­ка­тив­ная функции. В составах предложения выделяются ядерные, грамматически опорные компо­нен­ты — подлежа­щее и сказуемое, которые принято считать главными Ч. п. Они опреде­ля­ют формально-грамматическую организацию предло­же­ния.
В составе сказуемого выделяются дополнения и обстоя­тель­ства. Дополнения связаны с глаголом (реже с прилагательным и существительным) комплетивными отношениями: они восполняют информа­тив­ную недостаточность опорного слова, реализуя схему его управле­ния. Эти отношения могут присут­ство­вать и в составе подлежащего. Комплетивные отноше­ния возникают при замещении синтакси­че­ских валентностей слова и принадлежат области слово­со­че­та­ний. Прямое дополнение, наиболее сильно­управ­ля­е­мый элемент схемы, являет­ся семан­ти­че­ски необходимым Ч. п., соотносительным с категорией переходности глагола. Оно конкре­ти­зи­ру­ет тот компонент лексического значения глагола, который называется ориен­ти­ро­ван­но­стью или направленностью действия. Косвенные дополнения имеют семанти­че­ские разно­вид­но­сти (агентивное, орудийное и некоторые другие дополнения). Синтакси­че­ские функции допол­не­ния в разной степени семантичны: названия участников ситуации синтак­си­че­ски распре­де­ле­ны в соответствии с их ролями. Глагол-сказуемое с существи­тель­ными, замещающими его валентности (в т. ч. субъектную), образуют единую структуру, изоморфную структу­ре обозна­ча­е­мо­го предложением события или ситуации. Зависимые от глагола существи­тель­ные назы­ва­ют­ся актантами. Обстоятельства являются слабо­управ­ля­е­мы­ми или неуправляемыми Ч. п. В случа­ях, когда элементы с обстоя­тель­ствен­ным значе­ни­ем (обычно локальным и темпоральным) тесно связаны с лексическим значением глагола-сказуемого, нет чёткой границы между обстоя­тель­ства­ми и дополнениями. Например, в словосочетании «приехать в город» есть указание на пункт назначения и реализованы отношения комплетивности. Форму «в город» можно считать дополнением. В то же время она соотносится с вопросительным словом «куда» («Куда он приехал?» — «В город») и замещается локаль­ным наречием («Он приехал сюда»), что сближает форму «в город» с обстоя­тель­ством места. Существенное различие между обстоя­тель­ства­ми и дополнениями в том, что дополнение, замещая валентность глагола, занимает одну синтак­си­че­скую позицию, которая может быть заполнена рядом имён, сгруппированных в словосочетание или соединённых сочинительной связью, например: «Я прочи­тал книгу о конном спорте», «Я прочи­тал все эти книги и журналы». Обстоятельства, находящиеся вне сферы действия глагольного управления, могут занимать несколько взаимно автономных синтакси­че­ских позиций, напри­мер: «В прошлом году летом с конца июля до конца августа я отдыхал на море в Крыму в доме отдыха». Обстоятельства, независимые от значения и формы сказуемого, соотносятся с субъектно-предикатной струк­ту­рой, например: «В Крыму / начался сбор вино­гра­да». Обстоя­тель­ства, выражающие логические отношения между событиями или положениями дел (причины, следствия, цели, уступки, благоприятствования), соответствуют свёрну­то­му придаточному предложению, напри­мер: «Урожай был собран несмотря на ливневые дожди» (= «несмотря на то, что шли ливневые дожди»). Занимаемые ими позиции не принадлежат семанти­че­ской структуре простого предложения.
Среди Ч. п. выделяются также определения, которые соединяются с любым из входящих в состав предло­же­ния существи­тель­ным атрибутивной связью. Хотя определения несут в предложении большую коммуникативную нагрузку и могут быть тесно связаны с семантикой сказуемого, они входят во внутреннюю структуру именных Ч. п. в качестве зависимых членов. Они участвуют в выполнении номинативной функции, функционально близки к определениям обстоя­тель­ства образа действия, выражающие признак действия, процесса, состояния, ср. «бежать быстро» и «быстрый бег», «поступать опрометчиво» и «опрометчивый поступок». Дополнения, обстоя­тель­ства и определения являются второстепенными Ч. п.
Синтаксическая полифункциональность частей речи не одинакова. Она велика у существи­тель­ных, способных выступать в роли разных Ч. п., и имеет меньшую степень у глаголов и прилагательных: личные формы глаголов могут быть только сказуемым, прилагательные — определением или именной частью сказуемого. В классе существи­тель­ных синтаксическую значимость приобретают отдельные их формы — падежи и предложные сочетания, в то время как морфологические формы личного глагола безразличны к системе Ч. п. Не случайно теория Ч. п. тесно связана с теорией синтаксических функций падежей. Многозначность именных словоформ усиливает асимметрию формы и функции в системе Ч. п.
Ч. п. находятся между собой в синтагматических отношениях, морфологические формы — в парадигма­ти­че­ских. Понятие Ч. п. коррелятивно понятию синтаксического отношения. За преде­ла­ми системы Ч. п. остаются только автономные компо­нен­ты предложения, не находя­щи­е­ся в синтакси­че­ской связи ни с какими другими компо­нен­та­ми — вводные слова, обращение. Вместе с этими компо­нен­та­ми Ч. п. используются в качестве единиц синтаксического анализа предложения.
В славистической традиции основным в синтаксической иерархии считается противо­по­став­ле­ние главных и второ­сте­пен­ных Ч. п., базирующееся на их функциональном различии (главные Ч. п. ориенти­ро­ва­ны на выполнение логических функций, второ­сте­пен­ные — семантических), а также на отношении к грамматическому минимуму предложения. К главным Ч. п. некоторые учёные относят и прямое дополнение, коррелирующее с подлежащим и участвующее в залоговых преобра­зо­ва­ни­ях. В синтаксических теориях (см. Синтаксис), в фокусе внимания которых находится семантический аспект предло­же­ния, центр тяжести переносится на противо­по­став­ле­ние управляемого глаголом ядра предло­же­ния, всем членам которого сопостав­ля­ют­ся семантические функции, и его автономной периферии, т. е. обстоя­тельств места и времени (Л. Теньер, Ч. Филмор). Ступенчатость синтаксической иерархии сохранена и в синтаксической теории О. Есперсена, различавшего три ранга подчинения в ядре предложения и в словосочетании. За линейным порядком речевого высказывания скрыта иерархия Ч. п.
Ч. п. соответствуют типам информации, которую можно запросить и получить о некотором положе­нии дел или событии, и соотносятся поэтому с определённым типом вопроса, обычно идентифицируясь по этому соотношению: «Что делает мальчик?» — «Читает» (сказуемое), «Кто читает?» — «Мальчик» (подлежащее), «Что читает мальчик?» — «Книгу» (прямое дополнение) и т. п. Возможность постановки вопроса показывает, что любой Ч. п. может получать функцию ремы и, следовательно, грамматическое строение предложения может не соответствовать распределению в нем коммуникативных нагрузок. Это лишает главные Ч. п. устойчивой коммуникативной функции, превращая их в элементы формаль­но-граммати­че­ской схемы, или формулы, предложения. В предложении «Книгу читает Петя» коммуни­ка­тив­ную функцию, свойственную сказуемому, выполняет подлежащее, однако формально-грамма­ти­че­ская структура в этом предложении такая же, как в предложении «Петя читает книгу».
Различие в критериях выделения Ч. п., в системе которых нашли выражение логическая, коммуни­ка­тив­ная и семан­ти­че­ская функции предложения, а также его грамматическая и лексическая органи­за­ция, свиде­тель­ству­ет не о непо­сле­до­ва­тель­но­сти теории, а о синкре­тиз­ме выражения предложением различных функций: логической (соотносящей предло­же­ние с формой мышления — суждением), семантической (соотносящей предло­же­ние с внеязыковой ситуацией), коммуникативной (выделяющей в высказывании сообщаемое). Вне системы Ч. п. остаётся модальный аспект предложения.
Ч. п. выделяются с учётом признаков формы, функции и того синтаксического отношения, которое их вводит в предло­же­ние. Асимметрия в соотношении этих показателей, синкретизм функций, обилие промежуточных случаев, синтаксическая транспозиция, создание предло­же­ний абстрактного значения по аналогии с конкретными высказываниями, действие нормы, процессы фразеологизации и т. п. существен­но затрудняют идентификацию Ч. п. Предпо­чте­ние отдаётся то одному, то другому крите­рию. Так, при определении подлежащего с его формально-грамматической устойчивостью принято опираться на форму (подлежащим в большинстве концепций признаётся только именительный падеж существи­тель­но­го). При выделении прямого дополнения делаются уступки в пользу функции. Суще­стви­тель­ное в роди­тель­ном падеже, который обусловлен отрицанием, не считается подлежащим: предло­же­ния типа «Оленей в этих лесах нет», «У меня нет времени» опреде­ля­ют­ся как односоставные. Однако в прямом дополнении родительный падеж допускается («Я не имею времени»). Косвенные дополнения и обстоя­тель­ства выделяются по функциональному (семантическому) критерию незави­си­мо от формы их выражения. Несоотносительность формы и функции Ч. п. усиливается при синтакси­че­ской транспозиции (номинализации предложений, субстантивации глаголов и прилага­тель­ных), ср. «Рабочие строят дом» («дом» — прямое дополнение) и «Рабочие окон­чи­ли строи­тель­ство дома» («дома» — определение существи­тель­но­го — прямого допол­не­ния «строительство»). Семанти­че­ски услож­нён­ные предложения анализируются по аналогии с однотипными структурами: «Рабочие окончили строительство дома» — по аналогии с «Рабочие распилили ствол берёзы», а не по аналогии с семантическим эквивалентом «Рабочие выстроили дом». Для обоснования аналогического анализа вводится понятие синтаксической позиции, опреде­ля­е­мой по типу вопроса (ср. «Что пилят рабочие?» — «Ствол берёзы» и «Что окончили рабочие?» — «Строительство дома») и допускающей разные лекси­че­ские наполнители. Некоторые учёные вводят терминологическое разграничение Ч. п.: иденти­фи­ци­ру­е­мые с опорой на форму (например, «прямое дополнение») и с опорой на функцию (например, «объект»), Такое термино­ло­ги­че­ские раздвоение (допол­не­ние — объект, подлежа­щее — субъект) облег­ча­ет анализ Ч. п., на оформление которых влияют фиксированные нормой модели управления.
Система Ч. п. лежит в основе выделения типов придаточных предложений (ср. придаточ­ные допол­ни­тель­ные, опреде­ли­тель­ные, обстоя­тель­ствен­ные, подлежащные), отражаясь в анализе сложно­го предложения. Степень неоднородности системы Ч. п. различна в языках разных типов. Она зависит от степени разделённости языковых механизмов, обслуживающих логическую, семантическую, коммуни­ка­тив­ную функции предложения.
Некоторые синтаксические теории исключают понятие Ч. п. Синтаксическая модель предло­же­ния представляется в них в виде дерева зависимостей той или другой формы, отражающего реализованную в предложении систему синтаксического подчинения.

• 
  Овсянико-Куликовский Д. Н., Синтаксис русского языка, СПБ, 1912;
  
• 
  Аванесов Р. И., Второстепенные члены предложения как грамматическая категория, «Русский язык в школе», 1936, № 4;
  
• 
  Мещанинов И. И., Члены предложения и части речи, Л., 1954; 2 изд., Л., 1978;
  
• 
  Грамматика русского языка, т. 2, ч. 1, М., 1954;
  
• 
  Пешковский А. М., Русский синтаксис в научном освещении, 7 изд., М., 1956;
  
• 
  Щерба Л. В., О второстепенных членах предложения, в его кн.: Избранные работы по языкознанию и фонетике, т. 1, Л., 1958;
  
• 
  Есперсен О., Философия грамматики, пер. с англ., М., 1958;
  
• 
  Курилович Е., Очерки по лингвистике, пер. с франц., М., 1962;
  
• 
  Шведова Н. Ю., Детерминирующий объект и детерминирующее обстоятельство, «Вопросы языкознания», 1964, № 6;
  
• 
  Члены предложения в языках различных типов, Л., 1972;
  
• 
  Кибрик А. Е., Предикатно-аргументные отношения в семантически эргативных языках, Изв. АН СССР, сер. ЛиЯ, 1980, т. 39, № 4;
  
• 
  Русская грамматика, т. 2, М., 1980;
  
• 
  Филлмор Ч., Дело о падеже, пер. с англ., в кн.: Новое в зарубежной лингвистике, в. 10, М., 1981;
  
• 
  Золотова Г. А., Коммуникативные аспекты русского синтаксиса, М., 1982;
  
• 
  Попова З. Д., Может ли обойтись синтаксис без учения о членах предложения?, «Вопросы языкознания», 1984, № 5;
  
• 
  Теньер Л., Основы структурного синтаксиса, пер. с франц., М., 1988;
  
• 
  Bolinger D., Adjectives in English: attribution and predication, «Lingua», 1967, v. 18, № 1;
  
• 
  Bartsch R., The grammar of adverbials, Amst. — [a. o.], 1976;
  
• 
  см. также литературу при статьях Синтаксис, Подлежащее, Сказуемое.
  

Дополнение
Дополнение как структурно-семантический компонент предложения имеет следующие свойства: является второстепенным членом; обозначает предмет (объект действия); выражается главным образом существительными и местоимениями; обычно стоит после распространяемого слова; связано с ним способом управления (реже— примыкания).
Способность «управлять» наиболее характерна для глагольных форм.
Наиболее яркий признак дополнения — его объектное значение. В этом значении обобщаются более частные значения, которые могут быть отмечены в словосочетаниях:

1. 
   объект, на который распространяется действие: писать письмо, выбрать профессию (выбор профессии), стирать белье (стирка белья) и т. д.;
   
2. 
   объект чувства, восприятия: любить природу (любовь к природе), слушать музыку (слушание музыки), видно дом, чувствовать оттенки;
   
3. 
   объект, раскрывающий содержание процессов, обозначенных глаголами со значением речи, мысли: говорить правду, рассказывать сказки; думать о прошлом, вспоминать изученное и т. д.;
   
4. 
   объект удаления, лишения: избегать общества, бояться молчания и т. д.
   
5. 
   объект достижения: добиться победы, борьба за свободу и т. д.;
   
6. 
   объект желания, ожидания: пожелать успехов (пожелание успехов), ожидать встречи (ожидание встречи), требовать качества (требование качества) и т. д.;
   
7. 
   объект (адресат), в пользу которого совершается действие: принести брату, написать матери, подарить сестре;
   
8. 
   орудие или средство действия: писать карандашом, рубить топором и т. д;
   
9. 
   объект, служащий для сравнения: подобный молнии, выше гор и т. д.
   

Основное содержание речи составляют предметы и отношения между ними в объективной действительности. Большая степень информативности, свойственная существительным, называющим предметы и явления реального мира, обусловливает количество дополнений в предложении, их важную конструктивную роль, способность выражать «новое», называть деятеля и т.
д. Способы выражения дополнения те же, что и подлежащего, так что этот признак для их разграничения не является дифференциальным, скорее, наоборот — общая морфологическая база позволяет сближать дополнение и подлежащее при анализе способов выражения деятеля. Так, в предложениях В городе тайфун снес целый do_Mj_ В городе, говорят, целый дом тайфуном снесло (Беляева); Целый дом снесен тайфуном словоформы тайфун и тайфуном, сближаемые по логическому значению субъекта действия, по категориальному значению членов предложения различны. В первом предложении подлежащее тайфун обозначает предмет речи (мысли) — деятеля, во втором и третьем — значение деятеля отходит на второй план, а на первом — во втором предложении — значение средства (орудия) действия, в третьем — объекта действия (дом). Подлежащее отличается от дополнения формой им. п.
Кроме существительных и местоимений, дополнение может быть выражено любой другой частью речи и сочетаниями слов, обозначающими объект речи (мысли): Варька лежит на печи, не спит и прислушивается к отцовскому «бу-бу-бу» (Чехов); Она заставила Ивана Ильича выпить несколько чашек кофе (А. Н. Толстой) .
В позиции дополнения может быть изъяснительное придаточное предложение: Я хочу, чтоб к штыку приравняли перо... (Маяковский).
Дополнение в соответствии с языковой нормой его местоположения может стоять до и после распространяемого слова. Инверсия дополнения определяется его коммуникативной значимостью и структурно-семантической организацией предложения: Красавице никогда не удастся сделать того, чего добивается умница (Павленко) .
Одним из существенных признаков дополнения является его подчинение глагольным формам, отглагольным существительным. Однако дополнение может распространять и члены предложения, выраженные прилагательными (выше гор, полный воды, готов к борьбе и т. д.), категорией состояния (мне грустно, слышно шум, ничего не видно). Лексико-грамматические свойства подчиняющего слова обусловливают некоторые свойства дополнений.
Источник: В. В. Бабайцева, Л. Ю. Максимов. Современный русский язык. Учеб. для студентов пед. ин-тов по спец. № 2101 «Рус. яз. и лит.» В 3 ч. Ч. 3. Синтаксис. Пунктуация/ В. В. Бабайцева, Л. Ю. Максимов.— 2-е изд., пере- раб.— М.: Просвещение,1987.— 256 с.. 1987