Психологические типы

в) Экстравертный мужчина.
Об экстравертном мужчине Джордан говорит (с. 26 и др.): «Он не поддается учету и остается 
неопределенным в своей установке; он имеет склонность к капризам, к взволнованной 
суетливости; он всем недоволен, любит осуждать; судит отрицательно обо всем и обо всех, — 
самим же собою очень доволен. Хотя его суждение нередко бывает ложно, а проекты часто терпят 
крушение, однако он безгранично верит в них. Сидней Смит сказал однажды об одном из своих 
современников, известном государственном деятеле: он в каждый данный момент был готов 
принять начальство над флотом проливов или ампутировать ногу. У него есть готовая формула 
для всего, что встречается на его пути: или «все это вранье», или же «это давным-давно 
известно». На его небосклоне нет места для двух солнц. Если же наряду с ним появляется другое 
светило, то он становится мучеником. Это человек рано созревший. Он любит управлять и часто 
бывает в высшей степени полезен обществу. Заседая в благотворительной комиссии, он 
одинаково интересуется как выбором прачки, так и избранием председательствующего. Он отдает 
себя обществу целиком, со всеми силами. Он выступает в обществе с самоуверенностью и 
настойчивостью. Он всегда старается приобретать опыт, потому что опыт помогает ему. Он 
предпочитает быть известным председателем комиссии, состоящей из трех членов, нежели 
неизвестным благодетелем целого народа. Отсутствие блестящих способностей отнюдь не 
умаляет его важности. Деятелен ли он? Он убежден в своей энергии. Болтлив ли он? Он верит в 
свой ораторский дар. Он редко создает новые идеи или открывает новые пути, но он всегда 
бывает тут как тут, когда надо последовать за чем-нибудь или же что-нибудь схватить на лету, 
применить и выполнить. Он склонен придерживаться раз установленных общепризнанных 
религиозных и политических убеждений. При известных обстоятельствах он бывает склонен 
восторженно изумляться смелости своих еретических идей. Однако нередко его идеал так высок и 
несокрушим, что ничто не в состоянии помешать образованию широкого и справедливого 
жизнепонимания. В большинстве случаев его жизнь отмечена моральностью, правдивостью и 
построена на идеальных принципах; однако страсть к непосредственным эффектам ставит его 
подчас в затруднительное положение. Если он в публичном заседании случайно не занят, то есть 
ему нечего предложить, или поддержать, или заявить и некому оппонировать, то он по крайней 
мере встанет и потребует, чтобы закрыли окно из-за сквозняка или же, напротив, открыли его, 
чтобы впустить свежий воздух. Воздух ему так же необходим, как внимание. Он всегда склонен 

---

99. 
думать то, о чем его никто не просит. Он убежден, что люди видят его таким, каким он хотел бы 
быть в их глазах, то есть что они видят в нем человека, который ночей не спит, заботясь о благах 
своих ближних. Он обязывает других и поэтому никак не может обойтись без награды. Он умеет 
волновать других своей речью, не будучи сам взволнован. Он быстро схватывает желания и 
мнения других. Он предупреждает о грозящей беде, ловко организует и ведет переговоры с 
противниками. У него всегда есть в запасе проекты, и он обнаруживает кипучую деятельность. 
Если есть какая-нибудь возможность, то общество должно получить от него приятное 
впечатление; если же это невозможно, то оно должно быть по крайней мере повергнуто в 
изумление, а если и это не удается, то оно должно быть хотя бы напугано и потрясено. Он 
спаситель по призванию; в роли призванного спасителя он очень сам себе нравится. По его 
мнению, мы, сами по себе, не способны ни к чему путному, но мы можем верить в него, мечтать о 
нем, благодарить Бога, что он послал нам его, и жаждать, чтобы он заговорил с нами. В спокойном 
состоянии он несчастен, и потому он не умеет по-настоящему отдыхать. После трудового дня ему 
нужен возбуждающий вечер — в театре, на концерте, в церкви, на базаре, на обеде, в клубе или 
же во всех этих местах. Если он пропустил собрание, то он по крайней мере прерывает его 
демонстративной извинительной телеграммой». 
По этому описанию тоже нетрудно узнать тип. Но и тут, как и в описании экстравертной 
женщины, если не более, выступает элемент карикатурного осуждения, несмотря на 
констатирование отдельных положительных черт. Это происходит отчасти оттого, что такой метод 
описания не может быть справедливым по отношению к экстравертному человеку; потому что 
невозможно, так сказать, интеллектуальными средствами показать специфическую ценность 
экстраверта в ее настоящем свете; тогда как по отношению к интроверту это гораздо легче, потому 
что его сознательная разумность и сознательная мотивация могут быть выражены 
интеллектуальными средствами, точно так же как и факт его страсти и вытекающие из нее 
поступки. У экстраверта же, напротив, главная ценность лежит в его отношении к объекту. Мне 
кажется, что единственно только сама жизнь дает экстравертному человеку ту справедливую 
оценку, которую ему не может дать интеллектуальная критика. Только жизнь обнаруживает его 
ценность и признает ее. Можно, правда, констатировать, что экстравертами социально полезен, 
что он имеет большие заслуги в деле прогресса человеческого общества и т. д. Однако анализ его 
средств и его мотиваций всегда будет давать отрицательный результат, и притом потому, что 
главная ценность экстравертного человека лежит не в нем самом, а во взаимоотношении между 
ним и объектом. Отношение к объекту принадлежит к тем невесомым величинам, которых никогда 
не ухватит интеллектуальное формулирование. 
Интеллектуальная критика не может не выступать с анализом и не может не довести 
наблюденный материал до полной ясности через указание на мотивации и цели. Но из этого 
возникает образ, имеющий для психологии экстравертного человека значение карикатуры; и если 
кто-нибудь вообразит, что он найдет на основании такого описания верный подход к экстраверту-
человеку, то он, к удивлению своему, увидит, что подлинная личность его не имеет ничего общего 
с этим описанием. Такое одностороннее понимание безусловно мешает приспособиться к 
экстраверту. Для того чтобы верно понять его, надо совершенно исключить мышление о нем; 
подобно тому как экстраверт только в том случае правильно приспособится к интроверту, если он 
сумеет принять его духовные содержания как таковые, не считаясь с их возможной практической 
применимостью. Интеллектуальный анализ не может не приписать экстраверту всевозможных 
задних и побочных мыслей, умыслов, целей и тому подобного, собственно говоря, не 
существующего в действительности, но самое большее лишь примешивающегося в виде 
призрачного воздействия бессознательных глубин. 
Это, конечно, верно, что экстраверт, если ему нечего больше сказать, по крайней мере 
потребует, чтобы отворили или затворили окно. Но кто же это заметил? Кому это, по существу, 
бросилось в глаза? Ведь только тому, кто старается отдать себе отчет в возможных причинах и 
намерениях такого поступка, то есть тому, кто рефлектирует, расчленяет и воссоздает, тогда как 
для всех остальных этот маленький шум растворяется в общем шуме жизни, и они не видят 
никакого повода усматривать в этом то или другое. Но именно так и проявляется психология 
экстраверта: она принадлежит к явлениям повседневной человеческой жизни и не имеет никакого, 
ни большого ни меньшего, значения. Только размышляющий видит нечто большее, и притом 
нечто, по отношению к жизни неверное; оно верно лишь применительно к бессознательному, 
заднему плану мыслей экстравертного человека. Он видит не настоящего человека, а лишь его 
тень. И тень подтверждает это суждение к ущербу сознательного настоящего человека. Мне 
кажется, что в целях понимания было бы правильно отделять человека от его тени, то есть его 
бессознательного, иначе дискуссия грозит впасть в небывалое смешение понятий. В другом 
человеке мы воспринимаем такое, что не входит в его сознательную психологию, но что 
просвечивает из области его бессознательного; это нередко вводит нас в заблуждение, заставляя 
приписывать наблюдаемое качество и его сознательному эго. Жизнь и судьба поступают так же; 

---

100. 
но психолог, который дорожит познанием психической структуры и возможностью улучшить 
взаимопонимание людей, должен был бы поступать иначе; он должен тщательно отделять 
сознательную область в человеке от бессознательной; ибо ясности и понимания можно добиться 
только при сопоставлении сознательных точек зрения, но не при сведении их к бессознательным 
скрытым основаниям, к косым лучам и едва уловимым оттенкам.