Психологические типы

д) Пятая пара противоположностей — религиозность в противовес 
иррелигиозности. 
Конечно, значение этой пары противоположностей для психологии типов Джемса существенно 
зависит от того определения, которое он дает религиозности. Если он понимает сущность 
религиозности всецело с идеологической точки зрения как установку, в которой религиозная идея 
играет господствующую роль (в противоположность чувству), тогда он, конечно, прав, 
характеризуя жесткий тип (tough-minded) как иррелигиозный. Однако Джемс мыслит слишком 
широко и человечно для того, чтобы упустить из виду, что религиозная установка может быть 
детерминирована и религиозным чувством. Ведь он сам говорит: «Наша оценка фактов не 
нейтрализовала в нас всю религиозность. Она сама по себе почти религиозна. Наша научная 
установка благочестива («our scintific temper is devout»)». /81- P.15/ 
Недостаток благоговения пред «вечными» идеями эмпирик заменяет, так сказать, религиозной 
верой в реальный факт. Если кто-нибудь ориентирует свою установку на идее Бога, то 
психологически это то же самое, как если бы он ориентировался на идее материи или если бы он 
возводил реальные факты на высоту детерминирующего фактора своей установки. Поскольку 
только это ориентирование безусловно, оно заслуживает эпитета «религиозного». Однако с 
высшей точки зрения реальный факт столь же заслуживает того, чтобы быть безусловным 
фактором, как и идея, первообраз, созданный мириады лет тому назад столкновением человека и 
его внутренних условий с суровыми фактами внешней действительности. Во всяком случае, 
безусловная преданность реальным фактам никогда не может быть охарактеризована с 
психологической точки зрения как иррелигиозная. Ибо жесткий тип (tough-minded) имеет свою 
эмпирическую религию точно так же, как мягкий тип (tender-minded) свою идеологическую религию. 
Это является, конечно, фактом нашей современной культурной эпохи, что в науке господствует 
объект, а в религии субъект, то есть идеологизм, ибо надо же было самодеятельной идее спастись 
куда-нибудь после того, как ей пришлось уступить свое место в науке объекту. Если понимать 
религию таким образом, как современное культурное явление, то Джемс прав, называя эмпирика 
иррелигиозным, но прав именно лишь постольку. Так как философы отнюдь не составляют вполне 
обособленный класс людей, то и типы их окажутся распространенными далеко за пределы 
философствующего человека в область общечеловеческую, быть может до тех пределов, до 
которых вообще простирается культурное человечество. Уже в силу этого общего основания было 
бы недопустимо объявлять иррелигиозной одну половину человечества. Ведь мы знаем по 
психологии первобытного человека, что религиозная функция безусловно входит в состав психики 
и имеется всегда и повсюду, как бы дифференцированна она ни была. 
Если не принять вышеупомянутого ограничения понятия «религии» у Джемса, то перед нами 
опять окажется некоторое уклонение с пути, вызванное влиянием чувства; такое уклонение имеет 
место, как мы видели, слишком легко.