Славянская морфонология: эволюция системы толстая светлана Михайловна

Вторая часть работы, "Очерк польской морфонологии", представляет собой попытку применения теоретических положений, разработанных в первой части, к конкретному материалу польского языка. "
Часть 1. ТЕОРЕТИЧЕСКИЕ ВОПРОСЫ СЛАВЯНСКОЙ МОРФОНОЛОГИИ
Глава 1 посвящена соотношению морфонологии с другими уровнями языка.
Пограничное положение, занимаемое морфонологией, создает сложную зависимость морфонологических интерпретаций от результатов фонологического и морфологического анализа. С фонологией морфонологию связывает не только общий объект (звуковая субстанция языка), но и общий в значительной степени понятийный аппарат, поэтому можно говорить о связи этих двух дисциплин и на уровне фактов языка, и на уровне метаязыка.
Когда речь идет о фактах языка, вопрос сводится к установлению границы между областью фонологических явлений и областью морфонологических явлении, которая проводится по-разному в зависимости от принимаемой исследователем концепции фонемы. Приверженность к московской трактовке фонемы не позволяет признать позиционные фонологические чередования особым разделом, отторжимым от фонологии, поскольку сама фонологическая концепция исходит из морфемы и всего ряда ео позиционных вариантов (не говоря ужо о той ее версии, в которой формулируется понятие фонемного ряда). Тем более очевидна недопустимость в рамках московской теории понятия "морфонема", которое по существу уже содержится в понятии фонемы. Напротив, ленинградская теория но должна, по-видимому, исключать возможности признания морфонемы как обобщения позициошю чередующихся в составе морфемы фонем. Что же касается чередования, то это понятие прямо вытекает из ленинградской концепции.
Однако непримиримость столь полярно сформулированных точек зрения в значительной мере кажущаяся. Так называемые автоматические чередования, будучи рассмотрены по отношению к
морфеме, ее фонемному составу, должны принадлежать морфонологии, а лежащие в их основе закономерности фонологической системы, формулируемые в терминах синтагматических ограничении, сильных и слабых фонем и т.п., останутся в ведении фонологии. В таком раздвоении объекта нет ничего удивительного, как неудивительно то, что слово является объектом и морфологии, и словообразования, и синтаксиса.
Хотя физически морфонологические единицы, как правило, совпадают с фонемами, в функциональном отношении они не тождественны им, подобно тому, как .неравнозначны по своему знаковому статусу физически тождественные звуки и фонемы. В отличие от фонем, имеющих смислоразличительнуга функцию, минимальная единица морфонологии (ее называют по-разному: морфо— немой, морфофонемой, альтернантом или - чаще всего - просто фонемой) обладает, помимо смыслоразличительной, еще и грамматической функцией, будучи элементом структуры морфем и знаком грамматической формы.
Нетождественность фонемы и морфонологической сегментной едшнщы отмечается многими исследователями славянской морфонологии, указывающими случаи неизоморфности системы фонем и системы морфонем. Так, в польском языке фонеме [2] соответствуют три разные морфонемы: {2^}, чередующаяся с £ -тогезг), {20}, чередующаяся с г (тогге - шогбЫ), и {¿3}, не вступающая в альтернационные отношения (¿ус). Описание морфонологии не может обойтись без введения нулевой морфонемы р (или #). Не имея физических (акустических и артикуляторных) характеристик, эта морфонема обладает структурными признаками зависимости от позиции: в одних позициях она приобретает статус гласных [о] или [е], в других - остается нулем звука. Столь же необходимым оказывается для славянской морфонологии признание элементарными морфонологическими единицами бифонем-ных сочетаний типа русск. [ЬГ]. [VI']. [р1* ] и т.п. или польских [Ь]], [уЛ, Щ] и т.п., нередко также и сочетаний [яг], [г<1], [зК], и т.п. С другой стороны, морфонологи-ческую самостоятельность могут приобретать звуковые единицы, не достигающие статуса фонем (например, в русском языке I и у, к', ¿', х' и др.).
Не только швентарь основных единиц, но и их парадигматическая организация в фонологии и морфонологии различны. По все признаки, релевантные для идентификации, противопоставления и классификации фонологических единиц, существенны для морфонологической системы. Ток, из ряда различительных признаков, организующих систему консонантизма в русском языке, наибольшее значение для морфонологии имеет признак палатальности (противопоставление по тембру), тогда как, например, корреляция по глухости/звонкости, столь значимая для фонологии, морфонологически нерелевантна: чередования глухих м звонких во всех случаях обусловлены фонологической позицией -глухостью/звонкостью следующего согласного (единственное исключение: корень с6ат-/свад~, выступаю!;',!;!! в двух вариантах в позиции различения согласных по этому признаку, т.е. перед ■ гласным: сватать, свата - свадеб, сОсдсбаый). В отличие от русского, в сербскохорватской? языке корреляция по звонкости/ глухости может использоваться в гдорфонолопиеских целях, ср. щпшзтиш - прис.сдба, при.г:сОаба.
Еще менее сходны фонологическая и глорфоиологшссиая палатальность. Фонемы, составляющие фоиолопгасскуго корролящпо по палатальности, на уровне морфонологии мог;,"? сохранять коррелятивность (например, сербскохорв. I ~ V, п ~ ?;'), а могут утрачивать ее (например,' фонологическая корреляция •£? ~ с, 3 ~ 3 в сербскохорватском и в польском морфонологически нерелевантна, т.е. не используется для различения контекстных вариантов морфемы). Напротив,, единицы, не образующие фонологической корреляции по палатальности, могут быть связаны отношением морфонологической корреляции. Таковы, например, сербскохорв. и польск. пары Ъ ~ с, с1 ~ ¿, польск. и ~ I, г ~ 2, гла-кед. t ~ £ и т.п.
В отношении методов и метаязыка зависимость морфонологии от фонологии оказывается очень сильной. Особенно ощутимо влияние фонолопгческих понятия и фонологической терминологии в теории морфонологических чередований, где используется понятие морфонологической позиции, разграничиваются сильные и слабые позиции по аналогии с сильной и слабой позицией фонем, вводится понятие нейтрализации, морфоиемного ряда (по анало-
гии с фонемным рядом), гиперморфонемы (по аналогии с гиперфонемой), используется фонологический термин "палатализация" (или "смягчение") и др.
Если фонология предоставляет морфонологии материал (варьирование фонемного состава морфем), то грамматика составляет область ее функций. И хотя эти функции еще более опосредованно соотносятся с планом содержания, чем функции грамматических морфем, несомненно, что они также принадлежат к сфере грамматических отношений и грамматических значений (ср. [Куб-рякова, Панкрац 1983, Лясковский 1980]).
На том основании, что морфонологические чередования за редкими исключениями (так называемая внутренняя флексия) не выражают грамматического значения сами по себе, а лишь "сопровождают" собственно грамматические морфемы, их функции часто определяют как вспомогательные. И это определение справедливо, если иметь в виду грамматическую семантику. Между тем чередования имеют и вполне самостоятельные грамматические функции, которые, однако, лежат не в плоскости семантики, а в плоскости структуры, структурной организации морфологии. Морфонология соотносит определенным, регулярным образом грамматические структуры с корпусом морфем, маркируя, с одной стороны, определенные типы морфем, с другой - определенные грамматические формы, словоизменительные парадигмы, словообразовательные модели, основным показателем которых остаются специальные грамматические морфемы (аффиксы).
Принято считать, что морфонологические свойства морфем, будучи продуктом исторических фонетических процессов, независимы от морфологии. Между тем способность морфемы быть объектом морфонологических изменений или их "субъектом", причиной, оказывается прямо связанной с ее морфологическими свойствами. Действительно, корневые (лексические) морфемы преимущественно проявляют способность к изменению собственного облика, тогда как грамматические морфемы, особенно словоизменительные аффиксы (флексии), наоборот, почти исключительно функционируют в качестве "позиций", воздействующих на предшествующую морфему. Промежуточное положение между ними занимают словообразовательные и формообразующие (основообразующие) аффиксы, обнаруживающие свою двойственную природу: "слева" от себя они действуют как позиция, тогда- как "справа" они сами подвержены изменениям, или, что то же самое (на уровне деривации) , в составе производной основы в словоизменении они ведут себя подобно корню (т.е. подвержены морфонологическим изменениям), а в "акте" словообразования - подобно флексии (т.е. вызывают изменение предшествующих морфем). Противоположные, "зеркальные" по отношению к суффиксам свойства характерны для префиксов.
В разных языках соотношение области морфонологических и области морфологических явлений в грамматике различно. В славянских языках "морфонологическая зона" в грамматике, т.е. сфера фактов, имеющих морфонологическую обусловленность (зависимость от фонологической структуры морфемы), очень значительна (по сравнению, например, с германскими языками - ср. [Кубрякова, Панкрац 1983]).
Самую сильную зависимость от грамматики и в теоретическом, и в практическом отношении обнаруживает кардинальное для славянской морфонологии понятие чередования. В традиционной грамматике и ориентированной на нее морфонологии чередование всегда понимается как бином, вычленяемый из двух контекстных форм морфемы, связанных отношением непосредственной морфологической (словоизменительной или словообразовательной) производности.
Зависимость самого состава выделяемых чередований (и их направления) от грамматических отношений сопоставляемых форм особенно очевидно и последовательно в морфонологии словообразования, где чередования рассматриваются как маркеры определенных словообразовательных типов. Не столь очевидна эта зависимость в случае словоизменения, поскольку оно п меньшей степени подчинено идее непосредственной (бинарной) деривации.
Ориентация на грамматические отношения при описании чередований, хотя она и не всегда осознается исследователями, безусловно, связана с общей концепцией лингвистического описания и, в частности, с пониманием самого механизма чередования как явления, сопровождающего акт образования грамматических форм, при котором присоединение грамматических морфем к основе (корню) создает условия и потребность в модификации их фонемной структуры. Вместе с тем, не будучи эксплицирован, этот принцип ориентации на грамматику в морфонологии часто проводится непоследовательно, тем более, что и в самой грамматике не всегда однозначно устанавливаются отношения производности между отдельными формами.
Но даже последовательное соблюдение этого принципа не избавляет исследователя от методических трудностей. Главная из них состоит в том, что вид (вариант, алломорф) морфемы, представленный в грамматически исходной ("мотивирующей", "производящей") форме, может быть в морфонологическом отношении не исходным, а'вторичным, контекстуально обусловленным (например, наличие гласного в грамматически исходной форме рус. сои при сп- в косвенных падежах обусловлено нулевой флексией). В этом случае необходимо исходить не из этого контекстного вида, а из независимого от контекста, морфонологически "сильного" вида морфемы, получаемого путем "снятия" контекстно обусловленных наслоений.
Нетрудно видеть, что при таком подходе, когда исходная форма, диктуемая морфологией, восстанавливается в своем морфонологически независимом веде, освобождается от контекстного наслоения, примат грамматики по существу устраняется. Каждая контекстная репрезентация морфемы, в том числе и морфологически исходная, возводится к морфонологически исходной, независимой от позиции ("словарной") форме, которая может совпадать с одной из реальных или быть условной.
Несомненно, что эвристической ценностью обладают оба подхода (условно - грамматический и словарный), поскольку каждый из них соответствует каким-то (разным) свойствам системы языка. "Грамматический" ("контекстный") подход дает объемную модель морфонологической системы, представляя ее в виде иерархически организованной структуры, в которой любая морфологически мотивирующая форма, в том числе и контекстно модифицированная, может быть и продуктом, и исходным пунктом морфонологической деривации. Такое представление подчеркивает регулярность морфонологических отношений на уровне позиций, диктующих свои условия любым попадающим в них морфам, незави-
симо от их деривационной истории.
Альтернативный этому "словарный1! (или глубинный) подход, наоборот, делает акцент на регулярности, стандартности самих морфемных преобразования, исходным членом которых всегда выступает морфонологически исходная "словарная" форма (т.е. независимая от контекста форма, представляющая данную морфему в морфемном словаре). Ясно, что эти подходы приводят к разным результатам: первый описывает, например, форму хожу через чередование й' ~ второй - через чередование с! ~ 2.
Третий подход, в известной степени примиряющий "грамматический" и "словарный", совмещает в себе преимущества обоих, предлагая при определении чередования исходить из грамматически мотивирующей (морфонологически контекстной) формы, но представленной в ее "восстановленном", т.е. освобожденном от контекста виде. При этом сам акт этого снятия контекстных признаков не выводится за рамки механизма чередования (путем отсылки к словарю), а считается его необходимой составляющей. Такой подход к морфонологии характерен для сторонников генеративного направления, различающих глубинное и поверхностное представление морфемы (Сорт, Исаченко, Лясковскпй и др.).
Морфонология Н'морфэмика представляют собой взошпо пересекающиеся области. Морфсмшсо включает ряд. раздело», но относящихся к морфонологии, в частности, все, что связано с функциональной характеристикой п классификацией морфом и их последовательностей. В свою очередь морфонология устанавливает закономерности, относящиеся но только к морфемной, но и к сегментной репрезентации языка, что выходит за рамки морфеми-ки. Однако в принципе все собственно морфонологическис (сегментные) правилэ допускают возможность переформулировки их а правила чередований морфов, в то время как обратное, т.е. описание усечешш, акцентных чередований, правил выбора иа уровне сегментном невозможно.
Наиболее существенный для морфонологии аспект морфемпки, от которого полностью зависят розультаты морфонологичсского анализа, - это морфемное членение слова (текста), Б зависимости от соотношения формальных и грамматических (содержательных, функциональных) критериев, это членение может быть рзз-
. личным и приводить к разным моделям морфемной структуры слова. Морфологическое членение может пониматься либо как формальная процедура, независимая от "смыслового" членения текста, либо как процедура, зависящая от установления отношений морфологической или словообразовательной производности (корреляции) между выделяемыми единицами. Соответственно этому морфонологические единицы могут пониматься либо как "двусторонние" (удовлетворяющие и формальному, и семантическому критерию), либо как односторонние (удовлетворяющие только формальному критерию сегментации).
Акцентологические характеристики являются объектом морфонологии лишь в той мере, в какой они влияют на выбор альтернативных морфем, и в какой мере акцентный тип слова зависит от морфонологических признаков морфемы (или основы). Так, в русском языке, как показала В.Г.Чурганова [1973], выбор уменьшительных суффиксов р:, 'тс, ч'шс зависит от 1) согласного исхода основы, 2) акцентного типа производящей основы, 3) слоговой структуры (ОДНОСЛОЖНОСТИ/МНОГОСЛОЖНОСТИ) основы. С другой стороны, выбор схем ударения односложных слов в русском языке, по данным А.А.Зализняка, определяется морфоноло-гическими факторами - числом слогов и местом ударения в исходной словоформе, характером конечной согласной или вообще конечной части основы, беглостью или небеглостыо гласной в основе (наряду с морфологическими, семантическими и прагматическими факторами) [Зализняк 1977, 76]. В современной акцентологической теории все большее значение придается акцентологическим характеристикам морфемы. Согласно новейшим представлениям, именно морфема является носителем акцентологических свойств, в то время как слово оказывается в акцентологическом отношении зависимым от свойств составляющих его морфем, и его акцентный контур может быть выведен из акцентных характеристик морфем.