Словообразовательная категория суффиксальных локативных существительных в современном русском языке

1.1.2. Словообразовательная категория
как одноструктурная единица системы словообразования

1.1.2.1. Формирование понятия

словообразовательной категории

Самые ранние употребления термина словообразовательная категория находим в работах Н.В. Крушевского, В.А. Богородицкого, А.А. Потебни, М.М. Покровского, В.В. Виноградова.
Краткий обзор позиций по проблемам СК (категорий словообразования) представлен в статье В.В. Виноградова «Словообразование в его отношении к грамматике и лексикологии (на материале русского и родственных языков)». Так, по наблюдениям автора указанной статьи, Н.В. Крушевский и В.А. Богородицкий «выдвигают, как основу словообразования, учение о словообразовательных "категориях"» (Виноградов 1975, с. 186).
Действительно, в главе «Имя существительное со стороны словообразования. Так называемые корневые существительные; существительные первообразные и производные» «Общего курса грамматики» В.А. Богородицкого отмечается: «Желая… выдвинуть в морфологии на первый план семазиологическую⁷ сторону, мы постараемся вопрос о суффиксах имён существительных свести на вопрос о суффиксальных категориях, посредством которых классифицируется в русском языке всё разнообразие предметов мира» (Богородицкий 1935, с. 136). Анализируя имена существительные, образованные суффиксальным способом, лингвист замечает: «Обратимся к первообразным существительным, в которых корень распространён первичным присоединением суффикса. Как известно, все предметы мира, становясь объектами наших представлений, классифицируются нашим умом и зачисляются в те или иные образующиеся в уме категории. Внешними выразителями этого процесса и являются суффиксы, которые, присоединяясь к корню, определяют принадлежность обозначаемого предмета к тому или другому классу бытий. <…>… широкий рост суффиксального словообразования шёл рука об руку с прогрессом в умственной, культурной и социальной жизни народа. Обращаясь теперь к самому рассмотрению суффиксов данного отдела [«производства существительных от других слов посредством суффиксов» (с. 142)], мы должны сделать предварительную оговорку, что всё многообразие их оттенков, развитие которых продолжается и теперь в языке, не может быть заключено в совершенно определённые и неподвижные схемы.
Все суффиксы производных существительных в русском языке можно разделить на несколько наиболее крупных отделов, соответствующих основным типам именных представлений или бытий. Не всегда однако с каждым отдельным суффиксом соединяется один определённый оттенок значения, но чаще один и тот же суффикс имеет по нескольку смысловых оттенков, причём нередко один и тот же оттенок значения передаётся различными суффиксами. Подобно тому, как в первообразных суффиксальных существительных благодаря первичному присоединению суффиксов определённее выступали основные категории бытий по сравнению с первообразными бессуфиксальными именами, так теперь с дальнейшим развитием суффиксального словообразования дифференциация смысловых оттенков становится более детальною и ещё более определённою. Рассмотрим главнейшие категории суффиксов имён существительных совместно с их значением так, как они представляются нам в современном русском языке…» (Богородицкий 1935, с. 141–143).
Далее автор рассматривает следующие категории: «именные представления деятелей или действующих лиц по роду их действий или занятий», «субстантивные представления лиц по их свойствам», «названия лиц по их происхождению из известной страны, города или вообще местности, или же по их принадлежности к какой-нибудь народности», «названия животных, растений и минералов», «названия предметов культуры» и др. (Богородицкий 1935, с. 143–154).
В.В. Виноградов, анализируя взгляды А.А. Потебни, изложенные в работе «Из записок по русской грамматике», приходит к следующему выводу: «Признавая тесную связь и взаимодействие грамматических и лексических значений слова, грамматических и лексических категорий, А.А. Потебня стремился установить в истории русского языка общие исторические закономерности развития таких словообразовательных категорий, как категория действия, категория собирательности и отвлечённости имён существительных, охватывающие большие массивы или системы слов. Он отмечает, что в именах действия в их историческом движении совмещаются значения места действия, результата действия, орудия, а иногда и деятеля. <…> Таким образом, А.А. Потебня доказывает закономерную последовательность в семантических изменениях, через которые проходят разные словообразовательные морфологические категории (Виноградов 1975, с. 186–187).
Рассматривая три работы М.М. Покровского – «Семасиологические исследования в области древних языков», «Несколько вопросов из области семасиологии» и «Материалы для исторической грамматики латинского языка», – В.В. Виноградов указывает на сходство и различие во взглядах М.М. Покровского и А.А. Потебни: «В отличие от А.А. Потебни, который изучал развитие словообразовательных категорий языка в связи с историей грамматических категорий, акад. М.М. Покровский уже в своих ранних работах середины 90-х годов XIX века связывал вопросы словообразования с семасиологическими наблюдениями лексикологического характера.
Как и Потебня, М.М. Покровский утверждал, что пути семантической эволюции слова нередко определяются законами развития морфологических категорий. Опираясь на данные истории греческого, латинского, немецкого, французского и славянского языков, он выдвинул такой тезис: "Всевозможные морфологические типы nominum actionis (т.е. обозначений действий) по мере своей продуктивности в языке получают в конце концов все те значения, которые этому классу имён свойственны, т.е. для обозначения процесса, результата, орудия и места действия"» (Виноградов 1975, с. 187–188).
Оценивая вклад М.М. Покровского в развитие теории словообразования (в частности – теории СК), В.В. Виноградов замечает: «По словам М.М. Покровского, морфологические связи между словообразовательными категориями оказывают большое влияние на ход, направление и пределы семантических изменений слов. <…> Однако легко заметить, что этого рода выводы М.М. Покровского о закономерностях, о регулярности семантических изменений словообразовательных категорий слов почти не связаны с конкретной историей языка и с историей его словарного состава и соответственно с историей общественности и мировоззрений» (Виноградов 1975, с. 189–190).
Анализируя работы лингвистов более раннего периода, посвящённые проблемам СК, В.В. Виноградов также употребляет термин «словообразовательная категория». Однако, как отмечает Г.А. Пастушенков, данный термин используется лингвистом неоднозначно: «Он пользуется им то для обозначения словообразовательных явлений вообще и устанавливает, вслед за М.М. Покровским, что "морфологические связи между словообразовательными категориями оказывают большое влияние на ход, направление и пределы семантических изменений слов" (с. 122)⁸, то для обозначения словообразовательных типов и упрекает Л.А. Булаховского в том, что явления словообразования представлены у него "вне связи с систематическим разграничением продуктивных, непродуктивных и малопродуктивных и даже отмирающих категорий" (с. 124), то для обозначения совокупности словообразовательных типов, объединённых единством словообразовательного значения, констатируя непродуктивность всех других (кроме -ость) суффиксов, встречающихся в именах существительных данного семантико-грамматического типа… Но чаще всего термин "словообразовательная категория" используется В.В. Виноградовым для обозначения выраженного морфологическими средствами словообразовательного значения, и в этом значении автор ведёт сопоставление словообразовательных категорий с грамматическими категориями (с. 125) и выделяет в сфере категорий отвлечённости словообразовательные категории качества-состояния (с. 126), действия (с. 119) и собирательности имён существительных (с. 119)» (Пастушенков 1981, с. 10).
В то же время рассматриваемая статья В.В. Виноградова содержит весьма ценные наблюдения о природе СК. «Анализ словообразовательных категорий, хотя бы суффиксального типа, приводит к выводу о необходимости различать самый процесс формирования словообразовательной категории, пополнения её новыми словами, а также морфологические правила образования слов соответствующего типа и законы семантического развития данной категории, потенциальный параллелизм развития значений у слов, относящихся к этой категории, иначе говоря: в словообразовательных категориях явно различается две стороны: структурно-грамматическая и семантико-лексикологическая» (Виноградов 1975, с. 190).
В своём «Резюме» к знаменитой монографии «Словообразование в чешском языке» («Tvořeni slov v češtinĕ») М. Докулил пишет: «В рамках аффиксального словообразования словообразовательный тип определяется А) единством ономасиологической структуры, Б) единством лексико-грамматического характера словообразовательной основы и В) тождеством форманта во всех его обязательных частях. <…> Если отвлечься от определенного форманта, то получим словообразовательную категорию» (Dokulil 1962, с. 202, 204).
В указанной выше монографии М. Докулила СК выступает в качестве основной единицы описания системы словообразования. Так, рассуждая о «месте словообразования в системе языка и о его отношении к остальным областям языка и на связанный с ним вопрос о месте науки о словообразовании в языкознании», лингвист замечает: «Между словообразовательными и грамматическими категориями имеется существенная разница в степени и качестве абстракции: словообразовательные категории, с одной стороны, всегда включают определённые лексико-семантические классы; с другой стороны, они сами содержатся в более общих лексико-семантических категориях; у грамматических же категорий мы никогда не встречаемся лишь с простым более или менее широким обобщением лексических значений; грамматические категории лишь строятся на лексических значениях, но отвлекаются от них» (Dokulil 1962, с. 192 и 193). В разделе «Понятие словообразовательного типа и словообразовательной категории» находим: «При акте называния вопрос не только в том: 1. что нужно назвать, 2. куда включается данное явление, 3. чем оно определяется как член класса, но и в том 4. как реализуется выделенная таким образом ономасиологическая структура, какой словообразовательный приём избирается, какая лексико-грамматическая категория становится базой для образования нового слова и как формально образуется словообразовательная основа, и, наконец, какой формант используется при образовании нового слова.
Все эти аспекты используются – с разной степенью абстракции – в понятии словообразовательного типа. <…>
В рамках аффиксального словообразования словообразовательный тип определяется: А) единством ономасиологической структуры, Б) единством лексико-грамматического характера словообразовательной основы и В) тождеством форманта во всех его обязательных частях» (Dokulil 1962, с. 202).
Далее лингвист рассматривает возможные комбинации трёх указанных плоскостей (А, Б и В) и выделяет «словообразовательные плоскости с меньшим [чем у трёхмерной плоскости словообразовательного типа (АБВ)] числом измерений (и, следовательно, более общие): одномерные: А) плоскость, заданная единством ономасиологической структуры (объединяющая, например, названия носителей свойства, образованные от прилагательных и от существительных, названия производителей и носителей действия), Б) плоскость, заданная единством лексико-грамматического характера основы (например, плоскость отглагольных слов, плоскость отымённых слов, разделяющихся на производные от существительных и от прилагательных), В) плоскость, заданная единством форманта (например, плоскость с формантом -(е)с, охватывающая ряд словообразовательных типов); двухмерные, соединяющие два измерения: АБ (так называемые словообразовательные категории, см. ниже; например, названия носителей свойств, производные от прилагательных), БВ (слова, производные от прилагательных с формантом -(е)с)» (Dokulil 1962, с. 202–203).
Таким образом, по М. Докулилу, СК отличается от СТ тем, что «она отвлекается от единства форманта (так, тип А+in(a) [mateřština] – родной язык, включается в словообразовательную категорию названий носителей свойства, производных от прилагательных)» (Dokulil 1962, с. 203–204). Рассматривая СТ как «общее словообразовательное понятие, определённое некоторой общей ономасиологическо-семантической структурой, некоторой общей формальной словообразовательной структурой и некоторым формантом», М. Докулил указывает, что существуют также: «менее общие словообразовательные понятия – словообразовательные подтипы», которые «присоединяют к этим определяющим признакам дальнейшие, а чаще всего специфический семантический класс производных слов или семантический или словообразовательный характер основных слов»; 2) «более общие словообразовательные понятия», которые «возникают затем путём обобщения одного из этих трёх определяющих признаков. Если отвлечься от определённого форманта, то получим словообразовательную категорию, в которую входят – наряду со словообразовательным типом – и разные другие подкатегории» (Dokulil 1962, с. 204).
Исследование В.И. Максимова «Суффиксальное словообразование имён существительных» содержит анализ концепций, представленных в работах таких лингвистов, как И.И. Ковалик, М. Докулил, Е.А. Земская, И.С. Улуханов, В.В. Лопатин.
Так, анализируя позицию И.И. Ковалика, изложенную в работе «Питання слов’янського именникового словотвору» (1958), В.И. Максимов замечает: «Сам И.И. Ковалик, признавая в упомянутой книге словообразовательный тип в качестве основной словообразовательной единицы, толкует его как понятие, которое включает два обязательных составных элемента: лексико-семантическое единство производных и единство (в лексико-грамматическом плане) словообразовательной основы. Третий элемент – единство аффиксов – он относит к факультативным, присущим только морфологическому способу словообразования. Это следует понимать так, что словообразовательный тип обязательно включает лишь начальное звено – производящую основу – и конечное – производное слово – и может не содержать никакого собственно словообразовательного элемента, что в принципе не может быть принято. К тому же производные одного типа имеют не только "лексико-семантическое единство", но и "лексико-грамматическое единство", относясь к одной части речи, иначе это будут не однотипные образования. К сожалению, в понимании морфологической природы образующих основ И.И. Ковалик (впрочем, как и многие другие) отходит от тезиса, выдвинутого в университетском курсе лекций: он признаёт возможность сочетания аффикса в пределах одного словообразовательного типа с производящими основами только одной части речи» (Максимов 1975, с. 45). Данный подход, равно как и толкование словообразовательного типа как «просто "понятия", а не как схемы, "по которой идёт производство дериватов"», для В.И. Максимова является неприемлемым. В более поздней работе И.И. Ковалика «Словотвiр iменникiв у серболужицьких мовах» (1964), по наблюдениям В.И. Максимова, в понятие СТ включаются такие три основные элемента, как «1) словообразовательно-семантическое единство; 2) единство лексико-грамматического и структурного характера производящих основ; 3) тождество аффиксов производных» (Максимов 1975, с. 45). В.И. Максимов указывает на то, что в данном определении первый и третий пункты «как бы повторяют друг друга».
Анализируя работу М. Докулила «Словообразование в чешском языке» («Tvořeni slov v češtinĕ»), В.И. Максимов замечает, что в определении СТ в данной работе «в известной мере оказались объединёнными рассмотренные две точки зрения. В понимании словообразовательного типа как "структуры ряда слов" автор цитируемой работы не выходит за пределы лексикологических представлений. В то же время он указывает на такие обязательные элементы рассматриваемого "словообразовательного понятия", как лексико-семантическую общность производных ("единство целостного структурного значения"), общность семантического взаимоотношения частей производных ("единство взаимоотношений составных частей"), частеречная общность производящей основы и единство форманта. При этом не совсем правомерно объединяются семантическая характеристика производных и семантические взаимоотношения между частями последних в рамках обобщения их "внутренней формы"» (Максимов 1975, с. 46).
В монографии И.С. Улуханова «Словообразовательная семантика в русском языке и принципы её описания» находим: «Слова с разными формантами, но с тождественными формантными частями значений, мотивированные словами одной и той же части речи, образуют словообразовательные категории, например, категории глаголов со значением "становиться каким или более каким", "становиться кем-чем", "наделять чем", "делать каким" и т.п. …» (Улуханов 2001, с. 129–130). Лингвист, обращаясь к проблемам семантического соотношения мотивированных слов, замечает: «Значение мотивированного слова складывается из двух частей – семантически мотивирующей части (т.е. значения мотивирующего слова) и всех остальных компонентов значения. Последние, в свою очередь, делятся на компоненты, индивидуальные для данного слова (если таковые имеются), и компоненты, повторяющиеся в семантике других мотивированных слов» (Улуханов 1975, с. 27). Далее И.С. Улуханов приводит примеры общих компонентов: компонент ‘тот, кто…’ (писатель, учитель, лётчик и др.); ‘то, что…’ (выпрямитель, буксировщик, разменник и др.). Анализируя категорию отымённых глаголов типа партизанить, геройствовать, столярничать, психовать, невеститься, имеющих суффиксы -и(ть)⁹, -ствова(ть), -нича(ть), -ова(ть), -ирова(ть) или суффиксально-постфиксальный формант -иться, лингвист замечает: «…между мотивирующим и мотивированными словами могут быть следующие семантические соотношения: 1) ‘действие’ – ‘тот, кто совершает действие’, 2) ‘лицо (предмет)’ – ‘совершать действие, свойственное данному лицу (предмету)’. Второе из этих отношений… часто осложняется дополнительными семантическими компонентами, имеющимися в словообразовательном значении мотивированных суффиксальных глаголов: 1) ‘состоять на службе’; 2) ‘быть кем’ / ‘не быть кем’ (иногда также ‘стремиться выглядеть кем’); 3) неодобрение действия. В значениях суффиксальных глаголов эти компоненты (назовём их переменными) представлены в различных комбинациях. В зависимости от наличия – отсутствия тех или иных переменных семантических компонентов выделяются различные подкатегории в пределах словообразовательной категории глаголов, общий постоянный компонент значения которых – ‘совершать действие, свойственное тому, кто назван мотивирующим именем’ (Улуханов 1975, с. 28–29). Среди подобных подкатегорий И.С. Улуханов называет следующие: ‘совершать действие, свойственное кому; действие не одобряется говорящим» (виртуозничать) и др. (Улуханов 1975, с. 29).
Р.С. Манучарян, отмечая широту, многоплановость и гибкость подхода М. Докулила к иерархической системе в словообразовании, замечает, что «некоторые его теоретические положения вызывают возражение. Прежде всего это относится к включению словообразовательных категорий в состав способа словообразования. Практически это означает описание словообразовательных категорий в рамках отдельных способов выражения словообразовательных значений. Однако между способами выражения словообразовательных значений и характером самих значений, даже конкретном содержании их, в индоевропейских языках не существует однозначной зависимости или соответствия» (Манучарян 1981, с. 197). Лингвист замечает, что СК «отвлекается от материальной определённости дериватора, вследствие чего её единство зиждется на инвариантности значения» (Манучарян 1981, с. 197). По мнению Р.С. Манучаряна, «объём и значимость словообразовательной категории не должны ограничиваться рамками определённого способа словообразования. Словообразовательная категория идентифицирует, таким образом, ряды производных с разными формантами и способами словообразования на основе общности словообразовательного значения» (Манучарян 1981, с. 197).
Проблемам СК уделяется достаточно много внимания в работах Е.А. Земской. Лингвист, анализируя комплексные единицы системы словообразования, пишет: «Словообразовательная категория (СК) – единица более абстрактная и сложная, чем словообразовательный тип; она формируется совокупностью словообразовательных типов, объединяемых общностью деривационного значения в отвлечении от формальных средств выражения этого значения. Словообразовательная категория выделяется на основании единства деривационного значения, в то время как средства выражения этого значения могут быть различными» (Земская 1989, с. 333). В монографии «Словообразование как деятельность» Е.А. Земская анализирует спорные вопросы теории СК. Предложенная Е.А. Земской иерархия одноструктурных единиц будет учтена нами в гл. 2.
В 70–80-е гг. ХХ в. понятие «словообразовательная категория» встречается в различных лингвистических работах. Так, Г.И. Миськевич описывает СК собирательных имён существительных в системно-словообразовательном и нормативно-стилистическом аспектах (Миськевич 1970). И. Ташпулатова анализирует СК орудия действия в современном русском языке (Ташпулатова 1985).
В исследовании Д.А. Осильбековой представлен анализ СК отглагольных локативных существительных, объединяющей 22 СТ с деривационным значением ‘место для выполнения действия’ (Осильбекова 1985, с. 97). В структуре данной категории автор выделяет ядро и периферию: «Ядро этой категории составляют полностью синонимичные словообразовательные типы с суффиксами -льн(я) (красильня) и -ловк(а) (забегаловка)… Для этих словообразовательных типов значение места действия является единственным и основным» (Осильбекова 1985, с. 98). «На периферии рассматриваемой словообразовательной категории находятся частично синонимичные словообразовательные типы, характеризующиеся тем, что назначение места действия выступает у них как неосновное. Сюда входят производные двух разновидностей: 1) существительные, у которых значение места действия является частным словообразовательным значением в пределах словообразовательного типа; 2) существительные, у которых значение места действия является вторичным по отношению к исходному значению отвлечённого процессуального признака» (Осильбекова 1985, с. 98). В более поздней работе Д.А. Осильбековой находим следующее определение СК: «Словообразовательная категория – это совокупность словообразовательных типов, объединённых деривационным значением и различающихся средствами выражения этого значения (формантами)» (Осильбекова 1997, с. 185). Таким образом, по мнению лингвиста, частеречная принадлежность производящих, использующихся для образования дериватов одной СК, должна быть тождественной.
Несмотря на кажущуюся активность исследования СК, следует согласиться со следующими замечаниями лингвистов: «В наше время внимание к СК ослаблено. Они принадлежат к числу незаслуженно забытых в теории словообразования… Показательно, что Грамматика–80 даёт такие комплексные единицы системы словообразования, как тип, цепочка и гнездо, но не даёт такой единицы, как словообразовательная категория» (Земская 1992, с. 27); «Создаётся впечатление, что данное понятие нередко лишь декларируется, но не "работает", т.е. не становится действительным атрибутом деривационного описания» (Нещименко 1994, с. 96); «Последнее понятие [словообразовательной категории. – Г.Б.] в теории словообразования не только не занимает того первостепенного места, какое отводится грамматической категории в теории грамматики, но и находится пока на периферийном положении по сравнению с такими единицами описания, как словообразовательный тип (модель), способ словообразования, словообразовательное гнездо. Высказывались даже сомнения в правомерности данного понятия» (Манучарян 1981, с. 195). СК отсутствует также в таких фундаментальных трудах по русской дериватологии, как «Словообразовательный словарь русского языка» (1990) и «Морфемно-орфографический словарь» (1996) А.Н. Тихонова. По мнению лингвиста, важнейшей единицей словообразовательной системы русского языка является СТ: «Синхронная система словообразования представляет собой совокупность всех существующих в современном русском языке СТ в их взаимодействии» (Тихонов 1996, с. 699).
Характерной чертой работ по русской дериватологии 90-х гг. ХХ – начала ХХI в. является возрастание интереса к СК. Причины перехода от изучения СТ к исследованию организации более сложной единицы системы словообразования названы в работе Э.П. Кадькаловой: «Описание словообразовательных типов русского языка хотя и сыграло неоценимую роль в становлении и прогрессе дериватологии, тем не менее представляет собой описание однорядовое, по сути своей перечислительное и уже в силу только одного этого свойства неспособное исчерпывающе отразить внутреннюю организацию словообразовательной системы языка» (Кадькалова 1994, с. 62).
В последние два десятилетия несколько работ были посвящены проблемам изучения различных СК. Цель исследования В.М. Грязновой – «описать структурную организацию, семантические и прагматические характеристики, функционирование словообразовательной категории суффиксальных личных имён в русском литературном языке первой половины ХIХ в. как одной из комплексных единиц словообразования этого периода» (Грязнова 1990, с. 3). Е.Б. Назарова анализирует семантическую организацию СК отадъективных nomina abstracta (Назарова 1998). Ю.Г. Кадькалов исследует развитие специализации СТ, формирующих СК отвлечённых существительных (Кадькалов 2000). Т.Г. Борисова анализирует СК суффиксальных вещественных имён существительных с мутационным СЗ в современном русском языке (Борисова 2000). Объектом изучения Т.В. Кузнецовой является семантико-словообразовательная категория «становления/приобретения признака» (Кузнецова 2004). Предметом исследования О.Я. Ивановой, выполненного на материале русского и английского языков, стали «универсальные и специфические, структурные и когнитивные характеристики субстантивов со значением локативности» (Иванова 2004, с. 5).
Таким образом, возрастание интереса к исследованию СК обусловлено стремлением лингвистов выйти за достаточно узкие рамки СТ и рассмотреть многообразие формантов, образующих дериваты с одним и тем же обобщённым СЗ.