Содержинаие Введение – 4 Глава I

2.2 Стилистическое использование имен прилагательных в романе-эпопее «Война и мир».
В 1867 году Лев Николаевич Толстой закончил работу над произведением "Война и мир". Говоря о своём романе, Толстой признавался, что в "Войне и мире" он "любил мысль народную"². Автор поэтизирует простоту, доброту, нравственность народа.
В "Войне и мире" создаются как бы два идейных центра: Кутузов и Наполеон. Толстой тщательно, деталь за деталью, выписывает портрет Наполеона, сорокалетнего, откормленного и барски изнеженного человека, надменного и самовлюблённого, используя при этом прилагательные как красочные эпитеты. "Круглый живот", "жирные ляжки коротких ног", "белая пухлая шея", "потолстевшая короткая фигура" с широкими, "толстыми плечами" - вот характерные черты внешности Наполеона. При описании утреннего туалета Наполеона накануне Бородинского сражения Толстой усиливает разоблачительный характер первоначальной портретной характеристики императора Франции, а прилагательные становятся еще более обличающими: "Толстая спина", "обросшая жирная грудь", "выхоленное тело", "опухшее и жёлтое" лицо, "толстые плечи" - все эти детали рисуют человека, далёкого от трудовой жизни, разжиревшего, глубоко чуждого основам народной жизни. Наполеон был эгоистически самовлюблённым человеком, самонадеянно считавшим, что вся вселенная повинуется его воле. Люди для него не представляли интереса. Писатель с тонкой иронией, иногда переходящей в сарказм, разоблачает претензии Наполеона на мировое господство, его постоянное позирование для истории, его актерство. Наполеон всё время играл, в его поведении и в его словах не было ничего простого и естественного.
Лев Николаевич Толстой считал, что роль отдельной личности в истории незначительна, что творят историю миллионные массы простых людей¹. Тушин и Тихон Щербатый - типичные представители русского народа, поднявшегося на борьбу с врагом. Толстой намеренно и много раз с помощью прилагательных подчёркивает невзрачность своего героя: "Небольшой сутуловатый человек, офицер Тушин, спотыкнувшись на хобот, выбежал вперёд, не замечая генерала и выглядывая из - под маленькой ручки"; "... закричал он тоненьким голоском, которому он старался придать молодцеватость, не шедшую к его фигуре. - Второе, - пропищал он. - Круши, Медведев!"; "Маленький человек, с слабыми, неловкими движениями... выбегал вперёд и из - под маленькой ручки смотрел на французов²". Толстой не смущался даже тем, что прилагательное "маленький" дважды употреблено в одной фразе.
Вслед за нею - его грозный приказ : "Круши, ребята!", хотя выстрелы заставляют его "каждый раз вздрагивать". Потом ещё будет сказано про "слабый, тоненький, нерешительный голосок". Однако солдаты, "как и всегда в батарейной роте, на две головы выше своего офицера и вдвое шире его" ( "как всегда" - это Толстой видел на Кавказе и в Севастополе ) - "все, как дети в затруднительном положении, смотрели на своего командира, и то выражение, которое было на его лице, неизменно отражалось на их лицах". В итоге авторского описания происходит преображение: "Сам он представлялся себе огромного роста, мощным мужчиной, который обеими руками швыряет французам ядра¹".
«Тихон, сначала исправлявший черную работу рас­кладки костров, доставания воды, обдирания лошадей и т. п., скоро оказал большую охоту и способность к пар­тизанской войне», «Тихон был самый полезный и храб­рый человек в партии»—в такого рода оценках и харак­теристиках скрыто недвусмысленное авторское одобре­ние действий и энергии Тихона, изгонявшего из пределов русской земли наполеоновских солдат.
Но, как мы помним, ставя в положительный, даже па­тетический контекст слова о «гвоздящей» по головам «дубине». Толстой далек от поэтизации мести в ее гру­бой физической конкретности. Примерно то же и в тол­стовском освещении фигуры Щербатого, которое, помимо критерия объективной полезности этого героя, подчине­но и критерию этическому.
Теперь переведем взгляд на Тихона, только что побывавшего у французов. «Длинные мота­ющиеся руки», «маленькие узкие глаза», «вся рожа его растянулась в сияющую глупую улыбку», «плоские, вы­вернутые в лаптях ноги», «неожиданно и гибко лег на брюхо»—таковы подробности Тихонова «портрета», вряд ли рассчитанные на привлечение к этому герою чи­тательских сердец. Прибавьте сюда развернутое сравне­ние с волком или хлесткое словцо «меренина здоровен­ный», оброненное в адрес Тихона кем-то из казаков, и вы вряд ли скажете, что получили наглядное представ­ление о его человеческой привлекательности.
Тол­стой в Тихоне Щербатом наряду с его положительными чертами четко проступают и отрицательные. Ему ничего не стоит, глядя в глаза командиру, солгать, но ложь его так изворотлива, что уличить его в ней трудно. Тихон Щербатый лишен человеческой привлекательности. Толстой дает почув­ствовать читателю, что для него не существует нрав­ственных критериев, что он непоэтичен.
Образ Платона Каратаева вызывал самые разно­образные суждения у исследователей творчества Тол­стого. Для Пьера Безухова Платон Каратаев является олицетворением всего «рус­ского, доброго и круглого». Движения у него успокои­тельные и аккуратные. Платон Каратаев учит Пьера не­злобивости, всепрощению, терпеливости и самоотрече­нию. Он рассказывает, что был «давнишним солдатом» но никогда не любил военную службу. Попав в плен, он сразу отбросил от себя все солдатское и возвратился «к прежнему, крестьянскому, народному складу».
Интересно, что в черновых набросках к роману Ка­ратаев выглядит значительно более земным и телесным, чем в окончательной редакции. Он острее откликается на происходящее, у него «спокойно-веселый голос». Существует точка зрения, что Платон Каратаев, по мысли Толстого,— обобщенный образ русского народа, отражает особенность русского национального харак­тера, его психологию. Действительно, в фигуре Каратаева воплощен определённый тип народной жизни, складывавшийся веками и особенно хорошо различимый в пору общественных взрывов, когда он яснее всего обнаруживает себя через социальное поведение, нравственный уклад той части русского крестьянства, которая «плакала и молилась, резонерст­вовала и мечтала, писала прошения и посылала «ходоков».
На первый взгляд Каратаев весь - в будничном и житейском. Он не страстотерпец, не иссохший схимник, а земной крестьянин, российский мужик, которому, ка­жется, век износу не будет. В свои пятьдесят лет «он не понимал, что такое усталость и болезнь»; зубы его «бы­ли все хороши и целы; ни одного седого волоса не было в его бороде и волосах, и все тело его имело вид гибко­сти и в особенности твердости и сносливости». И при всем том Каратаев с самого начала «не жилец».
«...Платон Каратаев остался навсегда в душе Пьера самым сильным и дорогим воспоминанием и олицетворе­нием всего русского, доброго и круглого»¹. Эти строки, написанные в интонации главного итога, прощания с героем, на самом деле предваряют его развернутую ха­рактеристику, как бы незаметно переводя историю его жизни в план «прошедшего совершенного». В его чертах, фи­зических и душевных движениях есть оттенок тихой, «нездешней» благости. «Задумчивая улыбка», «грусть», «тихий восторг», «выражение тихой торжественности», «выражение радостного умиления»—такими или по преимуществу такими красками Толстой рисует психо­логический портрет Каратаева.
Наташа Ростова — любимая героиня самого Льва Толстого. Вот она, тринадцатилетняя, захлебываясь от смеха, стремительно вбегает в гостиную, нарушая чопорный разговор матери с гостьей, «черноглазая, с большим ртом, некрасивая, но живая девочка, со своими детскими открытыми плечиками, выскочившими из корсажа от быстрого бега, со своими сбившимися назад черными кудрями, тоненькими оголенными руками и маленькими ножками в кружевных панталончиках и открытых башмачках...»².
Вот первая запись о ней: «...Наталья, грациозный поэтический бесенок…». Подробно описывая наружность Наташи при первом ее появлении. Толстой тем самым сразу выделяет ее среди других детей Ростовых. Про остальных просто сказано: «В дверях в ту же минуту показались студент с малиновым воротником (Борис), гвардейский офи­цер (Николай), пятнадцатилетняя девочка (Соня) и толстый румяный мальчик в детской курточке (Пе­тя)», Описанию же внешности Наташи посвящен целый абзац, приведенный выше. В этой небольшой сцене Толстой раскрывает нам главные черты ее характера — непосредственность и чуткость.
Даже Пьеру, только что пере­жившему смерть отца, «под взглядом этой смешной оживленной девочки хотелось смеяться самому, не зная чему». Очаровательная, обворожительная — эти слова хотя и являются сразу, когда надо сказать о Наташе, сами по себе они все-таки далеко не достаточны, чтобы выразить природу Наташиного очарования.
Как уже много раз говорилось литературоведами, критиками и читателями, язык Л.Н. Толстого прост и лаконичен. Каждое слово в его произведениях употребляется точно и поэтому доносит до читателей мысль автора.
Особую роль среди слов этой части речи играют краткие прилагательные. Чаще всего они используются автором, чтобы указать на то, что какой-либо признак лица или предмета свойствен ему только в данный момент и может измениться впоследствии. Например: «Но Безухов стал неподвижен, потупя голову». Краткое прилагательное в этом предложении входит в составное именное сказуемое и указывает на временное состояние героя.
В предложении «Будучи расточителен и честолюбив, он позволял себе роскошные прихоти...» краткая форма прилагательных расточительный и честолюбивый указывает на то, что герой обладает этими качествами в тот отрезок жизни, о котором повествует автор.
Итак, краткие прилагательные указывают на временный признак или состояние. Если для характеристики героев используются полные прилагательные, то они подчеркивают, что какая-либо черта характера данного героя является постоянной. Примером могут служить прилагательные гордый, своенравный, надменный, употребляемые Л.Н.Толстым.
Читая произведения Л.Н. Толстого, мы можем встретить в нем также многозначные прилагательные.
Автор часто употребляет эпитет бедный. Здесь это прилагательное имеет значение «небогатый»: бедный дворянин, бедный сосед, бедный дом. Использование прилагательного бедный в этом значении помогает подчеркнуть разницу между героями.
Далее этот эпитет приобретает другое значение: автор словно жалеет своего героя: ...здоровье бедного было плохо..., ...положение бедного больного ужасало его... Теперь, называя героя бедным, автор выражает свое отношение к нему и словно подчеркивает кульминационные моменты в его судьбе, моменты, когда он действительно достоин сочувствия.
Многозначным является и прилагательное холодный. Л.Н. Толстой несколько раз употребляет его. В предложении «Они вошли в холодную, пустую церковь» это прилагательное имеет прямое значение «не нагретый, не содержащий тепла». Читатель сразу представляет себе, в какой обстановке происходит этот обряд. Но в предложении «Она чувствовала холодный поцелуй немилого супруга» значение уже иное: автор показывает нам то, как воспринимает происходящее героиня. «Все кажется ей чужим, несуществующим, и все эти чувства отражаются в ее поведении: князь нимало не был смущен ее холодным видом...» В этих двух предложениях прилагательное имеет переносное значение «равнодушный, бесстрастный».
Так употребление одного и того же эпитета в разных значениях позволяет автору кратко и точно описать и внешнюю обстановку, и каково в данный момент состояние героини.
Часто употребляются Л.Н. Толстым прилагательные старый и старинный: старый товарищ, старый кучер, старый сосед, старинные приятели, старинный дворянин.
Однако постепенно они исчезают и уступают место прилагательному молодой: молодой учитель, молодой барин, молодая красавица.
Прилагательные в произведении Л.Н. Толстого используются также и для противопоставления. Примером могут служить слова «пространный» и «малый» в предложениях, описывающих владения соседей.
Сравним употребление прилагательного ласковый. «Такой ласковый прием приятно изумил...». «Это ласковое обещание и надежда найти лакомый пирог ускорили шаги собеседников». В этих случаях оно несет в себе некоторую авторскую иронию. (В первом примере иронию несет само прилагательное. Во втором, как кажется, прилагательное употреблено без иронии, но ирония тут же находит себе место в описании заспешивших гостей)
Использование нескольких прилагательных подряд может создать в тексте прием градации. Например: «Отец... обходился с нею, то стараясь угождать малейшим ее прихотям, то пугая ее суровым, а иногда и жестоким обращением».