Статьи Белинского о творчестве Пушкина, Лермонтова, Гоголя

Под реальной литературой Белинский мыслил реалистическую, но этого термина не употреблял.
Он видел задачу «реальной поэзии» в том, «чтобы извлекать поэзию жизни из прозы жизни и потрясать души верным изображением этой жизни». Чем дальше, тем последовательнее становилось утверждение Белинским действительности— основы поэзии и реализма, единственного направления, способного наиболее правдиво отобразить всю многогранность национально-народной жизни. он провозглашает: «Поэзия есть выражение жизни, или, лучше сказать, сама жизнь… все прекрасное заключается только в живой действительности».
Развивая концепцию реализма, как истинного, полного, обобщенно-концентрированного, совершенного отображения действительности, Белинский становится родоначальником теории реализма.
Народность для Белинского — синоним правдивого и верного изображения действительности, наиболее глубокого выражения реализма. Понимая литературу как «народное самосознание», критик никогда при этом не отождествлял народность с простонародностью. Отвергая понимание народности как изображения простонародного быта, он называл народными лишь те произведения, в которых в прогрессивном духе ставились и решались существенно-важные проблемы общенационального масштаба, например, «Евгений Онегин» Пушкина.
С самого начала своей критической деятельности для Белинского подлинно народное всегда истинно национально. Утверждая народность и национальную самобытность содержания и формы в качестве необходимого условия истинно художественных произведений, критик требовал отображения в них «индивидуальности, характерности народа, выражения духа внутренней и внешней его жизни, со всеми ее типическими оттенками, красками и родимыми пятнами». При этом он подчеркивал, что национальность не заслуга, а «необходимая принадлежность творчества» писателя, «ибо человек вне национальности есть не действительное существо, а отвлеченное понятие». Но «чтоб быть национальным поэтом, нужно сперва быть великим человеком, представителем духа своей нации».
В середине 40-х годов, в апогее своего непререкаемого авторитета и все растущего влияния на писателей и читателей, Белинский становится теоретиком, организатором и идейным вождем «натуральной школы». Именно в ней критик видит с наибольшей силой выраженный творческий сплав реализма, народности и национально-русского начала.
Борьба за «натуральную школу», т.е. за критический реализм, являлась для него не только борьбой за высший этап развития отечественной литературы, за расширение ее тематики, за ее идейную демократизацию, но и битвой за социальное преобразование родины.
Белинский постоянно подчеркивал, что типические — это существенные, многократно повторяющиеся, характеры и явления общественной жизни. Но в то же время в его высказываниях намечалась и тенденция признания, что типическими могут быть человеческие характеры не только широко распространенные, а только что возникающие, редкие, исключительные. В этом смысле необходимо вспомнить его трактовку образов Ленского и Татьяны в романе «Евгений Онегин». Он указывал, что люди, подобные Ленскому, представляли «совершенно новое явление» и были редкими, но в них выражались существенные тенденции общественной жизни. Он утверждал, что для дворянской среды «Татьяна — существо исключительное», но она в то же время представляет «тип русской женщины».
Белинскому было ясно, что художественная типизация немыслима вне индивидуализации. В истинно художественных произведениях типическое проявляется в слиянии с индивидуальным. Объединяя в художественном образе ведущие, существенные черты той или иной группы людей (социальной, национальной, профессиональной и т. д.), писатель воплощает их в своеобразно-индивидуальной, в какой-то мере неповторимой форме. И потому «у истинного таланта, — утверждает Белинский, — каждое лицо — тип, и каждый тип, для читателя, есть знакомый незнакомец». Белинский решительно отводил как нехудожественные те образы, которые при наличии обобщения оставались бледными, схематичными, лишенными красок живой жизни.
Решая вопросы народности, реализма, специфики художественной литературы, Белинский завершающего этапа исходил из ясного осознания диалектического единства ее содержания и формы, при определяющей роли содержания. Его увлечения «чистым искусством», определявшие первостепенность в художественном творчестве формы, остались позади.
Утверждая главенствующую роль в искусстве содержания, он писал: «Поэт должен выражать не частное и случайное, но общее и необходимое, которое дает колорит и смысл всей его эпохи». Вот почему критик так высоко ценил «Евгения Онегина» Пушкина, «Мертвые души» Гоголя и издевался над драмой «Любовь и честь» Ивельева (И. Е. Великопольского), над драматическим представлением «Леонора, или Мщение итальянки» Павла Ильина, над повестью в стихах «Мель-Дона» П. Ф. Алексеева и множеством других произведений, ничего общего не имеющих с подлинной жизнью.
Но, требуя объективного изображения явлений действительности, Белинский отнюдь не был защитником объективистского бесстрастия. Он признавал право на жизнь, на титул подлинно художественных лишь тех произведений, которые, воспроизводя типические явления действительности, объясняют их и являются действенным откликом на чувства и думы людей данного времени.
Признавая за содержанием ведущую роль, критик с начала 40-х годов отказывается от защиты фатальной зависимости формы от содержания. Он считает, что содержание само по себе не делает произведение художественным, а является лишь необходимым условием его эстетической ценности. Белинский особенно настойчиво подчеркивал, что подлинно художественное произведение лишь то, которое дает объективное воспроизведение существенных явлений действительности в соответственной образной форме. Под формой им понимались словесно-изобразительные средства, композиция, жанрово-видовые формообразования, ритмика и все другие элементы, создающие художественную образность. По мнению критика, в подлинно художественном произведении «идея с формою должна быть органически слиянна, как душа с телом, так что уничтожить форму значит уничтожить и идею, и наоборот». В таком произведении, созданном как бы из одного куска металла, картины жизни предстают в идеальной целостности, в них нельзя ничего ни прибавить, ни убавить так они совершенны. Убедительные тому примеры — «Песня про.., удалого купца Калашникова» и басня «Крестьянин и овца» Крылова.


Осознавая проблему содержания и формы художественной литературы, Белинский, естественно, проявил большой интерес к ее родовым и видовым формообразованиям. Опираясь на прогрессивные тенденции учения Гегеля, в основу родового деления им положено отношение художника (субъекта) к предмету изображения (объекту). Лирическая поэзия выражает внутрений мир человека, его чувства и мысли; в ней на первый план выступает личность поэта, его переживания. Эпическая поэзия воспроизводит объективный мир, события, и поэт является их повествователем. Драматическая поэзия, «высший род и венец искусства», представляет слияние лирики и эпики. В драматическом произведении — «совершающееся событие; не поэт вам сообщает его, но каждое действующее лицо выходит к вам само, говорит вам за самого себя».
Новаторское учение Белинского о родовом делении художественной литературы, противопоставленное механистическому и рационалистическому его пониманию, учитывает взаимопроникновение, взаимосвязь, смешение родов, при сохранении в каждом случае ведущей тенденции. Предложенная Белинским концепция родового деления художественной литературы стала основополагающей для всех последующих рассуждений на эту тему. Марксистско-ленинское литературоведение, дополняя, развивая мысли Белинского, обогатило их главным образом более глубоким пониманием познавательного значения и диалектического характера взаимоотношений родовых формообразований.
Решая проблему видового деления художественной литературы, Белинский впервые выдвинул историческую точку зрения. В статье «О русской повести и повестях г. Гоголя» он заявил: «Если есть идеи времени, то есть и формы времени». Причины владычества романа и особенно повести в 30-х годах XIX века Белинский видит в «господствующем духе времени», в сближении литературы с жизнью, в торжестве «поэзии реальной» над «поэзией идеальной», в стремлении к осмыслению и исследованию жизни, к воссозданию ее «во всей наготе и истине». Критик убежден, что в его время «и сам Ювенал писал бы не сатиры, а повести».
Кроме уже указанных нами литературоведческо-эстетических проблем, Белинский касался и многих других, например, сущности гениальности и роли гения, романтизма и романтики, стиля, слога, темы, сюжета и композиции, словесно-изобразительных средств.
Его суждения о романтизме, о сущности комического, о комедии и трагедии, о повести и романе не утратили значения и сегодня. Однако знаменитый автор «Литературных мечтаний» с неодинаковым успехом решал встававшие перед ним теоретические вопросы; в подавляющих случаях он давал исчерпывающие ответы, а некоторые его суждения и оценки требовали дополнений и уточнений. Были у него и ошибочные высказывания и оценки, связанные главным образом с кратким периодом примирения. Кроме уже указанного, напомним что, утверждая реализм, борясь за него, критик недооценил роли прогрессивного романтизма, и в частности поэмы «Демон» Лермонтова. Он не мог дать правильного ответа о конечных причинах, обусловливающих развитие литературы, и в частности об отношении развития материального производства, технического прогресса к художественному. По мнению Белинского, Пушкин, отражая в своих произведениях характеры, нравы, быт социально-экономически отсталой, по сравнению с западноевропейскими странами, феодально-крепостнической России, не мог, якобы, стать поэтом такого масштаба, как Гомер, Данте, Шекспир, Мольер и Гёте.