Типы и функции приложений в художественных текстах

Типы и функции приложений в художественных текстах
Аннотация

Представленная статья посвящена рассмотрению языковых средств реализации авторских стратегий в современной прозе мордовских писателей, в частности уделяется внимание описанию разновидности определения – приложения. Автором дается его краткая характеристика, выделяются контексты использования, описываются функции в художественном тексте, отмечается, что главными из них выступают уточнение и пояснение.

Ключевые слова: приложение, проза, реализация авторской стратегии, уточнение и пояснение, функция, языковое средство

Творчество современных мордовских писателей представляет собой значительное явлений в культурной жизни России. Оно многогранно и полифункционально, отличается настоящим новаторством, свидетельствует об упорных поисках, смелости в постановке и решении сложных идейно-художественных задач. Это проявляется как в правдивом изображении жизни, создании глубоких национальных характеров, так и в яркости, оригинальности художественных форм и приемов. Героями произведений становятся уроженцы мордовской земли, впитавшие в себя ее соки, получившие от природы, истории и культуры те особые качества, которые составляют неповторимый национальный менталитет. Как отмечают исследователи, понимание этих качеств дается не только природным умом, облагороженным образованием, не только наследственным сенсориумом, отточенным богатой событиями жизнью, но и способностью накапливать и использовать опыт прошлых поколений [1, с. 89–91; 2, с. 62–65].

Читатель проникает в мир образов художественного произведения через его речевую ткань. К.А. Долинин совершенно правомерно по этому поводу пишет, что «проблематика … содержания речи оказывается связанной с традиционной проблематикой тропов и фигур» [3, с. 43]. С этим мнением исследователя солидарны и мы [4, c. 29–34; 5, с. 8–13; 6, с. 119–124].
Среди языковых единиц, используемых в качестве средств реализации авторского замысла, немаловажную роль играет приложение – разновидность одного из второстепенных членов предложения – определения.
Как известно, приложение – это особый вид определения. Обладая атрибутивным значением, оно дает предмету или лицу новое название. В мордовских языках, как и определение, оно не согласуется с определяемым словом, а примыкает к нему и вместе с ним составляет одну синтагму. Ряд лингвистов указывают, что исходя из этого, они – приложение и определяемое слово – отвечают обычно на один и тот же вопрос [7, с. 107].
Приложение обозначает постоянный признак предмета в самом широком смысле этого слова. Его главная функция – это уточнение и пояснение значения предмета. Оно дает предмету какие-либо характеристики в отношении возраста, рода занятий, профессии, специальности, занимаемой должности, национальной и социальной принадлежности, места жительства, может обозначать качественную характеристику, служить средством эмоциональной оценки. В художественном произведении выступает в роли эпитета.
Отметим, прежде всего, приложение – первообразный атрибут по своему происхождению, первая ступень в развитии категории атрибутивности, поэтому оно осложнено оттенком предикативности в несравненно большей степени, чем определение. Образовавшись из имени существительного путем перерождения его более ранней предикативной функции в атрибутивную, приложение сохранило оба признака – и предикативный, и атрибутивный. В зависимости от того, какой из них преобладает, приложения по семантико-стилистическим функциям разделены на два вида – атрибутивные и уточняющие. В атрибутивных в большей степени проявляется атрибутивный признак, а в уточняющих – предикативный. Но какой бы оттенок (атрибутивный или предикативный, иными словами, определительный или уточняющий) ни был бы сильнее, в предложении оно всегда выполняет синтаксическую функцию атрибута по отношению к определяемому.
Приложение может относиться к любому члену предложения, выраженному именем существительным, личным местоимением, субстантивированной частью речи (преимущественно, именем прилагательным, причастием или именем числительным): Аравтызь «Диринг» жнейканть, кильдизьэйзэнзэалашатнень [8, c. 19] «Поставили жнейки «Диринг», запрягли в них лошадей»; Содазь, мон, Агу Сихвка, зярдояк а манчан [9, c. 26] «Известно, я, Агу (Агафья) Сихвка, никогда не вру»; Васенцекстандавтозьвашинекскирнявтсьведьстэнтьсехте покшось, Серьгу [10, c. 88] «Первым напуганным жеребенком выпрыгнул из воды самый старший, Серьгу (Сергей)». Как видим, в первом примере автор использует приложение «Диринг» для обозначения названия (марки) жатвенной машины; приложение находится в препозиции по отношению к определяемому слову, выраженному именем существительным в форме генитива определенного (указательного) склонения. Во втором – приложение Агу Сихвка (имя), выраженное собственным именем, относится к личному местоимению мон «я». В третьем примере приложение Серьгу (Сергей), выраженное собственным именем существительным, также находится в препозиции по отношению к определяемому слову, относится оно к субстантивированному имени прилагательному покшось «старший».
В художественных произведениях мордовских писателей приложения имеют разнообразные значения. Прежде всего, авторами они используются для обозначения названия предмета при нарицательном имени существительном. В этой группе выделяются две разновидности приложений:
а) приложения-имена собственные или нарицательные, являющиеся условным названием предприятий, учреждений, литературных или периодических изданиий и т.п.: Галя озасьстолензээкшс, кона эрьваендопирязельтелефонсо, таргизеютазьиень «Огонек» журналонть [11, c. 111] «Галя села за стол, который со всех сторон был загорожен телефонами, достала прошлогодний журнал «Огонек»; Ловныцятне «Чиханпандо ало» романонть вастызь кода мокшэрзяньнародонть культурной эрямосопокшсобытиянть [12, c. 10] «Читатели роман «Под Чихан горой» встретили как большое событие в культурной жизни мордовского народа»; Те лембесь, мерят, текеучось се тешкстазьшканть, зярдоЛашминасокармиютавтовомо «Тундоньвастома» праздникесь [13, с. 30] «Это тепло словно и ждало то назначенное время, когда в Лашмино будет проведен праздник «Встреча весны». Такие приложения-названия берутся в кавычки и ставятся в форме именительного падежа независимо от падежной формы определяемого имени существительного, иными словами, они не согласуются с определяемым словом в косвенных падежах. Если такие приложения употребляются без определяемого слова, они, сохраняя название предмета, перестают быть приложениями и получают любую падежную форму, устанавливающую синтаксическую связь с другими словами в предложении: Галя … таргизе… «Огонеконть» «Галя … достала … «Огонек» (этот)»; … Лашминасокармиютавтовомо «Тундоньвастомась» … «В Лашмино будет проведена “Встреча весны”»;
б) приложения-собственные имена, обозначающие географические названия (стран, городов, островов, рек, озер, гор, оврагов и т.п.) при определяемых нарицательных существительных – родовых географических понятиях: Ветьке пандонть куземс Татьяна Михайловна мольсьялго [14, с. 6] «До подъема на гору Ветьке Татьяна Михайловна шла пешком»; Алтыш велесэ Степа эряськолмотелеть[15, с. 328] «В селе Алтыш Степа жил три зимы»; Мейлечийсь [Аленка] сэднентьлангс, конань Пиже лейнентьтрокс умок уштеизепокштязо … [16, c. 14] «Потом вбежала [Аленка] на мосток, который через речку Зеленую давно сделал ее дед». Автор может определяемое нарицательное имя существительное опустить, тогда собственные имена-географические названия перестают быть приложениями и начинают изменяться по форме опущенного слова: Ветькентькуземс Татьяна Михайловна мольсьялго «До подъема на Ветьку Татьяна Михайловна шла пешком»; Алтышсэ Степа эряськолмотелеть «В Алтыше Степа жил три зимы» и т.п. Так, например, в одном из рассказов известного мордовского писателя А.М. Доронина «Пурназьюдма» («Собранный узел») много контекстов с географическими названиями, употребленных автором вначале в качестве приложения, а затем – самостоятельно: Жора Пряхин ардсь … Кендя велинев … [17, c. 32] «Жора Пряхин ехал … в село Кендя …» – … Пряхин арды Кендяв … [17, c. 33] «… Пряхин едет в Кендю …»; Кершпельга, тей-товменчевезь, чудесь Савка лейнесь … Жора пульзясь Савканть лапужачирезэнзэ … [17, c. 34] «Слева, туда-сюда извиваясь, текла речка Савка … Жора наклонился на плоский берег Савки …» и т.д.
Писатели используют приложения для того, чтобы указать на:
а) общественное положение, род занятий, специальность, профессию героев произведения: … Алексей Михайлович Романов инязорось сонзэ, Морозовань, ды Евдокия Урусова княгиня сазоронзопекставтсынземодапотмонькудынес, косо кавонестживстэнаксадыть [17, c. 36–37] «… царь Алексей Михайлович Романов ее, Морозову, с сестрой княгиней Урусовой заставил запереть в землянку, где обе заживо сгнили»; Тон се бояравась, конань Репин художникесь сермадызе? [17, c. 36] «Ты та боярыня, которую написал художник Репин?»;Игорь эзькенерекаршовалоньевтамо, кода панжовськенкшесьдысовась Роза Рузавина, скалоньпотявтыцясь [11, c. 39] «Игорь не успел в ответ слово сказать, как открылась дверь и зашла Роза Рузавина, доярка (букв.: коров доящая); Уголсонть, покшстолентьэкшсэ, озадо советэнь секретаресь Вельмискин [14, с. 28] «В углу, за большим столом, сидит секретарь совета Вельмискин»;Сынсткортамось, паряк, тень лангспрядовольгак, но те шкастонтьтолпандянтьваксссась Уркунов Никанор, колхозоньветеринарось [18, с. 121] «Их разговор, возможно, на этом бы и закончился, но в это время к костру подошел Уркунов Никанор, колхозный ветеринар»;
б) национальность: Сехтекувака предложения сермадсь швейцарецэсь Урс Блайзер [12, с. 125] «Самое длинное предложение написал швейцарец УрсБлайзер»; Немецесь Шютце, кона кулось мировой омбоцевойнадонтьикеле, кортась … 270 кельсэ [12, с. 126] «Немец Шютце, который умер перед второй мировой войной, говорил на … 270 языках»; А. Щегловоньповестьсэнть те Николаев ды Завьялов рузтнэ, Люда Шишко украинкась, Асланбеков узбекесь, Шишов эрзясь … [111, c. 106] «В повести А. Щеглова это русские Николаев и Завьялов, украинка Люда Шишко, узбек Асланбеков, эрзянин Шишов …»;
в) родство или свойство: Шоферэсь, Леня лелям, саимимвиревцецянькочкамо [16, c. 45] «Шофер, [мой] дядя Леня, взял [меня] в лес собирать цветы»; Варкабабань столь лангсомезеякарасель… [13, с. 7] «У бабушки Варки (Варвары) на столе ничего не было…»; Кадык седе курок кучитьсерма, сермадсызь Захарбратонть дыДракинэньадрестнэнь [19, с. 203] «Пусть скорее пришлют письмо, сообщат (букв.: напишут) адреса брата Захара и Дракина»; … шканьютазь Ната тейтернензэ университетстонгсы … [17, с. 35] «… через какое-то время дочь Нату (Наталью) в университет сунет …»; Тюгашкинэнь нись, Леса баба, мирдензэкаршоэзь моле [20, с. 9] «Жена Тюгашкина, баба Леса (Александра) мужу не перечила (букв.: против не шла)»;
г) звание. В мордовской литературе приложения такого типа обычно встречаются в произведениях, посвященных теме Великой Отечественной войны: Омбоцемашинастонтьлиссь Лебедев полковой комиссарось [20, с. 9] «Из второй машины вышел полковой комиссар Лебедев»; Дывана сон, Кутяков Иван, подпрапорщик, арды … фронтов [12, c. 12] «И вот он, Кутяков Иван, подпрапорщик, едет на… фронт»; Молчанов генералонть Ижевскоеньполконзолангапокшвачкодевксэнтьтеизе Пугачев лемсэполкось … [12, c. 24] «По Ижевскому полку генерала Молчанова сильно ударил (букв.: сделал большой удар) полк имени Пугачева …»;
д) возраст персонажа: Ашолгадомаеновсасьвзводонь командирэсь, комсьветеешка иесэ ашо цера [19, с. 356] «К рассвету пришел командир взвода, белокурый (букв.: белый) парень лет двадцати пяти»; Тезэньгодявкшнось Гостя атяяк [19, с. 18] «Здесь очутился и старик Гостя (Константин)»; Усксемензэ [Боляень] яксинизэ эли нуцьказо, кемготовоиесэАкаеньцерыне [21, c. 10] «Отвозить [Боляя] ездит (букв.: ходит) [его] жена или внук, шестнадцатилетний сын Акая»; Мик кудонь азороськак, кавксоньгеменьиесэшержеватя, кона пингензэпертьютавтыветецепокш война, кромождазьмольсьстолентьмалав [19, с. 171] «Даже хозяин дома, восьмидесятилетний седой старик, который за свою жизнь переживает пятую большую войну, подошел к столу».
Как мы знаем, при сочетании собственного имени существительного (названия лица) и нарицательного в качестве приложения выступает существительное нарицательное. Однако при необходимости уточнить, конкретизировать лицо, подчеркнуть его признак как особо значимый в качестве приложения автором при нарицательном существительном может использоваться собственное существительное. Основное значение в этом случае имеет признак лица: «Те тоньгармоният, – лиястопейдезеви тетязо, Василий Петрович. – Седяк …» [17, с. 35] «Это твоя гармошка, – иногда засмеется [его] отец, Василий Петрович, – Играй …»; Сонзэ церась, Ега, кода помнясынек, умок туекшнесьроботамоДонбассов [19, с. 19] «Его сын, Ега (Егор), как помним, давно уехал работать на Донбасс»; Еганьнись, Лиза, сасьтейколмоэйкакшмарто [19, с. 19] «Жена Еги (Егора), Лиза, пришла сюда с тремя детьми»; Тук-тук-тук – тагокаятотсьвальмантьендо. Тейтерькасьварштасьтовдыредизе шабранзо, Витянь [16, c. 19] «Тук-тук-тук – снова раздалось со стороны окна. Девочка посмотрела туда и заметила соседа, Витю». При сочетании двух нарицательных имен, связанных аппозитивными отношениями, установление синтаксической роли каждого из них определяется контекстом, лексическим значением обоих слов, иногда порядком их следования, интонацией и т.д.: Вишкинькатне, начальной классо тонавтницятне, кармастьевтнемеевкстАлешкадо [22, с. 170] «Малыши (букв.: маленькие), учащиеся начальных классов, стали рассказывать сказки об Алешке».
В произведениях мордовских писателей приложения могут служить в качестве уточняющего названия, тождественного по значению с определяемым словом, а также для разъяснения понятия и более полного описания предмета или лица: Аня, Еленаньпатязо, варштасьлавтовонзовелькска [8, с. 23] «Аня, старшая сестра Елены, посмотрела через плечо»; Паксясь, те чаво таркась, косо ней касытьпиципалакст … [14, с. 309] «Поле, это пустое место, где теперь растет крапива …»; Сась Ага, Палайбабань веженсьтейтересь [14, с. 19] «Пришла Ага (Агафья), младшая дочь бабки Палай (Пелагеи)»; Те ульнесь Проска, Мария Сергеевнань од пингеньялгазо [16, с. 7] «Это была Проска (Прасковья), подруга Марии Сергеевны с юных лет». Интересен контекст, в котором автором Евгением Четверговым, выступающим под псевдонимом НуяньВидяз, использовано несколько приложений, относящихся к одному определяемому слову. Первое из них обозначает национальность героя, второе – род его занятий, при чем оба приложения являются распространенными. Они однозначно выполняют роль эпитетов, привнося в повествование ярко выраженную эмоциональность: Зярдо-бути ловнокшнынь: кавксоньгеменьиесэине немецесь Гете, «Фаустонь» шкиницязо, теке од цера, вечкськемгавксовоиесэтейтерь [17, с. 55] «Когда читал: в восемьдесят лет великий немец Гете, творец «Фауста», словно молодой парень, любил восемнадцатилетнюю девушку». Кроме того, приложения обозначают видовое понятие по отношению к определяемому родовому (в основном, это названия трав, деревьев, кустарников, образованных синтаксическим способом): Куко понкст, сэнелькат, ожогорниповтвальмалангоммазылгавтстьнедляньперть [16, с. 49] «Ландыши (букв.: кукушка + штаны), синюхи, желтые лютики украшали [мой] подоконник всю неделю»; Каль сезьгантнэ эзимизьредяяк, кода туиньваксстост [16, с. 51] «Сойки (букв.: ива + сороки) и не заметили, как [я] отошла от них»; Умарь чувтотне кунсолытьушонть [23, с. 45] ) «Яблони (букв.яблоко + деревья) слушают улицу».
Таким образом, приложение – это разновидность определения, которое может относиться к любому члену предложения, выраженному именем существительным, личным местоимением или субстантивированной частью речи. Оно достаточно часто используется в произведениях мордовских писателей, т.к. становится изобразительно-выразительным средством, делая повествование более живым, эмоционально окрашенным. Его главной функцией является уточнение и пояснение значения предмета или лица.
приложение языковой проза текст
Статья основывается на данных теории синтаксической номинации. В синтаксисе приложение описывается как факт номинационно-синтаксического семиозиса. В художественном тексте приложение выполняет разнообразные функции, связанные с уточнением информации о денотате, с его метаоценкой и экспрессивной характеристикой.
В лингвистической науке начала XXI века со всей очевидностью обозначился поворот от собственно лингвокультурологического антропоцентризма к антропогенному исследованию семиотических моментов языка, к выявлению лингвокогнитивных и лингвокультурных свойств конкретных языковых моделей. В этом плане категория приложения весьма показательна и, насколько нам известно, ещё не была предметом специального изучения.
Приложение как предмет лингвистического внимания представляет интерес и в плане прикладном – в аспекте языкознания, причем проблемы пунктуационного оформления приложения связаны с нерешенностью теоретических вопросов.
Изучение приложения как синтаксического явления вызывает определенную сложность, связанную, как это ни парадоксально, с отсутствием единого всеобъемлющего определения понятия. Традиционно в школьной и вузовской практике приложение рассматривается как вид определения, выраженного именем существительным. Но «Краткая грамматика русского языка» определяет приложение как тип связи существительного с существительным. Некоторые ученые рассматривают приложение как второстепенный член предложения, который заключает в себе второе наименование предмета.
Нет единой точки зрения и на тип подчинительной связи, соединяющий определяемое слово и приложение. Как уже отмечалось, авторы «Краткой грамматики русского языка» определяют эту связь как согласование. Но существительное по своим грамматическим свойствам не принадлежит к согласуемым словам. Кроме того, приложение может иметь форму именительного падежа, который по своей природе не призван выражать зависимость. Некоторые лингвисты, в частности П. А. Лекант, предлагают обозначить связь приложения с определяемым словом как аппозицию³, другие – как аппликацию, третьи – как параллелизм форм. Особый вид связи возникает в тех случаях, когда приложение не согласуется с определяемым словом ни в роде, ни в числе, ни в падеже (в деревне Горки, в журнале «Смена» и т.п.). Некоторые лингвисты безоговорочно называют такую связь примыканием.
Так как в случае с употреблением приложения мы имеем дело с одним денотатом и двумя названиями к нему, в некоторых аппозитивных парах, состоящих из однотипных существительных, особенно сложно определить, какой компонент является базовым, а какой – приложением к нему, ср. Бабушка-старушка из окна глядит. Родители любили друг друга и души не чаяли в единственной дочке, которая росла красавицей-умницей. (П.Дашкова) Немецкий офицер-танкист, в черном шлеме-берете, с лицом закопченным и злым, на ломаном русском языке приказал всем военным выйти из толпы (Фадеев).
Приложение – уникальный член предложения и с точки зрения пунктуационного оформления: оно в предложении может выделяться при помощи дефиса, запятых, кавычек, тире, а также может не выделяться никакими знаками препинания. Особую сложность представляют дефисные написания приложений, так как дефис – это прежде всего знак словообразования, и только такое синтаксическое явление как приложение может оформляться при помощи дефиса. В связи с этим возникает еще и необходимость разграничения сочетаний с приложениями и сложносоставных слов. Так как сложносоставные слова находятся в области изучения лексикологии, то закономерно было предположить, что эти слова будут зафиксированы в толковых словарях. Но ни в 17-томном «Словаре современного русского литературного языка», ни в «Толковом словаре русского языка» С.И.Ожегова, Н.Ю.Шведовой мы не нашли ни словарных статей, ни даже упоминания о словах город-герой, прачечная-химчистка, булочная-кондитерская и др.
Таким образом, мы видим, что в синтаксической науке нет единства взглядов на приложение как синтаксическое явление, возможно потому, что понятие приложение включает в себя много достаточно разнородных явлений синтаксиса, объединенных связью «базовый компонент – атрибут». Причем слово «атрибут» следует понимать широко.
Категория приложения, традиционно рассматривающаяся как в синтаксисе простого предложения (А.М. Пешковский, А.А. Шахматов, Е.М. Галкина-Федорук, Е.С. Скобликова, П.А. Лекант, В.В. Бабайцева, Г.А. Золотова, Е.И. Диброва и др.), так и в стилистике (Д.Э. Розенталь, А.Н. Кожин, М.Н. Кожина, Ю. М. Скребнев и др.) в качестве одной из синтак­сических форм слова или словосочетания (в том числе полупредикативного характера), совмещающей признаки субстантивных и адъективных категорий, представляет несомненный интерес с номинационной точки зрения, в частности с точки зрения вторичной (синтаксической) номинации.
Так как приложение своим возникновением обязано синтаксису, представляет собой отрезок синтаксической цепи (синтаксему), обладающую выраженной атрибутивностью, и выполняет определенные коммуникативные задачи в предложении (и шире – в тексте), то нам представляется возможным рассмотреть бином «базовый компонент – атрибутивный компонент (приложение)» с точки зрения синтаксической номинации.
В своём исследовании мы опираемся на концепцию синтаксической номинации и номинационно-синтаксического семиозиса, основанную на динамическом подходе к синтаксическим явлениям языка (А.А.Буров)⁸, а также на данные структурно-семантического и функционального подходов к языку, теории языковой личности и идиостиля автора художественного текста (А.А. Потебня, А.М. Пешковский, А.А. Шахматов, Л.В. Шерба, В.В. Виноградов, Г.А. Золотова, Ю.Н. Караулов, М.Н. Кожина, П.В. Чесноков, Н.Д. Арутюнова, Е.С. Кубрякова, Д.Н. Шмелева, В.Н. Телия, В.Г. Гак, В.В. Бабайцева и др.). Такой подход позволяет рассматривать приложение как номинационно-аналитическую единицу, образующую свойства системности и осуществляющую вторичную атрибуцию денотата с целью индивидуализации (в том числе образно-художественной) его признаков.
Научная новизна нашего исследования заключается во взгляде на приложение как на систему речевых манифестаций (реализаций, вариантов) инвариантного признака, представляющего уровень вторичной атрибуции в языке и реализующегося на уровне номинационно-синтаксического семиозиса.
В общеязыковом плане бином «базовый компонент – атрибутивный компонент (приложение)» проявляет такие универсальные свойства, как динамическое равновесие полупредикативной синтаксической структуры и номинационной денотативной семантики.
Приложение – динамическое двуплановое явление языка. Лексические и синтаксические признаки приложения находятся в динамическом равновесии. С одной стороны, говоря о приложении, мы имеем дело с вторичной номинацией, когда в процессе коммуникации возникает необходимость дать второе наименование уже названному денотату. Эта необходимость может быть вызвана различными причинами: словарной недостаточностью, желанием автора речи уточнить, конкретизировать предмет речи, дать дополнительную информацию о предмете, выразить отношение, впечатление, оценить. Особую группу представляют приложения, находящиеся в гиперо-гипонимических отношениях, когда указываются род и вид денотата. Родовая отнесенность представляется более общей характеристикой, а видовая – конкретизирующей, но именно видовая более информативна для конкретного акта коммуникации. Но во всех случаях определяющим признаком остается соотнесенность обоих наименований с одним денотатом. В процессе коммуникации состав бинома «базовый компонент – атрибутивный компонент (приложение)» может распадаться и оба наименования могут употребляться как синонимы во избежание повторов. Например: Старик-аптекарь взял в руки рецепт он долго рассматривал его через сильно увеличивающие стекла очков. Потом старик, кряхтя и охая, взобрался на шаткую лесенку, чтобы добраться до верхних шкафов, где, по-видимому, у него хранились редкие препараты. Аптекарь не мог не знать, что это лекарство в больших количествах представляет собой сильнодействующий яд, но он, казалось, не проявлял никакого интереса к странной покупательнице.
Кроме лексических признаков, приложение имеет и синтаксические признаки. Собственно говоря, вопрос о приложении возникает именно тогда, когда в предложении употребляются два наименования, соотнесенные с одним денотатом, которые вступают в определенное взаимодействие друг с другом и могут быть различной степени связности. Наиболее тесная связь в биноме «базовый компонент – атрибутивный компонент (приложение)» наблюдается тогда, когда оба компонента (наименования) выражены именами существительными без зависимых слов, например: И речушка – неглубокий родниковый ручеек – шевелит травой-осокой у его разутых ног. (Твардовский). В этом случае можно говорить о тяготении атрибута к денотату, т.е. о номинационном характере атрибута. Бином «базовый компонент – атрибутивный компонент (приложение)» может быть нерасчлененной структуры, т.е. в коммуникативном плане трудно, а подчас и невозможно определить, какой компонент высказывания является основным, а какой выполняет атрибутивную функцию. Например: За соседним столом шумно гуляли немцы-туристы, вопили хором тирольские песни, громыхали пудовыми кружками (П.Дашкова).
Особую группу составляют терминологизированные приложения, в которых, как справедливо отмечает А.А.Буров, «доминирует номинационно-пространственная статика, а образно-ассоциативный момент проявления внутренней формы и обозначения в целом отсутствует. Невозможны ни внутреннее движение, связанное с развитием атрибуции, ни конкретизация, уточнение в тексте за счет пространства номинации»⁹, например: тетерева-косачи, зайцы-русаки.
В текстовом пространстве атрибут может осложняться и приобретать многослойность, многоступенчатость, что обусловлено как степенью сложности денотата, так и функционально-прагматическими задачами, стоящими перед говорящим. При распространении приложения атрибутивный признак получает дополнительное предикативное значение, и можно говорить о тяготении атрибутивного компонента к предикату.
Рассматривая приложение как синтаксическую номинацию расчлененного типа, мы имеем дело с гибкой и подвижной формой эксплицированной атрибуции, способной передать денотативное значение в его внутренней динамике, в его конкретных связях с другими денотатами, участвующими в решении задач коммуникации.
В лингвопрагматическом плане бином «базовый компонент – атрибутивный компонент (приложение)» обладает огромным потенциалом: номинационная функция, осуществляемая данными единицами, представляет собой целый пучок функциональных проявлений различной степени сложности и осложненности.
В определенной коммуникативной ситуации приложение выполняет функцию номинационно-атрибутивного «локуса», который актуализируется говорящим (языковой личностью) на этапе осмысления и включения денотата в ситуацию. Решая конкретные коммуникативные задачи, говорящий выделяет денотат и разворачивает его атрибутику, отбирая наиболее важные, значимые с его точки зрения дефиниционные или дескрипционные атрибуты, соответствующие его замыслу. Приложение как синтаксическое наименование, имеющее предметную отнесенность, является производным индивидуально-авторского осмысления денотативной сферы.
Приложение совмещает, таким образом, в своем актуальном генезисе, два функционально-прагматических интенциональных начала:
1) быть косвенным (вариативным) именем денотата;
2) выступать прямым (актуализированным) именем его атрибута.
В позиции приложения рождается амбивалентная синтаксическая номинация, где взаимодействуют интенсиональные (языковые) и экстенсиональные (речевые, контекстуальные) возможности реализации.
Приложение относится к таким явлениям языковой действительности, которые, с одной стороны, нарушают складывающийся на данном этапе развития языка системный баланс сил – в частности, в оформлении смысловых и синтаксических отношений на уровне континуума простой монопредикативной единицы (подлежащее, сказуемое || дополнение, определение, обстоятельство). С другой стороны (и это весьма важно, на наш взгляд), приложение позволяет восполнить в речевом пространстве недостаточность особого рода – в презентации метаоценки номинации субъекта (объекта) повествования¹⁰. Метахарактеристика, осуществляемая приложением в русском языке, очевидна: второе «имя-атрибут» денотата употребляется говорящим (языковой личностью автора) в целях развертывания комментирующего пространства высказывания и представления необходимого для данной ситуации атрибута (атрибутики) в именной форме. Тем самым сохраняется грамматический облик обозначаемого, и номинационное расширение происходит за счет семантики. Единство денотата обусловливает создание смыслового пространства, заполненного определенным количеством денотатов, каждый из которых, в свою очередь, может быть осложнен прямыми или косвенными атрибутами.
В самом деле, рассмотрим следующие контексты: 1) В деревне, где Евгений мой, //Отшельник праздный и унылый, // Еще недавно жил зимой…(А.С.Пушкин).2)В следующий день свиданий пришел знакомый студент, медик, человек с небольшой бородкой, глухим голосом и беглой, спотыкающейся речью (М.Горький). 3) В числе горничных Анны Павловны находилась девушка по имени Маланья, умница и скромница (Тургенев). 4) Живой, очень подвижный, даже несколько суетливый человек и неустанный говорун, он напоминал Климу отца. (М.Горький). 5) Николай Никитич был обеспокоен будущим Анфисы и однажды пошел советоваться об этом к Нине Порфирьевне Евсеевой – городскому врачу, женщине пожилой, решительной и лишенной каких бы то ни было сантиментов. (К.Паустовский).
Мы видим, что приложение как метаимя (второе «имя-атрибут») обладает сложной пространственной структурой, позволяющей автору реализовать свои когнитивно-коммуникативные и номинационно-изобразительные интенции. Тот факт, что в русском языке номинационно-синтаксический семиозис приложения образует один из «пластов» вторичной номинации, весьма важный с точки зрения антропогенезиса обозначения, очевиден, равно как и очевидна метаоценочность приложенческой категории, а значит, и ее лингвокультурный потенциал.
Семиозис приложения связан с реализацией его предикативного потенциала в пространстве словосочетания; в пространстве простого предложения; в пространстве текста.
А) Реализация, происходящая на словарном уровне, предполагает:
 внутрисловный (аффиксоидный) вариант;
 композитный (свободно-координированный) вариант;
 подчинительный вариант (неполное согласование).
Б) Реализация происходит на синтагматическом уровне выражения приложения (словосочетание)
 непредикативного типа;
 полупредикативного типа (с разной степенью осложнения и, соответственно, с особой детализацией).
В) Реализация осуществляется на уровне связного текста, когда, в особых синтаксических условиях (авторские интенции), функции приложения выполняет относительно самостоятельное высказывание (присоединение, парцелляция, сегментация и др., с одной стороны, а с другой – актуализация в препозиции: изолированные обороты типа «именительного темы», «именительного представления» и др.)
Таким образом, мы представляем себе статус синтаксической категории приложения как поле номинационно-синтаксического типа, в котором представлены варианты с различной степенью предицирования атрибутивного признака, позволяющие нам рассматривать соответственно различные формы выражения приложения, с соответствующими графическими способами фиксации.
Мы видим, что приложение как метаимя (второе «имя-атрибут») обладает сложной пространственной структурой, позволяющей автору реализовать свои когнитивно-коммуникативные и номинационно-изобразительные интенции. Тот факт, что в русском языке номинационно-синтаксический семиозис приложения образует один из «пластов» вторичной номинации, весьма важный с точки зрения антропогенезиса обозначения, очевиден, равно как и очевидна метаоценочность приложенческой категории, а значит, и ее лингвокультурный потенциал.
Пространство номинации, формируемое приложением в русском дискурсе, этноментально окрашено. Мы предполагаем, что подобная вторичная номинация маркирует такое свойство русского языкового сознания, которое можно назвать энтропией метаоценки. Для русскоязычного говорящего весьма важно не просто зафиксировать основное имя денотата как базового элемента фрагмента языковой картины мира, но и представлять его признаковые составляющие, тем самым наложив некую аппроксимационную «сеть» на сообщение о предметах окружающей действительности и их свойствах. Данное обстоятельство весьма важно знать и переводчикам, и русоведам, и тем, кто изучает русский язык, его словарь и картину мира.
Включение номинации, выраженной аппроксимационным сочетанием, в связный текст уже само по себе служит средством конкретизации его семантики. В процессе употребления приложенческий компонент осуществляет функцию уточнения базового имени и выделения тех его атрибутов, которые маркированы интенционально.
Проявление сферы номинационно-синтаксического аналитизма весьма показательно для современного русского языка в целом и для его художественно-литературного стиля – в частности. И дело здесь не только в тенденции к расчленению наименования, позволяющему сформировать пространство обозначения, – речь идет и о стремлении говорящего как языковой личности проявить себя в плане внутритекстового комментирования обозначаемого, внесения собственно антропогенного начала в формирование высказывания о чем-либо. Приложение как особая форма выражения атрибуции в тексте своей функциональной спецификой обязано действию, проявлению личностного фактора. Выступая вторично-атрибутивной формой обозначения денотата, оно маркировано способностью говорящего представлять в ходе номинационно-синтаксического членения высказывания обозначаемый денотат с разных сторон, концентрируя внимание как на его собственно предметном статусе, так и на его атрибуционной природе – того ракурса, который требуется для авторского комментария. При этом, что важно, вторичная атрибуция не нарушает субстантивную оболочку внешней формы обозначаемого: приложенческая структура всегда дублирует именную структуру основного, базового, обозначения.
Функционально-прагматические и антропогенные возможности приложения как синтаксического наименования, рассматриваемые нами в художественном тексте, обусловлены идиостилем автора данного текста – тем пространством, в котором и осуществляется реализация номинативно-аналитических интенций говорящего, характеризующих его как ярко выраженную индивидуальность.