Традиция — текст — фольклор
Download 1.46 Mb. Pdf ko'rish
|
strukturavolshebnoyskazki
|
Таблица 9
Семантические классификаторы Цель мужской/ женский семейный/ несемейный старший/ младший старый/ молодой Персонаж AT № Аф. № + + + + – – – – + + – – + + – – + – 0 0 + – 0 0 0 0 + – 0 0 – – Отец Брат Царь-соперник, претендующий на жену героя Соперник Мать-изменница Сестра (жена) изменница — — 510В 722 465А, В, С 315А 315А, В 290, 291 114,294 212-217 и др. 576 + + + + – – – – + + – – + + – – + – 0 0 + – 0 0 0 0 + – 0 0 + – Отец, изгоняющий сы- на за нарушениезапре- та Брат, изгоняющий се- стру Царь, пытающийся из- вести жениха дочери Завистники Мачеха Сестры- завистницы Завистницы — 502 706 513В 400В 425, 432 707 123, 126 279-282 114 232, 233 95-99 и др. 234 и др. 283-289 + + + + – – – – + + – – + + – – + – 0 0 + – 0 0 0 0 + – 0 0 + – — Братья, убивающие героя — Слуга Мачеха Сестры Старуха Служанка 550, 551 и др. 403,409 511 450 533А 123-125 127 70 Эр от ич ес ка я Подмена Деструк тивн ая ( изведение ) группы в основном совпадают с персонажами, выполняющими роль лож- ного героя 10 . Это касается лишь персонажей, совпадающих с героем по возрастному статусу (младший или молодой). Мачеха, старуха и другие персонажи, подменивающие героя своими детьми, естественно, не вклю- чаются в класс ложных героев. Заметим, что русская сказка имеет тенден- цию придавать такому персонажу черты ведьмы или колдуньи (т. е. мифо- логизировать их). Однако это касается в основном лишь имени и иногда способности осуществлять превращения (ведьма «обернула» героиню «серой утицей»), но не затрагивает основных характеристик этих персона- жей: приуроченности к семейному миру, а не к лесу или иному царству, из- ведение, а не похищение (как основная функция), наличие возрастной ха- рактеристики. Мир персонажей в реальных сказочных текстах, естественно, более многообразен, чем в наших таблицах. Однако его конструирование в прин- ципе основано на тех же семантических оппозициях. Описание других пер- сонажей должно происходить, в первую очередь, за счет перестановки ко- дов и признаков, определяющих группы мифологизированных и немифи- логизированных вредителей. Так, по основанию близкое/далекое могут объединяться, с одной стороны, лес+дом (семейное) как конкретизация близкого и, с другой — иное царство+дворец (несемейное) как конкрети- зация далекого. В первом случае получается лесная избушка Бабы-яги, причем, будучи домом, она влечет за собой и элементы семейного в ха- рактеристике ее владелицы (у нее есть дочь или дочери — Ягишны). Во втором случае роль разорителя из иного царства может играть не только Змей, но и иноземный (чужой) царь. Подобно тому как злая мачеха приобретает черты ведьмы, персонажам мифической группы могут придаваться черты немифического вредителя. Например, Змей в сказках типа AT 300 В имеет сестер (жен), мать (тещу) и пр. В сказке «Бой на Калиновом мосту» (Аф. 137) описана целая семья: Чудо-Юдо многоголовые, побитые Иваном Быкови-чем, их сестры-змеихи, преследующие героя, мать-ведьма и отец — Вий. В.Я. Пропп в «Морфоло- гии сказки» разбирает подобные случаи в связи с вопросом о возможности распределения функций вредителя между несколькими персонажами: бой с героем осуществляет Змей, преследование — его сестры и мать. Дейст- вительно, преследование характер- 71 но лишь для ограниченной группы мифических вредителей. Оно обычно связано с ситуацией «дети во власти лесного демона» 11 . Возможно, что именно преследование послужило здесь тем основанием, по которому персонажи, характерные, например, для избушки Бабы-яги, были перене- сены в иное царство. Интересный случай перераспределения признаков мифологизированно- го и немифологизированного вредителя имеем в сказках типа AT 315 А, В. Неверная жена, сестра или мать-изменница вместе с любовником-Змеем предпринимают попытку извести героя. Основанием для подобного пере- несения служит уже указанная тенденция русской сказки связывать эроти- ческую цель нанесения вреда и мужской пол персонажа-выполнителя. Мать, сестра или жена героя осуществляют здесь обычную для немифи- ческого вредителя функцию изведения, изгнания. Любовник же, как «чужое в семье», приобретает черты чужого и в более общем плане. Таким образом, обогащение мира персонажей происходит за счет ра- ционализации мифического и мифологизации семейно-социального аспек- тов оппозиции свой/чужой. Приведенные примеры иллюстрируют измен- чивость реального сказочного материала, зыбкость границ между выде- ляемыми нами классами и одновременно наглядно показывают пути, ис- пользуемые сказочником для создания многообразного и вариативного мира персонажей волшебной сказки. 12 Структура сказочных перемещений обнаруживает удивительное едино- образие и находится в соответствии с сегментированием сказочного тек- ста — пространственным, временным и ситуационным 12 . Основания же для сегментирования содержатся в самом сказочном тексте. Сказочный сюжет легко разложим на ряд конфликтных эпизодов, соеди- ненных своеобразной «промежуточной тканью», которая представляет со- бой консервацию финального для данного эпизода действия: «Мартынка согласился и без устали три лета и три зимы на попа работал; пришел срок к расплате, зовет его хозяин...» (Аф. 131); «Трое суток лежало тело Ивана купеческого сына по чисту полю разбро- 72 сано; уже вороны слетались клевать его» (Аф. 209); «Идет он дорогою, идет широкою, идет полями чистыми, степями раздольными и приходит в дремучий лес» (Аф. 224). Не менее четким выглядит и пространственное членение, если учесть, что переход персонажа из одного места в другое всегда влечет за собой развитие или изменение ситуации. Временнбе же сегментирование в це- лом совпадает с ситуационным. Начало и завершение эпизода зачастую бывает отмечено указанием на определенный временной интервал: «На другой день увидал царь Марью-царевну и стал с ума сходить по ее красо- те неописанной. Призывает он к себе бояр, генералов и полковников» (Аф. 213); «На третий день посылает убогий меньшего сына. Семен малый юнош сел под мостом и слушает» (Аф. 259); «Время к ночи подходит, от- вели ему комнату рядом с тою, в которой королевны почивали» (Аф. 298). Комплексное применение всех трех принципов сегментирования убеж- дает в том, что пространственное по масштабу меньше временного [Fischer 1966], а таким образом — и ситуационного. В рамках ситуационно- временного сегмента располагается несколько пространственных, причем это расположение производится по достаточно строгим принципам. Соединительный характер действия (чаще всего — путь к месту нового события, сон, временная смерть и т. д.), которое консервируется в интер- вале между двумя сегментами, позволяет условно отнести его как к концу первого сегмента, так и к началу второго. В этом случае структура эпизода предстанет перед нами в следующем виде: отлучка (к месту события) — событие — возвращение (домой, к месту ночлега, на стоянку, во времен- ное жилище и т. д.) 13 . Отсюда возникает постоянная необходимость устроить для персонажа подобную стоянку, временное жилище и т. д. Если действие протекает вдали от дома, он обретает его в избушке Бабы-яги, где можно переноче- вать во время долгого пути; в специальной комнате, которую ему отводят во вражеском царстве и куда он удаляется после прохождения очередного тура испытаний; за печкой, куда он прячется, ожидая прихода хозяев таин- ственного лесного жилища; у бездетных стариков, у бабушки-задворенки, живущей на территории вражеского мира и готовой дать приют герою; у дворни (садовника, повара) вражеского царя, где до поры 73 до времени скрывается еще никем не узнанный герой, и т. д.: «...увидал славный большой дом; входит в переднюю комнату — в той комнате стол накрыт, на столе краюха белого хлеба лежит. Он взял нож, отрезал ломоть хлеба и закусил немножко; потом влез на печь, заклался дровами, сидит — вечера дожидается» (Аф. 215); «Иван купеческий сын выбрал лучшее место в городе, поставил дом и лавки и завел большой торг; а как все по хозяйству устроил, вздумал жениться на Настасье Прекрасной...» (Аф. 229); «Попросился он к бедной старушке на квартиру... Старуха пустила его» (Аф. 197). Подобная закономерность является универсальной. Она может быть прослежена как в траектории перемещений каждого персонажа, так и в «суммарной» траектории перемещений всех персонажей в каждом от- дельном тексте. Это становится возможным, поскольку в сказке отсутству- ет одновременность перемещений разных персонажей (исключая, впро- чем, ситуации сопутствия и погони). Если приводится в движение один персонаж, то другой должен быть усыплен, умерщвлен, заточен, заколдо- ван и т. д. В качестве иллюстрации приведем схематический разбор сказки «Волшебное кольцо» (Аф. 190), несколько упростив ее сюжет — не учиты- вая двух-трех второстепенных эпизодов, а также повторения ситуаций в рамках троичности (см. табл. 10) 14 . Download 1.46 Mb. Do'stlaringiz bilan baham: 
|